***
Ливия надеялась, что исчезновение сына книготорговца никак не свяжут с ней, но слухи, пошедшие о дочери Федерико Корнеро после случившегося с ней прошлой зимой несчастья, сослужили дурную службу. В городе, как выяснилось, многие считали, что она сошла с ума, и когда стало известно, что она была последним человеком, с которым видели живым пропавшего парня, Джакомо (Ливия только теперь вспомнила его имя), сплетни стали приобретать совсем уж причудливые формы. - Видишь, все идет к тому, что тебе лучше уехать из города, - неприкрыто радовалась Эуджения. - Ты это специально сделала! Убила этого мальчишку, чтобы про меня говорить дурное стали. - Конечно, специально, но не за этим. Просто начала бояться, что он болтать начнет. Память у него была больно хорошая. Да и язык как помело, - скривилась Эуджения. Когда Ливия поняла, что Эуджения втянула её в убийство – у неё руки так и зачесались сжечь чертову бумагу. Но она уже слишком далеко зашла, чтобы отступать. Впрочем, покорно плыть по течению она не собиралась. Раймонда, даром что ведьма, как сейчас отчетливо осознала Ливия, совсем её не пугала, и она, преодолевая неприязнь, решила посоветоваться со старухой. Ливия была зла на неё – совет Раймонды привел её на кривую дорожку, но ложью её слова не были, что верно, то верно. Посмотрим, что еще старая колдунья может ей сказать. В этот раз, памятуя, что Нине доверять нельзя – неровен час проболтается отцу, а то и того хуже, Эуджения выпытает у неё, куда её хозяйка ходит, Ливия отправилась к жилищу Раймонды одна. Отцу сказала, что нездорова и хочет полежать, а сама, закутавшись в позаимствованный у Нины плащ, выскользнула украдкой из дому. Уже подходя к жилищу Раймонды запоздало подумала – не сделала ли она сейчас еще одну глупость, от ведьмы всего можно ждать, но лишь усмехнулась. В тот раз Раймонда вышла их с Ниной встречать. Сейчас только собака в своей конуре приподняла голову, провожая её взглядом, словно узнала. Ливия постучала. Не дожидаясь ответа, толкнула дверь. Раймонда сидела за столом к ней спиной, перебирала крупу. - У меня к вам дело. Раймонда обернулась. «А она ведь слышала, как я вошла, но даже не пошевелилась, -подумала Ливия, - повернулась только сейчас, когда я заговорила». Глаза у неё на затылке, что ли? Лицо Раймонды было спокойно, глаза смотрели внимательно, изучающее. Ливия почудилось, что ведьма усмехается уголком рта, но должно быть, только почудилось. - С чем пожаловали, синьорина Корнеро? Я вижу, вы нынче без сопровождения. Неужто, такое секретное дело? Эта ведьма её насквозь видит? - Можно и так сказать, - дернула плечом Ливия. Не спрашивая, она отодвинула стул и села. Никакого подношения она в этот раз с собой не взяла. Никаких черных куриц, хватит с неё. Больше она копаться в своих мыслях никому так просто не позволит. - Есть одна женщина.., - начала она. Глаза Раймонды вспыхнули интересом. - Женщина? Обычно я слышу от девушек про мужчин. - Мужчина в этом деле тоже есть, - осторожно сказала Ливия. Этот «хозяин», о котором Эуджения все время твердила, её очень беспокоил. - Как я понимаю, не тот, о котором вы говорили в прошлый раз? - Другой. Я очень хочу найти этого мерзавца, Ипполито, - Ливия непроизвольно коснулась рукой маски там, где был шрам, - но… Раймонда приподняла брови. - Уже появились «но»? - Один человек обещал мне помощь в этом деле. Но я боюсь, что плата будет слишком высокой. - Что за плата? Ей бы стоило сказать «моя бессмертная душа», но Ливия куда больше опасалась за свою жизнь. После того, как она одно время всерьез подумывала наложить на себя руки – странное чувство. Оказывается, страх может заставить почувствовать себя живой. - Я боюсь за себя, да и за своих близких признаться, тоже, - Эуджения пока не произнесла ни слова угрозы, она не была дурой, в конце концов, но Ливия и так уже пришла к выводу: треклятая любительница кукол обещала не причинять вред только лично ей, Ливии. Сделка не распространялась на тех, кто её окружает. - Он угрожает вам? - Она. Эта женщина, она вроде вас, ведьма. Раймонда вопросительно приподняла бровь. - Вроде меня? Разве я такая страшная? - Нет, - признала Ливия, - Но она ведьма, как вы, - подумав, Ливия добавила: - Нет, не как вы. Сбиваясь и путаясь то и дело от волнения, Ливия пересказала Раймонде историю её знакомства с Эудженией. Рассказала даже о том, о чем не собиралась. Раймонда слушала её внимательно, видно было, что рассказ Ливии она восприняла со всей серьезностью. Когда Ливия закончила, Раймонда встала и принялась ходить взад-вперед в задумчивости. Наконец остановилась. - Да, дело скверное, - признала она, - А та бумага? Она у вас с собой? Ливия неохотно вытащила её из-за корсажа. Она теперь не расставалась с ней. Все время носила с собой, опасаясь, что Эуджения каким-то образом завладеет ей. Ливия не знала, может ли это как-то отменить их договор, сказать, по-правде, она просто боялась, а с этой бумагой за корсажем было спокойнее. Раймонда развернула её, внимательно осмотрела. Провела пальцами по ней, будто пробуя на ощупь. - Это не та магия, которой я пользуюсь, - она обеспокоенно наморщила лоб, - Ничего подобного никогда не видела. И куклы эти. Это темная, очень темная магия. Почему вы просто не сожжете это? На вашем месте я бы так и сделала. Ливия поколебалась, не зная, как лучше объяснить. Она уже и сама себя порой спрашивала, не спятила ли, что заигрывает со столь опасным противником. - Ну, сожгу я это, а что дальше? Затворится в монастыре или до конца жизни вышивать на пяльцах со скуки? Я с тоски помру раньше, чем состарюсь, - Ливия помотала головой, - Нет уж, помирать так весело, - вырвался у неё горький смешок. - А как же ваша бессмертная душа? – то ли Раймонда смеется над ней, то ли всерьез спрашивает. - Если я повешусь или утоплюсь, ничего хорошего её все равно не ожидает, - огрызнулась Ливия. - Что ж, воля ваша, - Раймонда отдала ей бумагу, - Но вы подумайте. - Каждый день думаю, - мрачно ответила Ливия. - Эта Эуджения, судя по вашим рассказам, умеет управлять мыслями людей, заставлять их забывать что-то по своему выбору и даже подчинять себе. Сама не пробовала, но говорят, одними управлять легко, другие же так просто не даются. Вы, видимо, из вторых. И она права, в тот раз я это вам не сказала, но кое-какие способности такого рода у вас у самой есть. Они, видимо, ей мешают, что вы её ножичком-то пырнете, она не ждала, но и привлекают одновременно. Ей, видать, нравится, что получше, губа не дура. Такие как она… как мы… мир видят немного по-другому. Сложно объяснить. Вот приходит, ко мне, к примеру, человек. Вы в таких случаях смотрите на лицо, на одежду. А я вижу то, что здесь, - Раймонда коснулась груди, - и здесь, - прикоснулась пальцем ко лбу. - Все равно не понимаю. - Потом поймете. Я вам сделаю амулет, который поможет вам отвести чары Эуджении. Договор, который вы с ней заключили, видимо, как-то мешает ей, но всякое может случиться. Но мне для этого нужна какая-то её вещь. Что-то, на чем были бы следы её чар. Ливия вытащила из-за корсажа платья батистовый платок, который стащила в доме Эуджении. - А вы предусмотрительны, - хмыкнула Раймонда. «Меньше, чем хотелось бы». - Я слышала много историй о ведьмах, - ответила вместо этого Ливия. Уж провожая Ливию до двери, Раймонда заметила: - Не стоит забывать тот совет, который вы получили в прошлый раз. Тень – то, что вам сейчас нужно, быть может. Тень, мрак. Не просите более точных истолкований этого, мой хозяин говорил это, не я. - Я пока не вижу в ситуации ничего хорошего, - резко ответила Ливия. - Точно? – Раймонда внимательно посмотрела на неё. «Ну, не считая того, что мне больше не хочется повеситься». Но вслух это произносить Ливия не стала.***
Ливия тщательно обдумала, под каким предлогом ей можно уехать из города одной, и как сообщить отцу об этом. - Монастырский покой меня совсем не привлекает, но если я на время удалюсь в какую-нибудь отдаленную обитель, то может эти гадкие слухи обо мне прекратятся. Не могу же я хватить людей на улицах за руки и доказывать, что невиновна. А так авось хоть забудут обо мне на время, а там видно будет. - Это разумно, - признал отец, - И я рад, что ты, наконец, начала задумываться о будущем, и о том, что говорят о тебе люди. Какой монастырь ты выбрала? Ливия назвала отдаленную обитель, находящуюся вдали от городов. Чем дальше, тем лучше, меньше шансов, что отец вздумает её навестить. - Я буду скучать по тебе, - вздохнул Федерико, - Ты уж постарайся не засиживаться там слишком долго, а то еще уговорят тебя постричься в монашки. Не могу это представить. - Я тоже. Можете не беспокоиться, монашеское покрывало привлекает меня меньше всего. «А ведь мы, быть может, видимся в последний раз». Странно это было, собираться в дорогу, зная, что, возможно, никогда не увидишь родной дом. «Как будто замуж выхожу» - подумалось Ливии. Невесты из знатных семей ведь тоже нередко покидают отчий кров навсегда. Что ж, если сделать вид, что она выходит замуж – это даже может быть забавным. В конце концов, она ведь едет к какому-то мужчине, которого никогда раньше не видела. Все её попытки выведать у Эуджении, кто её «хозяин» заканчивались вспышками ярости ведьмы. Наконец, Эуджения неохотно призналась, что ей запрещено называть его имя и рассказывать что-то о нем. Ливию поразил страх, на мгновение мелькнувший при этом в темных глазах колдуньи. Это заставило Ливию призадуматься. Она, возможно, даже близко не представляет, в пасть к какому чудовищу едет. И все же, она уже не могла заставить себя остановиться. Помимо прочего, её любопытство было не шутку задето, и как она ни ругала себя дурочкой, не могла не признать, что личность таинственного «хозяина кукол» её чрезвычайно интригует.***
Готовясь к отъезду, Ливия успела навоображать себе всякое, но ей и в голову не пришло, что их путешествие может закончиться во Франции. О том, как они туда добирались, она предпочитала не вспоминать. Опыта путешествий у неё было мало, но что-то подсказывало ей, что их было не из самых приятных. Зимние дороги, ночевки в каких-то сомнительных гостиницах, когда не удавалось найти ничего приличного. Столько скверной еды Ливия не ела никогда еще за всю свою жизнь. Эуджения не ела вообще. Это Ливия заметила давно, но прежде списывала на случайность. А теперь с удивлением убедилась, что еда ведьме как будто вовсе не нужна. И холода она словно бы и не чувствовала. Ливия не раз видела, как она обходится без перчаток, несмотря на холодную погоду. - Моя природа этого не требует, - надменно ответила Эуджения, когда Ливия задала ей прямой вопрос. - Твоя природа? - Я не могу об этом говорить, - уже знакомым напряженным тоном ответила ведьма. - Прежде ты была болтливее. Эуджения промолчала. Она становилась все более мрачной по мере их путешествия, все чаще злилась и раздражалась по пустякам, и в то же время, будто боялась. При других обстоятельствах Ливия бы даже посочувствовала ей, но после всего случившегося ничего кроме неприязни, смешанной с интересом – что-то Эуджения за птица и чем руководствуется в своих поступках? – Ливия к ней не испытывала. Ей даже доставляло удовольствие смотреть, как в глазах ведьмы появляется страх, как она подобно животному перед грозой мечется по комнате в гостинице. Это было так непривычно и приятно – наблюдать, как эта тварь чего-то боится. Ливия даже забыла, что бояться стоит и ей. Были, однако, в путешествии с Эудженией и положительные стороны. Наслушавшись от монахинь страшных историй, Ливия опасалась, что рано или поздно они столкнуться где-нибудь с разбойниками и получила немалое удовлетворение, когда пятеро грабителей, пытавшихся их обчистить, оказавшись нос к носу с Эудженией, дружно развернулись, и, повинуясь воле ведьмы, пошли прочь. - Вот примут нас за испанских шпионок, - ворчала Ливия то и дело. Но признаться, ей даже начинало нравиться это безумное зимнее странствие. В какой-то момент Ливия совсем потеряла представление о том, где они находятся. Путешествие стало казаться бесконечным. И когда Эуджения объявила, что скоро они будут на месте, Ливия точно ото сна пробудилась. «Какая же я дура!» Надо ж было так забыться, начать вести себя, будто они на обычной прогулке! - Мне нехорошо сегодня, не могу ехать дальше, - объявила она утром Эуджении. Сказать по правде, чувствовала она себя и впрямь не лучшим образом. Выглядела, должно быть, тоже. - Но ты не можешь! Ты должна ехать! – занервничала Эуджения, - Я же вижу, ты притворяешься! Ну конечно, с её-то способностями Эуджения враз все поняла. - А хоть бы и так? – Ливия прикоснулась к тому месту под корсажем, где была спрятана её «охранная грамота», бумага со свидетельством их сделки, - Что с того? Езжай и скажи своему хозяину, что я к нему явиться не могу, так что если хочет – пусть приезжает сюда. - Ты не представляешь, кем пытаешься командовать! - Твоим хозяином? Ну, так он пока что не мой хозяин, разве нет? Мне он приказывать не может, а вот я тебе – могу. Ты слишком долго морочила мне голову, я решила, что с меня довольно. Или пусть он приезжает сюда, или наша сделка разорвана. Сама понимаешь, что с тобой в таком случае будет. Неохотно Эуджения оставила её. Высунувшись в окно Ливия слышала, как она отдает кучеру приказ ехать в замок Р. «Однако». Вот мы и выяснили, где цель их путешествия. Не теряя времени, Ливия оделась и спустилась вниз. Раздобыть лошадь при наличии денег оказалось делом недолгим. Прошло немного времени – и вот уже, расспросив путь, она неслась по дороге вслед за каретой. Ливия старалась не слишком приближаться и придерживала то и дело коня, Эуджения могла и почуять слежку. Ехать оказалось дальше, чем она думала, и в какой-то момент Ливии показалось, она сбилась с пути. Наконец, она выехала к деревне, похожей по описанию на ту, что находилась возле Р. Поодаль виднелась серая громада замка. Разлитый в воздухе туман окутывал дома, придавая им нездешний вид. По-французки она болтала не так бойко, как Эуджения, но изъяснялась вполне сносно, чтобы спросить, не проезжала ли здесь красивая черноволосая дама в запряженной четверкой карете. Будучи уверенной, что ответ получит утвердительный, Ливия думала, как бы ей извернуться и перевести разговор на хозяина близлежащего замка. Однако стоило Ливии войти внутрь, у неё сразу возникло чувство, что прежде она в этом месте бывала. И когда служанка со смурным лицом и полными руками, тяжело протопав по полу и вытирая руки о передник, спросила: - Чего изволите? – Ливия вспомнила. Как она могла забыть! Свой сон, который считала в последнее время не иначе, как наведенным колдовством Эуджении мороком, и настолько в это уверовала, что даже не спрашивала её о нем. Именно так в том сне все и выглядело! Та самая комната, та самая служанка с безрадостным видом взирающая на клиентов. Даже видневшийся вдалеке силуэт замка казался теперь знакомым. Именно этот вид открывался в её сне через дверь гостиницы. - Простите, вы не видели здесь троих мужчин. Один красивый и хорошо одетый, с русыми волосами, с небольшой бородкой, второй, слуга, должно быть, лысый здоровяк, а третий.., - Ливия напряглась, пытаясь вспомнить, как же, черт возьми, в том сне выглядел третий? - Верно, видела. Несколько дней тут комнаты снимали. Потом приехала женщина, красивая такая, вся из себя, и они с ней укатили. - Куда? - В замок, вестимо. - В замок? А что им там нужно было? Ну, тем троим? - Дела верно какие-то, - с безразличным выражением лица пожала плечами служанка. Такое отсутствие любопытства удивило Ливию, но она вспомнила, с кем имеет дело. Если уж Эуджения умеет морочить людям голову, то хозяин её – тем более. Но не отступать же теперь. Ливия попыталась вспомнить свой сон, о чем Ипполито говорил тогда со своими спутниками. О каких-то убийствах, помнится. Она тогда не придала этому значения, но теперь разговор отчетливо всплыл в её памяти. Им троим, кажется, было тогда весело. А потом подъехала карета.***
Когда Ливия, погоняя лошадь, подлетела к замку, тяжелые ворота были открыты, будто ждали её. - Господин граф ждет вас, - сообщил ей вместо приветствия престарелый слуга с пухлым как подушка лицом. Ливрея на нем была новая, а вот рубашка словно бы пожелтевшая от времени. Маленькие светлые глазки пристально изучали её, холодно и недобро. Ничего не сказав , Ливия сунула ему поводья. Поздно чего-либо бояться. Подобрав юбки, она бросилась внутрь. Где-то там, внутри этой мрачной серой громады, её ждет её месть – и возможно, её смерть. Но не все ли равно, если эти вещи случатся одновременно? Взбежав на второй этаж, она пошла на звук голосов. Чем ближе она подходила, тем отчетливее узнавала знакомый голос – тот, что шептал ей любовный словечки, и который теперь она вспоминала лишь с ненавистью. Ипполито о чем-то говорил с Эудженией, что она ему отвечала, Ливия не слышала, но интонации были непривычные. На мгновение Ливии показалось, это зимняя дорога, снившаяся ей порой в ночных кошмарах, разматывается обратно у неё под ногами. Ближе… ближе… еще ближе… Она распахнула дверь.