Попаданец (рабочее)

      

Лучше гипс и кроватка, чем мрамор и оградка.       (народная мудрость)

             Проснувшись, я рывком сел на кровати и тут же схватился за голову от прострелившей виски острой боли. Ой, мля-я!       Кое-как проморгавшись, огляделся. Мониторы, стойки с каким-то оборудованием… Не понял, это что, попадалово, дубль второй?! Хотя, стоп, окно в стене… Сфокусировав взгляд, облегченно вздохнул, — нет, я дома, на «Нормандии». Только почему-то в медотсеке.       — Шепард… — донеслось справа, и я очень осторожно, чтобы не расплескать содержимое, повернул голову, обнаружив довольно скалящегося с соседней койки Вакариана.       Который с откровенным любопытством меня рассматривал. Меня. То есть Шепард.       — Гаррус, твою мать, отвернись! — завопил я, натягивая простынь под подбородок.       Ехидно шевельнув мандибулами, Вакариан откинулся на подушку и демонстративно уставился в потолок.       — Не понимаю я вашей человеческой озабоченности по поводу молочных желез, — прокомментировал он. — Что тут такого? В конце концов, у азари эти железы тоже выделяются, но они же не делают из этого табу.       — Азари, между прочим, сиськами не трясут. Тоже, — проворчал я, приподнимая простынь и оглядывая себя.       Вот же ж! Вернулись к тому, с чего начали — больничная палата, головная боль и отсутствие трусов. А в качестве бонуса синяк в полплеча и залитая медицинским гелем поясница. Или не гелем, — я слегка поскреб пальцем прозрачную нашлёпку, — вроде не мажется.       — Шепард… — повернулся было ко мне турианец.       — Гаррус! — немедленно зашипел я, опуская простыню.       — Да не смотрю я на тебя, не смотрю, — проворчал он. — Вот, видишь, даже глаза закрыл.       Я уставился на него с откровенным подозрением.       — Ага, и вон, в щелочки подглядываешь.       — Духи, Шепард! — Вакариан откинулся обратно на подушку. — Какая же ты женщина!       От подобного заявления я аж воздухом подавился. Это я-то женщина?! Да я… То есть, конечно, но… В смысле нет, конечно! Это тело женское, а не я! То есть... э-ээ... Окончательно запутавшись, я завис, всем, блин, существом прочувствовав значение слов: когнитивный диссонанс.       Так, хватит. Если сейчас начну углубленно разбираться со своей гендерной самоидентификацией, в этом медотсеке и останусь. Надолго. Только простынь сменю на рубашку. С очень длинными рукавами.       Пробурчав:       — Какая есть, — я закутался в простыню по самый нос.       — Эх-мм, Шепард, ты не подумай, я вообще, и… ты красивая. Наверное. Для человека.       — Наверное?!       Гаррус приподнялся на локте, подперев щеку рукой:       — Ну, ваши человеческие стандарты кажутся мне несколько странными.       — Это почему?       — Ну, вот, например, твои молочные железы. — Он поднял руку, явно нацелившись показательно ткнуть в упомянутые железы, но, встретив мой хмурый взгляд, сделал вид, что просто собирался почесать мандибулу.       — Ты продолжай, продолжай, — подбодрил я его.       — Так вот, железы у тебя меньше, чем у этой, из «Цербера»…       — Лоусон.       — Да, Лоусон. А у вас, вроде бы, считается, что чем они больше, тем красивее. Но это же не логично! Большие мешают, и вообще… неудобно с ними.       — Это аргумент, — согласно закивал я, в самом деле, подумаешь, буфера, то же мне. — Значит, человеческие стандарты не подходят.       — Турианские… — Гаррус окинул меня задумчивым взглядом. — Воротника у тебя нет, вместо гребней на голове шерсть, кожа мягкая и ни одной костяной пластины… Так что, я просто не знаю, с какими стандартами подходить.       — А ты попробуй с кварианскими, — коварно предложил я.       — Кварианскими… — взгляд Вакариана затуманился, и я понял, что тут мне вообще не светит.       — Все с тобой ясно, талифан (1) несчастный.       — Что?       — Ничего. Ладно, я поняла, что в красоте ты ничего не понимаешь.       — Но-но! — возмутился он. — Я, между прочим, получил классическое воспитание!       — Турианское.       — Лучшее.       Отмахнувшись — эту наглую морду не переспоришь — я с любопытством поинтересовался:       — Слушай, а что мы вообще тут делаем?       — Ну… — Вакариан задумчиво шевельнул мандибулами, — лежим?       Я со вздохом закатил глаза:       — Гаррус, а если серьёзно?       — Если серьезно… — он как-то странно посмотрел на меня. — Что ты помнишь из вчерашнего боя?       Вчера… Так, что там было… Атака ворка из «Кровавой стаи». Пока мы её отбивали, «Светила» взломали аварийную перегородку в транспортном тоннеле, и я спустился на помощь к Массани. Прикрывал его, пока он минировал аэрокары на стоянке, а потом мы все там взорвали нафиг. Вместе со «Светилами» и тоннелем. Дальше… А, вспомнил! Наемники «Затмения» вывели своих роботов и СУЗИ, перехватив управление, устроила им похохотать. А вот потом… Кажется, я под шальную ракету угодил.       — Последнее, что помню: роботы под командой СУЗИ крошат наемников.       — А, то есть, как врукопашную расправилась с Гармом, ты не помнишь?       — Я?! С главой «Кровавой стаи»?!       У меня челюсть отпала. Врукопашную?! С кроганом?! Это фантастика. Ненаучная.       — Ну да, он пытался «рывком» размазать тебя по стене… — Гаррус сделал театральную паузу.       Ага, помню, есть у кроганов такая фишка — разбегаются и таранят противника. При этом биотикой, к своей и без того трехсоткилограммовой туше, добавляют массы. В общем, метр железобетона такой живой танк проламывает на раз.       — И что?       — Дальше я немного отвлекся на охрану Гарма, а когда, наконец, освободился… — Вакариан снова замолчал, глядя на мою напряженную физиономию и явно наслаждаясь моментом.       — Гаррус, зарраза! — зарычал я на этого артиста.       Тот захохотал:       — Это было бесподобное зрелище, Шепард! Гарм бегает галопом, пытается тебя стряхнуть, а ты сидишь на нем верхом, орешь «Тпру, скотина!» и долбишь омни-клинком в стык шлема. Упорно так.       — Зачем?!       — Сковырнув шлем, ты ему за шиворот гранату сунула.       — Ахринеть! — я в полной прострации откинулся на подушку. — И что дальше?       Гаррус внезапно стал серьезным.       — Взрывом этой гранаты Гарма просто разорвало, а тебя так приложило о колонну, что медблок брони не смог вернуть тебя в сознание, даже израсходовав весь ресурс, — он секунду помолчал. — Я думал, мы тебя потеряем, Шепард.       — Не дождетесь, — пробормотал я, все ещё под впечатлением своих подвигов. — У меня в теле столько имплантов, что на средний госпиталь хватит. Я, блин, нынче сама себе реанимация. Не хуже крогана.       — Чаквас что-то такое говорила, — кивнул Вакариан. — Они с Лоусон вокруг тебя часа два крутились.       — Ага! А ты, значит, два часа тут на меня голую пялился! — торжествующе заключил я.       Тоже мне, облико морале... Что я, мужиков не знаю?       — Шепард, да из-под всего, чем тебя обвешали, только пятки торчали! — с видом великомученика простонал Гаррус,       Я великодушно махнул рукой:       — Ладно, ладно, будем считать, что отмазался. Но как вы вообще оттуда выбрались, да ещё и мою бессознательную тушку вытащили?       — Ария, наконец, проснулась, — фыркнул турианец. — Её бойцы ударили в спину наемникам, и тем сразу стало не до нас.       Угу, понятно. Пока мы там воевали, Ария собрала своих головорезов и решила проблему переворота радикально. Вообще-то с неё причитается за это дело, — мало того, что я заговор раскрыл, так мы ещё и этих, биомать их, заговорщиков, на себя отвлекали, пока она бойцов собирала. Но, с другой стороны, не приди она, и нас бы там похоронили. Так что баш на баш. Жаль, иметь местную хозяйку в должниках было бы неплохо. Хотя… быть живым ещё лучше. М-да…       Черт, а как вообще с нашими?!       — Гаррус, а у нас все живы?       — Все. Потрепало, конечно, но не серьезно. Чаквас помазала «панацелином», выдала по горсти пилюль и разогнала по каютам. Я, вообще-то, тоже цел, только стимуляторов переборщил. — Он смущенно вильнул взглядом. — Не рассчитывал оттуда выбраться, вот и… колол-глотал все, что было.       Уф, гора с плеч. Живы. Но с этим героизмом надо завязывать. Нафиг. В этот раз, по дикой удаче прокатило, а в следующий… Нет, нужна полноценная десантная группа. Вот только где её взять? Блин, идти на поклон к Призраку как-то не хочется, а наемники…       — Шепард… — прервал мои раздумья Вакариан, — ты теперь работаешь на «Цербер»?       — Не я на «Цербер», — устало вздохнул я, — «Цербер» на меня.       — Да? — скептически прищурился Гаррус.       — Да. Но мне очень нужен кто-то, кому я могу стопроцентно доверять.       — Хм, — он демонстративно задумался. — Звучит как предложение.       — Черт, Гаррус… мне правда нужен кто-то, кто прикроет мне спину.       — То есть, ты в полной заднице и, по твоему плану, я должен оказаться там же? — уточнил Вакариан и рассмеялся: — Как в старые добрые времена.       — Так… ты согласен?       — Ну, Шепард, не могу же я оставить тебя одну — попадешь ещё в дурную компанию.       Теперь уже я расхохотался, — да уж, ещё в какую! Ту банду, что соберется на «Нормандии», не во всякую тюрьму пустят.       — Спасибо… Гаррус.       — Да чего там, — отмахнулся он.       Нам обоим стало как-то неловко. Слишком уж ситуация на мыльный сериал смахивает: «Я с тобой, я тебя не брошу… Любовь до гроба…». Бр-рр.       — Ну, давай тогда выбираться отсюда, — начал я преувеличенно бодро. — Разместим тебя на корабле, и…       — Хм, Шепард, с «выбираться» у нас проблемы, — перебил Гаррус.       — В смысле?       — Мы, видишь ли, под арестом, — Вакариан махнул в сторону выхода.       Обернувшись, я увидел на двери красную голограмму заблокированного замка и озадаченно поскреб в затылке.       — Не поняла, кто мог посадить нас под арест, если я здесь капитан? Или, на корабле бунт, и меня того, скинули с бочки?       — Хуже, — удрученно покачал головой Гаррус, — под арест нас посадила Чаквас.       — Вот черт, уж лучше бы бунт!       Нет, наш судовой врач Карин Чаквас — милейшая женщина… пока к ней в качестве пациента не попадешь.       Я затравленно огляделся — блин, чего делать-то? Залечит же, век воли не видать! Надо звать на помощь.       — СУЗИ! СУЗИ!       — Бесполезно, — вздохнул Гаррус. — Связи нет.       — Как это нет? — возмутился я. — А право на один звонок?!       — Ну, так, право есть… А связи нету.       — А… э… и что теперь?       — Не знаю, — Вакариан жестом бывалого уголовника поскреб мандибулу. — Я вот, сотрудничаю со следствием, надеюсь, завтра выйду на условно-досрочное.       — А я?!       — А тебе… скорее всего, впаяют по полной.       — Это ещё почему?! — возмутился я ещё больше.       — Как почему? — удивился Гаррус. — Со следствием не сотрудничала? Не сотрудничала…       — Я была без сознания!       — Во-от. То есть, ушла в несознанку, это раз, — он загнул один палец. — У тебя с отягчающими, это два.       Я потер поясницу. Ноет, вообще-то, но не так чтобы уж…       — И ничего не с отягчающими, так, царапина.       — А это, — Гаррус гнусно захихикал, — ты Чаквас расскажешь. Даже у нас, в СБЦ, и не таких раскручивали. А ты представь, где СБЦ, а где, — он назидательно поднял палец, — Чаквас. Так что обживайся, Шепард, ты тут надолго.       — Гад, ты, Вакариан.       — Не мы такие, жизнь такая, — безмятежно отозвался турианец, закидывая руки за голову.       — Ну и черт с тобой, я тогда спать буду, — взбив подушку, я укутался в простыню и зевнул. — Глядишь, срок скостят, за примерное поведение.              Пригревшись, я уже задремал, когда услышал негромкий голос Гарруса:       — Знаешь, Шепард… я рад, что ты вернулась.       На душе стало невыносимо тоскливо, и я промолчал, сделав вид, что уже сплю.       Вернулась, Гаррус… только не Шепард.