Не осуждайте нас

Часто я ловлю себя также на том, что высматриваю её лицо в уличной толпе; я знаю, невозможно встретить её здесь, но удержаться не могу, это сильнее меня. Вишневский, "Повторение судьбы" ____________________________________ Дни пролетали один за другим. Становилось невыносимо скучно жить. Дом, где меня никто не слушал, школа, где я была безмолвной тенью, курсы, где все напоминало о «ком-то», и снова дом. Я, признаться, в те февральские дни окончательно забыла, как надо жить. Вокруг было очень тихо, сердце привыкло биться размеренно, едва слышно, руки уже не хватались в порыве за кого-то, и губы стали просто губами. - Ты куда сегодня после курсов? – Вадим обернулся ко мне. Мы с некоторых пор стали сидеть за самой последней партой, на самом последнем ряду. Так у моего друга было больше возможностей перемолвиться словом с этой тихой девочкой. Ася, по-прежнему, большую часть времени была от нас закрыта, но бывало… буквально на одну долю секунды, я могла заметить в ее лице что-то такое, что-то особенное и очень теплое, что-то яркое и попросту незабываемое. Вероятно, в ней это когда-то увидел и Вадим, теперь вот мучается. - Я должна буду зайти к подруге, - ответила я, набирая Лине сообщение. - Подруга из школы? – спросил Вадим, развернувшись ко мне в пол-оборота. Большая часть его тела была обращена по-прежнему к Асе. - Да, то есть… Уже нет, она перевелась в другую школу недавно. - Так ты в школе учишься? – Ася выглянула из-за широких плеч Вадима и тепло улыбнулась мне. Краем глаза я заметила, как в ту же секунду смутился Вадим, чувствуя девушку у себя прямо за спиной. - Да, дурацкий десятый класс, - я показательно закатила глаза вслед своим словам, - а ты? Тебе ведь семнадцать? - Я? Честно говоря, я ее уже закончила. - Когда ты успела? – мои глаза невольно округлились. Эта маленькая девочка, что была ненамного старше меня, каким-то образом уже успела получить среднее образование. - Я закончила два года за три месяца, - Ася счастливо улыбнулась. - Такое возможно? То есть, как ты успела? - Да, это не так уж сложно на самом деле. Просто перевелась в вечернюю школу и, немного постаравшись, получила аттестат. - Софи, представляешь? Ася тоже в этот год ничем не занималась, оставила его свободным. Прям как я! – Вадим радостно жестикулировал своим словам, довольный тем, что они хотя бы в чем-то схожи. - Вадим, это уже второй твой свободный год, - выгнув бровь, напомнила я. - Я искал себя. - Я тоже в какой-то мере искала себя, - тихонько сказала Ася. - Это ведь очень важно, себя в этой жизни найти. Мы все следуем по цепочке школа-университет-работа, а ведь никто даже и не задумывался, что есть другой путь. Что он, быть может, ведет к лучшей жизни, нежели дорога, привитая нам с ранних лет. Вадим ошарашено обернулся в сторону девушки, но, как и я, не нашел нужных слов. Мы так редко слышали ее собственные мысли, что теперь даже и не знали, как на них реагировать. Она, быть может, поэтому всегда молчала… Потому что люди не понимают ее мысли, а если и понимают, то словами выразить не могут. Сейчас уже, вспоминая ее, я могу сказать, что она всегда очень точно говорила о том, что ее тревожило и беспокоило. Все оставшиеся два часа преподаватели вели у нас «Просмотр». Я с ужасом слушала, как грозно отзывался один пожилой фотограф, который обыкновенно вел у нас практические занятия, обо всех работах Вадима. «Слишком много людей и слишком мало мира вокруг» - да, была такая у него привычка, нравились ему выражения лиц окружающей его толпы. Что же говорили о моих работах? Несколько учителей подолгу передавали друг-другу мои снимки, чесали бороды и подбородки, сконфуженно приподнимали брови, а потом заявляли мне, что с технической точки зрения все не так плохо, даже хорошо для новичка, но сами фото… Сами фото были никакими. «Пустые, серые». *** Мама Лины выглядела уже чуть лучше, она позволила мне пройти в квартиру, и я, недолго думая, направилась в сторону комнаты Лины. Дверь была приоткрыта, и я увидела то, чего совсем не ожидала. Хрупкая девушка была в объятиях своего учителя. Они сидели на кровати, и, ничего не говоря, прижимались друг к другу. Я попятилась назад, в сердце неприятно кольнуло, будто я уже видела что-то такое, будто и со мной это происходило. - Софи, пройдем пока на кухню? – мама Лины коснулась моего плеча, и я молча проследовала за ней по коридору, оставляя позади сцену, которая предназначалась не для меня. В маленькой кухне было уже темно, ее освещал приятный светильник на потолке. На столе стояла небольшая корзинка с фруктами – то, что мне всегда так нравилось в доме Лины. Казалось, будто тут всегда все живет. Уютно, тихо, приятно. Это было одно из тех мест, которое невольно воспринималось, как собственный дом. - Чай будешь? – спросила тетя Лена – так обычно я ее называла. - Да, пожалуйста, - ответила я, и женщина нажала на кнопку чайника. - Думаю, они уже скоро освободятся, он здесь уже чуть больше часа. Знаешь, Софи, я ведь не дура. Все понимаю. Она так на него смотрит. Я ее такой уже давно не видела. При нем Лина расцвела за несколько минут. Ты понимаешь, он ей позвонил, сказал, что придет и она тут же ринулась в ванную, вышла с прической и макияжем, - тетя Лена тяжело вздохнула. - Кто бы мог подумать? Ни семья, ни подруги не смогли помочь ей так, как это сделал он. - Он хороший человек, - сказала я, вспоминая их нежное объятие, увиденное мной случайно. - Да, прекрасный. Но… Эх, Софи, все было бы намного лучше в этой жизни если бы мы могли просто быть с теми, кого любим, верно? Она посмотрела на меня взглядом, полным заботой о дочери. Она и сама расцвела. Мать проснулась от того, что ее дочери стало лучше – это называется "семья". Хотя, пусть это было и едва заметно, но и моя мама беспокоилась обо мне. Только очень тихо и совсем украдкой. - Простите, - в проеме кухни появился Сергей Владимирович, - о Софи, здравствуй. - Здравствуйте, - я кивнула учителю. - Я должен идти. - Я провожу, - откликнулась женщина, следуя за моим учителем. - Софи, ты пока можешь идти к Лине. Я вам туда чай принесу. - Да, хорошо, спасибо. Я неловко поднялась со стула и направилась к комнате подруги. Тонкая коричневая дверь была все так же немного приоткрыта. Я постучала в нее три раза и, услышав тихое «Да», прошла внутрь. На кровати сидела Лина. Я только тогда поняла, что ее прежде рыжие волосы теперь сменились черными-черными прядями, обрамляющими исхудавшее лицо. - Лина, твои волосы… - ошарашено произнесла я. В остальном она выглядела уже лучше. На ней была ее обыкновенная одежда, легкий макияж, который она обыкновенно наносила каждый день. Да и не лежала Лина больше под одеялом, в углу своей кровати. Теперь просто сидела, немного ссутулив спину и свесив тоненькие ножки. - Софи, - она посмотрела на меня, - он скоро женится. Не надо было объяснять, кто именно, все и так понятно было. Теперь их объятие приняло для меня совсем другой вид. И если раньше мне казалось, что он пытается ее поддержать, то сейчас я понимаю, что это было самым что ни на есть прощанием для них обоих. - Лина, я… - я села рядом с подругой, спешно кладя свою руку поверх ее. - Не надо, мне не грустно, - на ее губах показалось слабое подобие улыбки, - все так, как и должно было быть. Какая глупость, верно? Надеяться на что-то с мужчиной, который в два раза старше меня. - Лина, послушай меня, - я посмотрела подруге в глаза, - это не глупость, правда. И дело не в том, что ему тридцать и не в том, что тебе шестнадцать. В мире сотни причин, почему двое людей не могут быть вместе. И, будь я тобой, глупостью я бы посчитала то, что в вашем случае это количество дней, которое он пробыл на земле до твоего рождения. - Ты права. - Лина опустила голову. - Знаю, что ты права, но очень страшно признавать, что он просто меня не любит. Это самая обыденная причина того, почему многие люди не вместе. Неразделенная любовь – как оригинально. - Лина театрально закатила глаза на лоб. - А так… Так у меня хоть красивая история останется. Я лучше врать себе буду. Мне так легче, - она вновь улыбнулась и встала с кровати. - Софи, я хотела извиниться. Извиниться и сказать спасибо. Я так сильно была нужна тебе в последнее время, а ты почти ничего о себе не говоришь. Но теперь, пожалуйста, расскажи мне о том, что сейчас чувствуешь. Жак… Он ведь так и не вернулся, верно? - Да, он так и не… *** Мы просидели с Линой еще несколько часов, болтая обо всем, что меня так беспокоило в последнее время. Я удивлялась, как она быстро смогла так ожить. Как она так быстро смогла забыть и запереть все, что болело. Хах… Ничего она не заперла, конечно. Ей было плохо, до криков и рыданий плохо, но она это скрывала. И, в первую очередь, скрывала от себя. А я не могла. Не хватало у меня сил просто взять и забыть. Я ведь была одной из «тех» девушек. По мне это видно было. По глазам, по лицу, по разговорам – у меня была грустная история. И эту историю я видела в лице каждого прохожего. В любом, у кого были волосы схожего цвета или такое же длинное пальто. Я думала, что мне придется попрощаться с ним один раз, но я продолжала делать это каждый день. Каждый раз, когда лицо незнакомца окажется не его лицом, каждый раз, когда, вновь и вновь набирая тот же номер, я услышу голос оператора. Страшные муки. Видеть надежду там, где ни один здоровый человек ее не признал бы. Во дворе нашего дома я увидела свою маму. Она припарковала машину у забора и теперь собиралась войти в дом. - Мам, - крикнула я, подойдя чуть ближе. - Софи, милая привет, - сказала мама и сделала пару шагов мне навстречу, - а ты откуда так поздно? Стоило маме спросить это, как я тут же крепко прижалась к ней. Как давно это было в последний раз? Как давно я обнимала собственную мать? Не помню. Просто тогда, вспоминая лицо матери Лины, я не могла сдержать желания, чтобы кто-то погладил меня по голове. Чтобы родное лицо крепко прижало меня к себе, как будто я - маленький ребенок. Я незаметно сама для себя стала искать в людях поддержки. Во всех людях, что окружали меня. Ведь мне нужна была помощь, чтобы принять решение, которое определенно разбило бы мне сердце. - Мам, я так устала, - сказала я, крепче смыкая руки за спиной мамы. - Софи, что с тобой? Все хорошо? - Я его каждый день на улицах вижу. Он у меня везде. В щелчке фотоаппарата, в серых домах, в длинных пальто – никуда он не уехал, он остался тут, а поговорить с ним нельзя, - мой голос был слабым, всхлипывающим, полностью опустошенным, - я так всю жизнь могу промучиться. Для меня нет никакой Франции, где он теперь живет. В моих воспоминаниях он всегда был и будет здесь. И это пугает. - Софи, все образумится… - мамина рука легла поверх моих волос. - Не образумится. Просто так ничего не случится. Я его забуду. Навсегда. Он мне не нужен. Именно так звучала моя самая большая за всю жизнь. Ложь, произнесенная самой себе. ___________________________________ Большая глава ввиду того, что завтра я должна улететь на день. Вернусь поздно, боюсь, не успею забацать продолжение ;( Правильное решение она приняла? Люблю ваши коментарии, даже если вы в них ругаетесь и негодуете :)