Too late

Самое верное средство завоевать любовь других — подарить им свою любовь.

      Понять насколько сильно скучаешь можно лишь тогда, когда на твои глаза накатываются слезы, как только слышишь знакомый голос в телефонной трубке. Но иногда бывает так, что ты можешь только мечтать об этом. Ты хочешь набрать знакомый номер, услышать длинные гудки, а затем, наконец, и приятный голос. Но всегда есть что-то, что мешает. И на этот раз это задетая гордость. Скомкав все мужество, что есть в людях, она забирает все, принося много боли. А нет боли сильнее, чем та, что приносят друг другу влюбленные.       И когда ты смотришь в окно, пытаясь разглядеть вдали именно то окно, за которым, возможно, стоит твоя любовь, ты хочешь забыть все обиды, схватить пальто и выбежать на улицу. И бежать, бежать... Бежать, пока не достигнешь именно той двери, не постучишь и не увидишь ее.       Но опять же, образы, внезапно всплывшие в голове, заставляют появиться подавленную гордость. Крики и пустые обвинения задели за живое. И ты не хочешь мириться. Не после двух недель молчания. Не хватает сил, чтобы не сорваться и не попросить прощения.       Хочется снова тех объятий, нелепых поцелуев, тихих вечеров в компании друг друга. Нет ни малейшего шанса на новые отношения, но стоит попытаться.       Он отвернулся от окна, и его взгляд остановился на фотографии. На душе сразу стало тепло. Улыбка появилась на его лице. Он помнит тот день. Ярко светило солнце, еле заметный ветерок развевал ее длинные волосы. Они гуляли в парке, громко смеясь и строя планы на будущее. В тот же день они купили собаку. И он сказал, что аляскинский кли кай станет символом их будущего. Они назвали его Локи. И на фотографии были они втроем. Ком, застрявший в его горле, не давал дышать. И только слезы, которые он все же выпустил наружу, помогли избавиться от него.       На другом конце города, в пустой и одинокой квартире, перед такой же фотографией сидела кареглазая брюнетка. Она до мелочей вспомнила этот день. Девушка не заметила, как по ее щеке скатилась слеза. Она скучала по нему, безумно скучала. Ей снова хотелось ругать его за маленькие оплошности, на что, он отвечал: "Любимая, я исправлюсь". Ей захотелось снова почувствовать те ощущения, полученные от совместных дней, проведенных вместе. А сейчас она была опустошена. Другого чувства не подобрать.       Он осмотрелся и заметил еще несколько фотографий. Улыбающиеся лица неотрывно наблюдали за ним. И тогда он понял: лучше решить все сейчас или же медленно умирать от ожидания. Парень как можно быстрее собрался и направился на очередное испытание судьбы. По пути он продумывал про себя, что же он скажет. Придя к окончательному решению, он подъехал к высокому зданию, зашел в него и направился в лифт. Нажав знакомую цифру, стал ждать. Чего ждать? Он так и не смог ответить себе на этот вопрос.       Лифт остановился на нужном этаже. Какое-то непонятное сомнение поселилось в его душе. Он простоял несколько секунд, обдумывая решение. Наконец, парень вышел. Сразу же дверь лифта закрылась. Прямо перед ним ее дверь. Закрыв глаза, он провел рукой по волосам и глубоко вздохнул. Сейчас или никогда. Неуверенно переминаясь с ноги на ногу, он легонько постучал в дверь.       Девушка, сидящая на полу с мокрым от нахлынувших воспоминаний платком в руках, услышала стук и вытерла новый поток слез. Встала и бесшумно переместилась из гостиной в прихожую. Она не заботилась о том, что ее глаза стали красными, а нос слегка опух. Девушка вытерла следы от слез и открыла дверь. Она застыла, не в силах пошевелиться. Ее глаза внимательно изучали его, будто боясь, что он вот-вот растает. Первым желание было кинуться ему на шею, крепко-крепко обнять и больше никогда не отпускать. Она не могла дышать - боялась, что, как только, воздух выйдет из ее легких, все происходящее окажется всего лишь иллюзией, миражом, преследующим путников в пустыне.       — Можно войду? — его немного хрипловатый от страха голос вернул девушку в реальный мир.       — Что ты хотел? — как можно равнодушней пыталась ответить брюнетка, но у нее плохо получалось.       Все внутри нее кричало том, что она должна его впустить. Но обида не давала сделать этого.       — Нам нужно поговорить, — тем же голосом сказал он.       — Нам не о чем говорить, Лиам, — девушке становилось трудно дышать, поэтому она жадно вдыхала воздух, — все кончено.       — Нет, есть, — возразил он. — Мы же любили друг друга. Я любил тебя. И все еще люблю. Но я верю в настоящую любовь, понимаешь? Я не верю в то, что всем дано быть зрячими или здоровыми и все такое, но все обязаны встретить настоящую любовь, и длиться она должна, по крайней мере, пока длится твоя жизнь, — отчаянно сказал он, запустив руку в волосы.       Ей сейчас так хотелось крепко-крепко обнять его и сказать, что любит. Но обида душила ее изнутри.       — Уходи, Лиам, — в ее глазах появились слезинки. — Все кончено.       — Даниэль, дай мне шанс, прошу тебя, — молил парень.       — Разве ты еще не понял, что нечего восстанавливать? Это будто река. Ты стоишь на мосту и смотришь вниз. Тебе кажется, что это замечательная бурлящая вода и все такое. Но ты понимаешь, что она уходит. Движется вперед. И не вернется назад. Вот, что с нашими отношениями. Они не вернутся назад. Все кончено, уходи, — сказала брюнетка.       Он попытался сказать еще что-то, но Даниэль только покачала головой, отчего ее кудри начали слегка покачиваться. Он шумно выдохнул и закрыл глаза. Попытался придумать еще что-то, но не смог. Решимость в ее глазах, которую он видел так отчетливо, больно ранила его. Он не мог поверить, что всего несколько недель назад все было просто прекрасно. И он ушел, опустив голову.       Она закрыла дверь и, прислонившись к ней, громко заплакала. Ей никогда еще не было так больно. Она винила себя в этом, но менять что-то было уже поздно.