I'm sorry, Tommy

      Кровь. Она повсюду. На моей одежде, на моём лице, на моих руках, волосах. Алая жидкость постепенно заполняет всю комнату. И я чувствую как начинаю захлёбываться кровью. Его кровью.       Мой оглушительный крик пронзает тишину моей спальни. Пытаясь привести своё дыхание в порядок, я трясущимися руками беру стакан с ледяной водой и половину выливаю на себя. Чертыхнувшись про себя, поднимаюсь с кровати и бреду на кухню. Больше в кровать я не вернусь.       Не хочу возвращаться в мир кошмаров. В тот мир, где я вижу, как убиваю его – своего родного брата, которого любил больше всех на свете. И ради чего я пошёл на это, точнее ради кого? Ради девушки, коей я был одержим. Но любовь прошла и я остался один: без девушки, без брата. А ведь Том был так молод… Он заслуживал жизни больше, чем я. Да, знаю, что Вы думаете. Вы думаете, что я ужасен, что я монстр – и это святая правда.       Медленно садясь за стол, я снова и снова прокручиваю в голове события того дня. Помню, как мы повздорили; помню, как толкнул его, даже не подозревая, что он не сможет устоять на ногах и упадет на пол, ударившись об край стола. Томми умер на моих руках, а я был настолько погружен в своё горе, что даже не вызвал ему вовремя скорую. Я навсегда запомнил тот день. Я навсегда запомнил алую жидкость на своих руках, одежде. Я сам обрёк себя на этот Ад.       Умываясь холодной водой, смотрю на своё осунувшееся и бледное лицо, под глазами тёмно-синие круги от бессонных ночей, а губы уже давно забыли, как улыбаться. Я несчастен. Я жалок. Но я не виню в этом никого, кроме себя. Сам виноват во всех своих бедах. Я поверил Монике. Я не поверил брату. Я толкнул его. Я убил его.       Мой взгляд падает на лезвие, лежащие на краю раковины, и в голове всплывает надоедливый вопрос: «Бессонница мучает?» Я бы посмотрел на Вас, если бы Вы знали, что кровь Вашего брата у Вас на руках.       Я беру лезвие в руки и рассматриваю его. Да, меня мучает бессонница. Да, я хочу выспаться за столь долгое время. Да, я убийца. Да, я не заслуживаю жизни. Её заслуживал Томас. Я сам обрёк себя на этот Ад и сам избавлю себя от этого. Достаточно одного глубокого пореза вдоль вены.       Говорят, что перед смертью не надышишься. Говорят, что перед смертью проносится вся жизнь. Я умер тогда, когда умер мой Томми. У меня нет жизни последние три года. Я существовал всё это время.       В глазах темнеет. Жизнь медленно выходит из моего тела. Подо мной образовалась алая лужа крови. А на губах застыла лишь одна фраза: «Прости, Томми. Прости…»