Слабость

      Взгляд цеплялся за каждую каплю, стекающую по стеклу. До слуха долетали обрывки фраз собравшихся в этой комнате шичибукаев. Общий сбор был слишком нудным и пират все больше жалел, что покинул свою жаркую страну, очутившись на этом нейтральном для каждой стороны острове.       Крокодайл сильнее кутался в шубу, морщась, словно от боли, когда удары капель по крыше становились громче. Стихия была против него, открыто смеясь в лицо, показывая мужчине, что он слаб. Да, вода для Сэра Крокодайла была злейшим врагом. Но он бы мог смириться с этим в любое другое время, но только не сейчас, когда зеленые глаза за стеклами солнцезащитных очков так настойчиво пытались привлечь к себе внимание. Но Мистер Зеро предпочитал игнорировать, ни разу не столкнувшись взглядом с их обладателем. Скоро все закончится и Крокодайл покинет это место при первой же возможности. Ему незачем задерживаться тут дольше положенного, так же, как и отвечать на молчаливый вопрос Дофламинго.       Мужчина покинул душную комнату первым, как только решение, за которым их всех собрали, было принято. Можно подумать, что он убегал, но это было не совсем так. Скорее он хотел избежать того, что шло в разрез с его дальнейшими планами и требовало его внимания больше, чем он мог себе позволить проявить.       Стоя на выходе из здания, Крокодайл не решался выйти из своего укрытия, которое сейчас было даже более опасно. Вздохнув, мужчина ступил под капли прохладного дождя. Волосы тут же намокли, спадая прядями-иголками на лоб и лицо, а одежда начала неприятно липнуть к телу.       «Ты лишаешь себя такой чудесной вещи, как прогулка под дождем, Кроки. Разве не глупо?»       Давно забытые слова Дофламинго эхом отдались в голове. Кажется, разговор про дождь у них состоялся на этом же острове лет пять назад. Тогда Крокодайл был даже не против такой прогулки, но он слишком спешил, чтобы размениваться по мелочам. Да и то время было спокойнее, и он был моложе, делая себе иногда маленькие поблажки. А на сегодняшний момент слишком много всего изменилось: в нем, в них, в мире. Дать себе слабинку означало проиграть. А поражение для Крокодайла было недопустимо — слишком много стояло на кону.       Пират остановился, вдыхая влажный воздух, смешанный со знакомым ароматом сладостной-терпкости одеколона. Цыкнув, мужчина пошел дальше, не обращая внимания на то, что за ним следовали по пятам. Крокодайл не любил дождь еще и по тому, что начинал уходить в свои мысли настолько глубоко, не замечая ничего вокруг себя. И это сыграло с ним плохую шутку. В который раз.       Неглубокая царапина на шее как предупреждение, но Крокодайл как будто не почувствовал ее. Вторая, уже более ощутимая, обмотала браслетом запястье. Выступившая кровь была смыта набиравшими силу дождевыми каплями.       — Кроки, тебе вторую руку отрезать, чтобы ты решил обратить на меня внимание? — обиженные нотки не скрылись от чуткого слуха мужчины, он остановился. — Так уж лучше.       — Тебе нечем заняться, — как утверждение.       — Как видишь, — разводит руками Дофламинго, усмехаясь. — И не могу же я пропустить такое редкостное зрелище! Что-то обязательно вскоре случится, раз ты добровольно решил намокнуть. Или ты убегаешь?       — Я когда-нибудь убегал? — обернувшись, холодно поинтересовался Крокодайл.       — Ну не злись, Кроки, я только интересуюсь. Знаешь, было так сложно усидеть на месте, когда ты меня игнорировал. Так и хотелось начертить на твоем теле пару глубоких порезов.       — Поражаюсь твоей выдержке, — в голосе полное безразличие. И пусть ситуация сложилась совершенно не в его сторону, но пирата это не волновало. Страх был ему чужд, поэтому смотря на начинающего раздражаться Донкихота, он лишь спокойно выдохнул из легких его запах, заполнивший слишком много места внутри. Но, к сожалению, это не помогало.       — Так куда ты собрался? — меняя тему, подошел ближе Дон, немного наклонившись и вглядываясь в золотые, словно песок, глаза.       — Домой.       — Глупый Кроки, тебе, так или иначе, не покинуть этот остров до завтра. Скоро буря. Мне не хочется, чтобы ты умер на морском дне.       — Тебя не должна волновать моя смерть. Разве только если ты не хочешь убить меня сам.       — Догадался, — улыбка, которая была совсем не к месту, скользнула по губам.       — Так что же тебе мешает сделать это сейчас? — выгнув тонкую бровь, поинтересовался Крокодайл.       — Не нарывайся, — Дофламинго заправил черные пряди волос мужчины за ухо, губами, дразня, касаясь его губ. Дону хотелось, чтобы Кроки поцеловал его первым. Не зря же он приперся на этот остров с надеждой, что настолько же идиотский поступок совершит и его любовник. И, на удивление, не прогадал. Хотя возможно ему просто повезло, а может, тут замешана другая причина. Но уже не важно, главное – он здесь и ему не сбежать.       Крокодайл не шевелился, дыша ровно, только ожидая дальнейших действий. А Дофламинго продолжил играть, проводя языком по его влажным губам, обводя контур, пальцами гладя шею, спускаясь ниже.       — Тебе не надоело? — мужчина все же поддался порыву и снял дурацкие очки с фиолетовыми стеклами. Без них Дофламинго выглядел почти безобидно, почти человечно. Даже ответить захотелось, что он и сделал, зарываясь пальцами в блондинистые волосы и затягивая Дона в глубокий поцелуй с привкусом крови и влаги.       Дождь стал ливнем.       Дофламигно отстранился первым, облизав губы. Внезапная перемена настроения Кроки удивила его.       А сам же Крокодайл чувствовал, что эта слабость окутывает с головы до ног, заставляя его поддаваться ненужному сейчас желанию.       — Давай погуляем? — бодро предложил Донкихот. — До рассвета еще далеко.       — Да, далеко, — согласился мужчина.       Так и быть, он позволит себе маленькую поблажку, поблажку до рассвета.