Кукла

Все дни для Рин проходили одинаково. Она просыпалась рано, умывалась, одевалась и шла завтракать. Затем выполняла несколько поручений Гото и, в зависимости от дня недели, либо отправлялась на поляну, перетаскивать камни, либо в спортзал, отрабатывать удары на манекене. Потом был ужин и, так же в зависимости от дня, либо она возвращалась в лес и всю ночь пыталась залезть на дерево, либо шла в свою комнату, где, обычно, ее уже ждал Киллуа. За последние четыре месяца, что Рин провела в поместье Золдиков, девушка так и не смогла понять, что именно скрывается под словом «господин». Каждый раз, когда слуги произносили «господин» или «госпожа», в их голосе слышался трепет и гордость, они были рады служить им. Для Рин же это слово было просто необходимостью, с которой пришлось смириться, со временем превратившееся в привычку. Девушка уже давно смирилась с тем, что домой она не вернется, даже если удастся отсюда сбежать. Она уже не сможет быть обычной девушкой, ходить в институт и наслаждаться своей жизнью в кругу друзей и близких. Она все время будет бояться. Бояться вновь столкнуться с истинной сущностью людей. Увидеть вновь эти похотливые, злые лица, жаждущие ее смерти и денег. Бояться людей, которые с помощью денег и власти могут делать все, что угодно. И больше всего она будет бояться смерти. Не своей, а близких. Вернуться домой, означает подвергнуть их опасности, настолько ужасной, что от нее невозможно скрыться, останется лишь закрыть глаза и надеяться на быструю, безболезненную смерть. Эту опасность называют Золдиками. И они не дадут ей уйти просто так. Они убьют ее и всю ее семью, но не потому, что она знает их лица или может что-то рассказать. Смерть будет наказанием за неповиновение. За то, что предала хозяев и сбежала. Золдики не скрываются - так говорил ей Киллуа, и со временем девушка начала понимать, что подразумевается в этой фразе. В представлении людей, убийца - это здоровяк, два на два, со злобным, покрытым шрамами лицом и увесистым мечом в руках. Под данное описание, и то с натяжкой, из всей семьи мог подходить разве что Сильва. Женщины и дети на эту роль даже не рассматриваются, а Зено, с огромной надписью "ни дня без убийств", выглядит лишь стариком со странным чувством юмора. Они заработали такую репутацию, что ни у одного человека не промелькнет мысль, что он мог видеть Золдика. Подобная встреча предполагает, в конечном счете, неминуемую смерть, а раз уж человеку посчастливилось остаться в живых, то значит, это был не Золдик. Люди знают об их существовании, но боятся не больше чем тех историй, которые принято рассказывать в лесу у костра. Золдики слишком далеко, они живут в своем, недоступном обычному человеку, мире, и лишь тот, кто в состоянии приблизится к ним, должен дрожать от страха. Но, чаще всего, подобным людям чего-то недостает, чтобы понять эту простую истину. Они считают себя выше и важнее всех остальных. Верят в свою неприкосновенность и глупо заблуждаются, думая, что Золдики не смогут подобраться к ним. Все это Рин прекрасно понимала, как и то, что человеческая жизнь для Золдиков ровняется одному, точно нанесенному удару. Она никогда не сбежит. Это всего лишь мечта, которой не суждено сбыться, но которая помогает Рин отвлечься от настоящего. Лежа по вечерам в кровати, девушка представляет, как она совершенно свободная может идти куда угодно и делать что захочет, как она встречает хороших, отзывчивых людей, готовых помочь ей. И мир выглядит светлым и прекрасным, наполненным добротой и сочувствием. В таком мире нет места для ненависти и боли и в нем нечего боятся. Но это лишь мечта, а реальность в том, что для Рин, гора Кукуру является самым безопасным местом. Здесь ей стоит бояться только Золдиков, а за ее пределами - всего мира. Из-за одной глупой выходки ее жизнь резко изменилась, забросив девушку к этой странной, пугающей семье. Но сама она, не готовая к такой жизни, еще оставалась прежней, лишь понемногу изменяясь и подстраиваясь под сложившуюся реальность. Это давалось ей тяжело. Примером для подражания были дворецкие и слуги. Они всегда вели себя достойно, сдержанно и серьезно. Выполняли любой приказ без лишних вопросов и в кратчайшее время. Они всегда находились под рукой хозяев и никогда лишний раз не показывались на глаза. Рин не понимала, как им это удается. От нее же в поместье толку не было. Ей поручали лишь самые простые задания: если помогать на кухне, то только чистить овощи, если прибираться, то держаться подальше от антиквариата, если работа в саду, то лучше иди тренироваться, пока ничего не испортила. Она приносила хозяевам чай - это единственное, что ей могли поручить из списка обязанностей дворецкого. Она была слаба и не могла защищать хозяев, а поручить ей управление над слугами Гото бы не решился. С большим удовольствием он бы выпил чашку яда, чем позволил ей подобное. Она не пыталась выслужиться перед хозяевами и не ждала похвалы от Гото, но бралась за каждое поручение с необычайным усердием и старалась выполнить его не хуже остальных слуг. Причина такого рвения была проста - ей не хотелось, чтобы на нее кричали. И вот, в очередной раз, девушка вошла в кабинет господина Сильвы. Не отрывая тревожного взгляда от чашки с чаем, стоящей на подносе, она медленно подошла к столу. "Не расплескала" она с облегчением выдохнула. Еще одна победа в очередном маленьком задании, но господин Сильва этого даже не заметил. Он, не отрываясь от работы, протянул руку к чашке, сделал глоток и вернул ее на место. Это движение было настолько естественным, как будто чашка всегда стояла там, а не появилась на столе всего пару секунд назад. Рин, молча, поклонилась и направилась к выходу, чтобы не отвлекать мужчину от работы. Она практически дошла до двери, когда та, внезапно открылась. Любой из слуг обязательно стучится, прежде чем войти в комнату к хозяину, да и сами члены семьи стараются делать так же - это является простым правилом вежливости. Но Миллуки, влетевшему в кабинет, было плевать на правила, а о вежливости он разве что где-то читал. - Я его доделал! - завопил он, стараясь отдышаться. И, уловив раздражение во взгляде отца, сбавил обороты, прокашлялся и уже спокойным голосом продолжил: - Я тут подумал, что все эти чертовы людишки постоянно пытаются сбежать, а потом гоняйся за ними. Это так утомительно. В общем, я придумал устройство, которое захватывает жертву, не позволяя ей даже шевелиться, а потом делай с ней что хочешь. Сильва тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. "Жертва... Постоянно пытается сбежать..." Подход Миллуки всегда казался ему неправильным. Тренируйся, становись сильнее, используй в работе полученные навыки и силу собственного тела. Именно так поступал Сильва, и именно так он обучал своих детей. Но Миллуки был другим. Он не был сильным или выносливым, и у него хватало недостатков. Если задуматься, то Миллуки сам был одним большим недостатком. Он не смог пройти стандартное обучение семьи и чуть не погиб в детстве. И Сильва уже тогда понял, что из его второго сына не выйдет толку. Стараясь привлекать к себе внимания не больше чем та лампа, стоящая в углу, и обходя Миллуки стороной, Рин поспешила выскользнуть в коридор. Ей требовалось время, чтобы оказаться как можно дальше от этого места и хорошенько спрятаться, пока Миллуки занят со своим отцом. Это была их вторая встреча, и девушка, все еще не догадывающаяся, откуда взялись те странные наряды, ожидала ужасной мести за удар по лицу и самолюбию, что она нанесла Миллуки. - Останься. - Голос Сильвы был властный, способный заставить всех вокруг встать на колени и склонить головы в почтении. От его звучания все нутро трепетало, и противиться его слову было невозможно. Девушка послушно остановилась, отчетливо понимая, в какие неприятности она вляпалась. Быть первой "жертвой" для той штуковины, что держал в руках толстяк. Это ее пугало, но еще больше пугало то, что может случиться, попробуй она отказаться от участия в этой проверке. Единственным утешением была фраза, что изобретение предназначено для захвата жертвы живьем. Миллуки опустил устройство на пол. Внешне оно напоминало металлический шар, размером с футбольный мяч. Сбоку виднелась линза камеры, а на его вершине располагались кнопки, от которых во всех направлениях расходились чуть заметные зазоры, доходящие до "экватора" изобретения. Рин не сводила глаз с механизма, не понимая, как эта штуковина будет ее ловить. "Она сейчас отрастит ноги и начнет за мной гоняться? Или выпустит парализующий газ? А что если она взорвется?" Напуганная собственными мыслями, девушка прислушалась, стараясь уловить тихий сигнал отсчета до взрыва. Его не было, как и признаков того, что механизм обзаведется парой конечностей. Он продолжал лежать на полу и выглядел абсолютно безобидно. С гнусной, полной предвкушения, физиономией, Миллуки набрал комбинацию кнопок на шаре и сделал шаг назад. Верхняя часть устройства раскрылась в пропеллер, и, с громким гулом, машина поднялась в воздух, разметая аккуратно разложенные на столе стопки документов и разбрасывая их по комнате. "А господин Миллуки точно уверен, что эта штука для захвата, а не для того, чтобы отпилить чью-то голову?" Рин попятилась к выходу. "Наверное, лучше сбежать. Наказание ведь будет потом, а с этим мне придется столкнуться здесь и сейчас". Устройство плавно развернулось и уставилось на своего создателя одиноким глазом-камерой. - Вот черт! - выругался он, быстро поняв о допущенной в изобретении ошибке. Его лицо покрылась каплями пота. И, долго не размышляя, Миллуки бросился бежать. Отключить машину возможности не было, кнопка находилась на корпусе шара. Да и разбить его тоже было не просто. Механизм с легкостью увернулся от запущенной в него книги и лишь прибавил ходу. Задыхаясь от злости и чрезмерных нагрузок, Миллуки носился вокруг стола своего отца, швыряя в устройство все, что попадалось под руку. Сильва был терпелив. С самого начала этого бедлама он не произнес ни слова, и даже не пошевелился, позволяя машине издеваться над своим сыном. Он видел в этом пользу, Миллуки уже давно требовалось сбросить вес, а тут хоть какая-то нагрузка, да и все изобретения сына, старательно разносящие его кабинет, сидели у мужчины в печенках. Они работали лишь на половину, и даже эта половина работала не всегда так, как это было задумано. И Сильва надеялся, что после подобного его сын, наконец, возьмется за ум, а точнее за тренировки, или на крайний случай не будет тревожить его с новым "очень полезным" изобретением хотя бы несколько месяцев. На очередном повороте, Миллуки зацепился за край стола, сшиб пустующий стул, стоявший по другую сторону от Сильвы, и, не разборчиво ругаясь, полетел на пол. Устройство зависло над ним и, прицеливаясь, готовилось атаковать. Не найдя другого выхода, толстяк на четвереньках пополз в единственное доступное укрытие - под стол. Изобретение снизило высоту и выпустило сеть. В ответ на это, из под стола донесся сдавленный вопль, переходящий в грубую брань. Прищелкивая чем-то внутри, устройство принялось втягивать сеть обратно. Потихоньку, брыкаясь и извиваясь, из своего укрытия показался Миллуки замотанный сетью, как сарделька. Сопротивляясь, он полз по ковру, утягиваемый своим злобным захватчиком. Механизм потрескивал и гудел гораздо громче, чем раньше, но усердно продолжал тащить свою нелегкую ношу. С каждым движением, шар сначала опускался чуть ниже, но тут же вновь набирал высоту. Раскрыв рот от удивления, Рин наблюдала за происходящим, плотно прижавшись к стене, и отгородившись подносом. "Меня ожидало бы то же самое", грустно подумала она. Ей искренне стало жаль Миллуки, но помочь ему она не могла, и ей оставалась лишь роль наблюдателя. Несчастная жертва добралась до шара и остановилась. Устройство изо всех сил старалось поднять Миллуки в воздух, но, вместо этого, само опускалось вниз. Немного поразмыслив тем, что можно было бы назвать мозгами, механизм решил и дальше тянуть парня по полу. Он плавно развернулся и направился к выходу. "Куда оно его тащит?" Рин встревожено смотрела, как шар подлетел к двери и принялся колотиться в нее, стараясь уничтожить возникшее препятствие. - Отец! - обреченно взвыл Миллуки, безуспешно стараясь распутаться. Посчитав, что его отпрыск усвоил данный урок, Сильва устало вздохнул и поднялся из кресла. Неспешным, уверенным шагом он направился к устройству, и в следующую секунду, все было закончено. Одним ударом мужчина разнес шар вдребезги. Рин взвизгнула и закрылась подносом. До нее донеслось кряхтение и ворчание, а затем звук рвущейся сети. Когда девушка опустила свой "щит", Миллуки был уже свободен и, бормоча, что-то злобное, собирал обломки. Потом, он бросил свирепый взгляд в сторону девушки и умчался прочь. - Приберись здесь, - приказал Сильва и тоже покинул кабинет. Рин огляделась и выронила поднос из рук. В комнате царил полнейший погром. Весь пол был завален бумагами и книгами, мебель перевернута, а на стенах местами виднелись пятна земли от разбившихся цветочных горшков. И единственным пустующим островом посреди всего этого хаоса был стол. - Мдааа, - задумчиво протянула Рин и подняла с пола одну из книг. Из нее с шелестом вывалилось несколько страниц. - А с этим что делать? С улицы послышался взрыв, означающий, что месть Миллуки над собственным изобретением свершилась. Немного постояв и подумав, Рин все же принялась за уборку. Мебель к счастью, не пострадала и была быстро возвращена в нормальное положение. Книги и их потерянные страницы девушка убрала на полку, надеясь, что никто и никогда не решит их прочесть. Цветочные горшки были выкинуты, а пятна со стен, насколько это было возможно, оттерты. Постепенно кабинет приобрел свой нормальный вид. Устало вытерев пот со лба, девушка оглядела свою работу. Чистота и порядок. Она опустила взгляд вниз, на сваленные в одну кучу бумаги, и ее настроение тут же испортилось. Что с ними делать, Рин не знала. Она помнила, что бумаги находились на столе, сложенные в аккуратные стопки. Про аккуратность речи и не шло, многие листы пострадали - они были измяты и испачканы, а вот по какому принципу их раскладывать девушка не представляла. Она подняла один из листков и тут же застыла с широко распахнутыми глазами. На бумаге было незнакомое ей имя, ниже шло описание человека и его деятельности, потом цифра с множеством нулей и, в завершении, подпись и слово "выполнено". Девушка подняла еще листок, там было то же самое, как и в последующих документах. Имена и описания менялись, но суть оставалась прежней, и заключалась она в одном последнем слове - выполнено. "Все эти люди мертвы". Девушка была шокирована, и листок в ее руках тихонько дрожал. Одно дело слышать и понимать, что Золдики убивают, но столкнуться с этим напрямую - это совсем другое. Теперь их работа не являлась безликой, здесь были имена, и каждый документ равнялся жизни, а одно единственное слово означало чью-то смерть. Вот так просто, всего лишь листок бумаги, но на самом деле это человек, у которого могла быть семья, друзья и родные. И этот человек умер лишь потому, что кто-то, обладающий достаточной суммой, так захотел. Рин не могла отделаться от ощущения, что стоит среди кучи трупов. Она читала листок за листком, и ее лицо все сильнее искажалось гримасой отвращения. Маньяки, убийцы и насильники выглядели малыми детишками по сравнению с тем злом, что было описано в документах. Девушка уже не жалела этих людей, они заслуживали своей участи. В какой-то момент Золдики перестали казаться плохими, но и хорошими назвать их девушка не могла. Они истребляли зло, делая этот мир чище, но Рин была не уверена, что Золдики убивают только плохих людей. Оставался вариант, что никто просто не готов платить такие деньги за смерть хорошего человека. "Какие Золдики на самом деле?" Девушка окончательно запуталась в собственных мыслях. Какая-то ее часть была уверена, что они ничем не лучше тех имен, указанных в документах. Они тоже губят людей ради прибыли. Но Рин не могла полностью с этим согласиться, ведь это бы означало, что Киллуа тоже является монстром. Девушка посмотрела на часы, стрелка, на них, уже перебралась за восьмерку. Она потратила весь день на уборку в кабинете и пропустила тренировку в лесу. Но за это ее вряд ли будут ругать, скорее всего, никто даже не заметил ее прогула. Какое им дело до прислуги? Она собрала документы, так и не рассортировав, и положила их на стол. Затем, убедившись, что кабинет в порядке, закрыла за собой дверь и направилась в свою комнату, где ее уже ждал неприятный сюрприз. На кровати лежала записка, всего с двумя предложениями. "Ты пропустила тренировку. Завтра в шесть утра в спортзале".