Отпусти

Обращение автора: Господа читающие, я дико извиняюсь за столь огромный перерыв в выкладывании фанфика, и в свое оправдание могу сказать только об отсутствии вдохновения. Но я все-таки надеюсь, что кто-то это еще читает, потому как фанфик близится к своему завершению, и, чтобы его закончить, мне нужен хоть какой-то отклик тех, кто это все же читает. Не могли бы те, кто читает продолжение "Отпусти", отписаться в отзывах, пожалуйста? Даже одно слово, одна строчка вызовет во мне желание творить дальше. Заранее всем спасибо. Глава после перерыва вышла большая, с изобилием историчности, так что, я надеюсь, читателям она понравится. Приятного прочтения! P.S. Хотелось бы выразить благодарность Франции из ролевой "Хеталия-Фэнтези", который все-таки вдохновил меня на продолжение этой работы. Над горизонтом все еще промелькивали последние багряные лучики практически утонувшего в озере солнца. Впрочем, их угасающие силы не могли должным образом осветить водную гладь, и поэтому практически вся поверхность Лох-Несса сейчас представляла собой темное, практически свинцово-стальное зеркало с то и дело пробегающими по нему легкими волнами. Лишь у самого горизонта вода кое-где до сих пор была окрашена алым, что в сочетании с отражающимися в ней свинцовыми тучами давало поразительный эффект медленного мрачного угасания всего живого, что обитало на озере. Впрочем, Шотландии было абсолютно плевать на всякие там детали окружающего его пейзажа. Он сидел на плоском теплом камне у воды и меланхолично курил уже третью по счету сигарету, без особых мыслей вглядываясь в причудливо расколотый камень, лежащий у кромки воды. Но все-таки свежий воздух вкупе с таким привычным табачным дымом потихоньку проясняли замутненное виски сознание, посылая шотландцу первые робкие сигналы того, что надо бы хорошенько поразмышлять над сложившейся ситуацией. И Скотту все-таки пришлось подчиниться гласу разума. Смяв в руке окурок и отбросив его в сторону, шотландец поднялся с камня, вглядываясь в темную воду, где вдалеке то появлялась, то исчезала небольшая черная точка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся головой плывущей к хозяину Несси. Скотт застыл у самой кромки воды, дожидаясь, пока его любимица вернется. Все же он надеялся, что она поможет ему разобраться в собственных сумбурных мыслях и избавиться от медленно подбирающегося к сердцу чувства вины. И вот наконец чудовище достигло берега, остановившись в одном из заливчиков, в изобилии находившихся в этой части озера. От взгляда Несси не укрылось заметно изменившееся состояние хозяина: его измятая одежда, всколоченные волосы, красующиеся кое-где мелкие капельки крови на белой окаемке формы, а самое главное – пустой, равнодушный взгляд, в котором нет-нет, да и промелькивала странная смесь сожаления и отчаяния. Она быстро обработала эту информацию и с легким удивлением, едва ли не страхом глянула на хозяина. - Ты что?.. – Несси не договорила, ожидая от хозяина подтверждения или опровержения своих страшных мыслей. - Да не убивал я его, – Шотландия попытался, как прежде, саркастически ухмыльнуться, но получилось лишь жалкое подобие его излюбленной гримасы. Он, похоже, и сам это понял, поэтому продолжал уже абсолютно бесстрастно. – Я просто его трахнул. Он сам этого просил, – Скотт вновь присел на камень, заметив в глазах любимицы безмолвный укор. - Сорвался, да? Возможно, ты потерял единственную свою надежду, хозяин, – голос чудовища звучал довольно мягко, но неодобрение в нем было очевидным. - Надежду? Да зачем мне такой, как он? Для очередного разочарования? Франц неплох как друг, но отнюдь не как любимый человек, - впрочем, в голосе шотландца прозвучала совсем легкая нотка неуверенности. Однако сам Скотт предпочел ее не заметить, продолжая с раздражением смотреть на Несси. - А ты проверял? Когда мы с ним разговаривали, он выглядел очень даже искренним. Не думаю, что можно изобразить столь неподдельное отчаяние в глазах.… Знаешь, он ведь был уверен, что ты его не примешь. Но все равно пришел. Он не побоялся того, что ты можешь сделать ему больно. Если бы его намерения не были серьезны, разве решился бы он на такой шаг? – доводы Несси были, как всегда, безупречны. Даже Шотландия признал это, слегка склонив голову. - Возможно, ты в чем-то и права.… Но он же должен понимать, что я не могу ничего ему дать. Я не люблю его, - холодно ответил он своей питомице, пожимая плечами. - Даже если он это и понимал, своими действиями ты сам дал ему надежду, хозяин. Пусть даже и в такой жестокой форме.… Если бы он был тебе абсолютно безразличен, ты бы не стал так реагировать на его признание и просьбу. Ты бы в лучшем случае поступил, как Артур – просто послал бы.… Извини, что напоминаю, но другого аналога в данной ситуации я не вижу, - Несси тихо вздохнула, но затем продолжила, надеясь, что до хозяина все же дойдет голос разума. Она ведь искренне желала ему счастья.… Да и Францию чудищу было определенно жаль. – Значит, Франциск тебе не безразличен. И дело не только в дружбе. Ты ведь много рассказывал мне про него раньше, Скотт. И порой в твоем голосе проскальзывали очень даже романтические нотки… - похоже, она решила ставить на последний возможный выход. Воспоминания. К ним Шотландия всегда относился очень трепетно, и, вспоминая прошлое, он вполне мог склонить чашу весов в пользу француза. Как ни странно, это вполне сработало. Взгляд Скотта чуть затуманился, и, хотя по первости он и пытался что-то ответить Несси, мысли его уже устремлялись куда-то далеко… - Романтическое? Неужели? Я что-то такого не припомню.… Хотя, была пара моментов, когда он помогал мне отвлекаться от дум о Арти. Но не думаю, что это было так уж важно… - голос его становился все слабее с каждым словом, будто он сам не верил сказанному. Несси не отвечала, и через несколько минут разум шотландца окончательно захлестнула тяжелая и терпкая волна воспоминаний. «Скалистое побережье Северного моря. Тихий шум плещущихся о берег волн, резкие крики чаек – единственное, что нарушает тишину этого дикого места. У самой воды сидит подросток и, улыбаясь, бросает в воду мелкие камушки, любуясь причудливыми кругами на воде, появившимися от их падения. Внезапно Скотти замечает у одного из мелких островов неподалеку какое-то темное пятно, затем слышит практически скрытый волнами треск – и все стихает. Мальчика гложет любопытство, и вот он уже выводит их бухточки свою собственную лодку и плывет туда, к островам, искусно маневрируя между давно известными ему подводными камнями. Как и всегда, поездка проходит благополучно, и вот уже тонкие кожаные башмаки шотландца касаются берега. Островок, на котором он высадился, совсем небольшой, и очень скоро Шотландия замечает источник привлекшего его звука – разбитую вдребезги лодчонку и сидящего на берегу неподалеку от нее исцарапанного мальчишку примерно его возраста. Даже отсюда шотландцу видны светлые, чуть растрепанные волосы, в которых запуталась пара щепок. Заслышав шаги, мальчик поднимает заплаканное лицо, которое ничуть не портит внушительный лиловый синяк на одной из щек, – и Скотти замирает, вглядываясь в тонкие черты лица и пронзительные голубые глаза. «Какой красивый…» - мелькает совсем непривычная для юного шотландца мысль, и он слегка краснеет, задавая интересующий его вопрос: -Привет! Ты кто? – блондин недоверчиво смотрит на Шотландию, чуть крепче сжимая непонятно как оказавшийся в ладони кусок весла, чуть морщится от впившихся в тонкую кожу заноз, затем все же отвечает: - Франциск я, Франция. А ты? - Я? Шотландия, - и он тихо смеется, видя забавное недоумение на симпатичном лице собеседника. – Я тут живу, вообще-то. Как же ты заплыл сюда, не зная местности? Ты ведь мог утонуть. Скалы тут опасные… - Да вижу я уже, – огрызается француз, поспешно вытирая лицо от слез – показаться плаксой перед новым знакомым ему совсем-совсем не хочется, хотя и ранки, полученные при крушении, все еще болят. – Я просто хотел испробовать мою лодку. А эти ваши скалы…Я не смог вырулить, в общем. А ты что, действительно живешь на этом маленьком острове? Тут же ничего нет! - Нет, не живу, конечно, - смех Скотти становится еще громче и живее. Так искренне смеяться, пожалуй, могут только дети. – Я сюда приплыл, когда услышал треск твоей лодки. Я хорошо знаю здешние острова, это все-таки мой дом. - У тебя есть лодка? – Франциск мигом оживляется и, вскакивая с камня, подходит чуть ближе к шотландцу. В надежде вернуться домой он вмиг забывает и о недоверии, и о боли. – А ты можешь довести меня до материка? Я ведь теперь не смогу сам добраться до дома, раз моя лодка разбилась… - А ты на материке живешь? Я туда еще не плавал…- паренек на миг склоняет голову, слегка задумавшись, затем кивает. – Хорошо, я постараюсь. Ты мне понравился, не оставлять же тебя тут, - и после этих простых, искренних и наивных слов Скотти идет к своей лодке. Франция, разумеется, следует за ним. Как ни странно, лодкой шотландец управляет очень даже хорошо и в незнакомой местности, так что до берега залива Сены они добираются легко. Хотя, конечно, казусов избежать не удается – в один прекрасный миг шотландец едва успевает поймать блондина, норовившего выскользнуть из утлого суденышка. Все-таки качка в этих местах приличная.…Но все же больше происшествий не случается, и они благополучно причаливают к берегу. -Спасибо! – искренне благодарит блондин, вылезая из лодки на родную зеленую траву. - Да не за что! – с улыбкой отвечает рыжеволосый, медленно отводя лодку от берега. – Приезжай еще, Франциск! Я буду ждать, - Франция кивает и радостно смеется, махая вслед лодке до тех пор, пока та не скрывается вдали». Так началась их дружба. Она длилась и расцветала пышным цветом, пока обе страны были еще детьми. Беззаботные веселые забавы, вроде охоты, рыбалки и скалолазания, не особо-то обременительная помощь правителям, легкие и необидные шуточки над быстро взрослеющим Артуром, тихие и спокойные посиделки у костра, в которых выяснилось, что у подростков очень много общего, хотя и различий не меньше.…И тем неожиданнее прервалась эта детская идиллия, заставив обоих не в меру быстро повзрослеть. А причина была одна и та же. Норманны.… Пусть к Франции они пришли чуть раньше, но их там остановили довольно быстро, ограничив лишь одной территорией. Франциск быстро смирился с присутствием скандинавов и порой даже шутил со Скоттом на эту тему. Тому в этот момент было наплевать на новых соседей – воспитание Артура и собственные внутренние распри были гораздо важнее для юной, но уже начинающей взрослеть страны. Так что нападение Вильгельма стало для Скотта полной неожиданностью. Может, именно это и стало причиной их с Англией поражения. Скотт слишком поверил в себя, когда сумел более-менее объединить свои земли под единым управлением, и не ждал опасности со стороны своего лучшего друга. Когда же норманны двинулись на них с братом, сожалеть было уже поздно. Очень скоро вся Англия покорилась. Защитить любимого брата Шотландия не смог. Простить себе этого он не смог вдвойне. Да и сам Англия не простил брату этого поражения. Очень скоро он, собрав оставшиеся силы, напал, желая отомстить тому, кто, по его мнению, его предал. Так начались англо-шотландские войны, которые длились очень и очень долго. Чаще всего в этих войнах Скотту не везло. Он то и дело попадал в зависимость от брата, вновь освобождался и вновь нападал, желая вернуть прошлое, вернуть это братское доверие, а если не его, то хотя бы подчинение Англии. Но его дела от этого становились лишь хуже и хуже. В один далеко не прекрасный миг сил для борьбы практически не осталось. Смена династий, неустойчивое положение экономики – все это было слишком сложным, слишком опасным. И тогда Шотландия вновь вспомнил о своем друге, с которым он уже довольно давно общался лишь мельком. « Большой зал в одном из французских замков. Богатое, но суровое убранство, изобилие огней в тяжелых, свисающих с потолка люстрах, множество картин на стенах.… Сразу видно, что хозяин замка хочет произвести на гостей особое впечатление, показать им свою мощь. Но ни Шотландия, ни послы его короля, Иоанна Баллиоля, не обращают на это никакого внимания. У них есть другое дело… Обсуждение условий договора длится уже второй час. Неподалеку от трона короля Франции стоит Франциск, и его взор уже давно обращен на Скотта. Тот пытается игнорировать, потому что пропустить хоть одно из условий – значит навлечь на себя большой риск. Но все-таки робкая надежда на то, что все окончится благополучно, при виде старого друга нет-нет, да и приходит в сердце шотландца, и он с трудом сдерживает легкую, но такую неуместную в этой ситуации улыбку. Пока еще войны не слишком-то повлияли на его характер… Знаменитая жизнерадостность еще держит оборону. И вот, наконец, условия обсуждены. Остается только отправить их королю Норвегии, заключить договор между странами – и у Шотландии появится хоть какой-то шанс выстоять. Так Скотт думал тогда. И, если первое никак пока его не касается, то второе возможно лишь с его участием. И Шотландия это прекрасно знает. Через пару минут к нему с легкой улыбкой подходит Франциск, берет за руку и уводит в небольшую комнатку, которая будто создана для подобных мероприятий. - Écosse! Я так рад, что они наконец-то все решили! – казалось, с поры их детства ничего не изменилось. Тот же радостный тон, мягкая улыбка, крепкие дружеские объятия.… Но Скотту на миг чудится, что что-то не так. Какая-то фальшь звучит в до боли знакомом голосе друга. Но разве можно задумываться об этом в такой миг, когда Франц буквально спас его этим союзом? Шотландия улыбается и обнимает Францию в ответ: - Да, я тоже очень рад. Признаться, не думал, что твой правитель согласится на это… Конечно, Англия вам тоже досаждает, но мое положение сейчас слишком шатко, – в ярко-зеленых глазах шотландца мелькает тщательно скрываемая боль. До сих пор не прошедшая боль от предательства, боль за свой родной край… Он еще не научился смиряться с этой болью. Этому он научится намного позднее. - Ты же мой друг! Как мы могли не помочь тебе? – возмущается Бонфуа, но как-то не слишком уверенно, а после и вовсе меняет тему, будто бы боясь выдать что-то лишнее. Скотт вновь не обращает внимания на неискренность в голосе. Ведь каждый желает видеть лишь то, что хочет… - Écosse, ты же помнишь, зачем мы сюда пришли? Надо подтвердить союз. - Да, я помню…- Скотт слабо кивает. Пусть его смущают эти условия, ведь до этого юноша был лишь с девушками, и то не слишком часто.… Но ведь Франция – друг, ничего страшного не может случиться. Успокаивая себя такими мыслями, рыжеволосый подходит к Франции и слабо целует друга. Неожиданно Франция обнимает шотландца за шею и заметно углубляет поцелуй, не давая другу вырваться. Скотт с удивлением осознает, насколько это приятно, практически сразу же краснеет и, мягко выскользнув из объятий француза, отходит в сторону, непонимающе глядя на друга. - Ты так мило краснеешь, mon ami, - Франциск тихо смеется, чуть пожимая плечами. – Не обращай внимания, я просто немного увлекся. Именно тогда Шотландия впервые задумывается о том, насколько странным может быть его новый союзник. Но пока он еще свято верит в него, и эти мысли не находят отражения нигде, кроме дальних глубин его разума». Auld Alliance не слишком-то помог Скотту в его борьбе с Англией. На словах союзники были всегда готовы помочь друг другу, а вот на деле.… Ни одна армия не пришла на помощь, когда Шотландия потерпел поражение и на время потерял независимость. И пусть иногда он еще выбирался к Франции, чтобы обсуждать какие-то общие дела, но он все больше и больше понимал, что против брата ему не выстоять – ни с союзниками, ни без них. Но бороться он все-таки продолжал.… Таков был его характер, который уже, увы, начал все сильнее и сильнее портиться от постоянного напряжения всех сил в ожидании очередного удара. А потом.… Потом началась Столетняя война. Несколько страшных поражений – и Франция гораздо чаще стал вспоминать об их дружбе и заключенном союзе. Если раньше они встречались раз в пару-тройку лет, а то и реже, то сейчас Франциск стал просить о встречах гораздо активнее. И на всех встречах он просил одного – помощи. Скотт, конечно, мог вспомнить, что ему самому помощи фактически не было, когда она была нужна. Но он не мог этого сделать по одной простой причине – он заключил союз, причем союз с другом. Нарушить его означало предать. А предавать Шотландия очень не любил, до сих пор помня боль от одного-единственного предательства. В итоге немалая часть шотландской армии поспешила на помощь французам. И пусть толком поучаствовать они сумели лишь в нескольких сражениях, каждое из них надолго останется в памяти Скотта. «Объединенная франко-шотландская армия медленно движется по полям южной Нормандии. Скотт находится в центре своего отряда пехоты, который в этих условиях даже не пытается сохранить боевой порядок. Это раздражает, но пока противника не видно, Шотландии не особо хочется что-то менять. Тут к нему подъезжает гонец и протягивает донесение из французского штаба. Франция потрудился все-таки сообщить союзнику о том, что англичане захватили одного из его разведчиков и, вероятно, вскоре их армия будет здесь. Скотт кивает и отсылает гонца обратно. Пара команд, и отряд начинает двигаться намного быстрее, чтобы успеть к началу сражения. Как бы они не торопились, у реки уже виднеются смятые построения французов, атакуемые весьма значительным количеством англичан. Кое-где под их натиском уже видны отступающие, и Скотту ясно, что, если они не вмешаются, бой будет проигран. Он не доверяет силам союзника, у которого слишком много наемников… Заслышав команду Шотландии, его пехота быстро строится в боевой порядок на ближайшем холме. Скотт осознает, что высота может им сильно помочь, и приказывает по возможности ее удерживать. Тем временем к ним собираются остатки авангарда французов, среди которых хорошо заметен потрепанный, но все-таки до сих пор уверенный Франциск. Может, причина его уверенности в том, что среди отряда англичан он не видел самого Артура, тем более что их армия все еще превосходит противника по численности. Англичане, разбившие авангард, вновь приводят свои ряды в порядок и идут в атаку. Кажется, их командира вовсе не волнует, что у противника заметный численный перевес. И он за это поплатился. Когда англичане поднимаются на холм, Шотландия организует один общий удар с обоих флангов. Армия англичан не выдерживает такой удар и несет весьма значительные потери. Когда же они замечают, что их командир убит, то и вовсе начинают отступать. Шотландцы преследуют их до самой реки, где большая часть англичан, не успевших переправиться, уничтожаются. Скотт стоит на холме и с легкой улыбкой наблюдает, как его отряды теснят англичан. - Это наша первая победа, Франц, - заметил он, повернувшись к союзнику. - Да, первая. И, надеюсь, что не последняя». Увы, его надежды не оправдались. Все последующие сражения объединенной франко-шотландской армии заканчивались сокрушительными и позорными поражениями. Не помогал ни численный перевес, ни безудержная храбрость шотландцев – из-за неорганизованного управления войском англичане раз за разом разбивали их, причем большая часть потерь чаще всего приходилась именно на шотландцев. Битва при Френэ, Краване, Вернёе.… Каждая из них надолго отложилась в памяти Скотта, еще больше пошатнув и без того неустойчивую веру в свои силы. «Самый разгар осады Кравана. Англичане пытаются переправиться через реку и прорвать баррикаду шотландцев на мосту. Скотт стоит в глубине своего отряда лучников и тоже пытается отстреливаться от наступающих. Сверху свистят пули защитников крепости, рядом то и дело падают его войны, сраженные выстрелом.…Но шотландцы еще держатся. А взгляд самого Шотландии устремлен вдаль, на поспешно отступающие ряды союзника. Может, ему и кажется, может, он просто ожидает и одновременно очень не желает этого увидеть, но его взгляд то и дело цепляется за знакомую блондинистую макушку друга, который мчится в первых рядах отступающей толпы французов и их наемников. Что это? Предательство? Возможно. Но Скотт предпочитает думать, что это был просто приказ, которому Франциск не мог не подчиниться. Кто знает, что бы было, если бы французы остались? Может, все еще можно было исправить.… Но вот распахиваются ворота крепости, и гарнизон ударяет в самый тыл шотландцев. Такого выдержать невозможно. Удар с обеих сторон практически уничтожил войско Скотта. А сам он, все-таки принужденный гласом разума отступать, еще долго не сможет оправиться от понесенного ущерба». И пусть эта битва, битва при Краване, не стала последней для объединенной армии, но она вселила тяжкие подозрения в голову Шотландии. После следующего крупного поражения он просто перестал присылать войска французам, тем более что ситуация в его собственной стране была ничуть не лучше. В итоге эта самая ситуация и привела к заключению самой ненавистной в его истории Унии 1709 года. После этой Унии встречи Скотта и Франциска постепенно сошли на нет, потому как поручения Англии занимали едва ли не все свободное время шотландца. Были, конечно, мимолетные встречи на конференциях, редкие дружеские посиделки за бутылкой вина, но Шотландия не придавал им особого значения, равно как и не замечал порой весьма странных взглядов француза, направленных на него.… Но вот сейчас, когда он начал вспоминать все, что было связано с Франциском, он надо многим задумался. И выводы, которые он сделал, в большинстве своем не были слишком-то радостными. - Он использовал меня, - тихо произнес Скотт, выныривая из омута воспоминаний и холодно глядя на свою любимицу. – Просто использовал. - Что-что? – Несси вопросительно посмотрела на хозяина, затем, когда до нее дошел смысл слов шотландца, понимающе кивнула и довольно грустно произнесла: - Может, и использовал. Прояснить смысл его действий все равно может лишь он сам. Ты же знаешь, как порой зависят страны от своих правителей, хозяин.… Не стоит рубить с плеча. - Думаешь? – Шотландия невесело усмехнулся, поднимаясь с камня. – Что ж, может, и так. Но я все равно не жалею о своих действиях. Теперь я понял, что они были оправданы. Пусть это и влияние виски… - Я и не говорю, чтобы ты жалел. Просто поговори с ним, Скотт. Выскажи все подозрения и посмотри на его реакцию. Ты сможешь отличить правду от фальши. Удачи тебе. Я все-таки надеюсь, что все будет хорошо… - Несси тихо вздохнула. - Спасибо тебе, моя милая. Твои слова да Богу в уши, - шотландец благодарно кивнул чудовищу и вернулся в пещеру. Там его встретил лишь отчаянный, но вместе с тем полный какой-то невнятной надежды взгляд Франции, от которого щемило сердце, и его тихое мычание в попытках избавиться от кляпа. Скотт вздохнул и присел рядом с французом, развязывая его. После этого шотландец поднялся, кинул Франции чистую простыню и присел на один из камней, заменявших в пещере стулья. - Вставай давай. Нам надо поговорить.