Он всегда был таким: то ли дурак, то ли герой. И ведь не скажешь, что опаснее.
Ночь. Именно в это время суток город засыпает под покрывалом тёмного неба, впуская ночных обитателей погулять по зловещим улочкам в поисках новой добычи. Ночные стражи города – вороны – увидев на чёрном полотне блестящий лунный диск, начинают свою игру в охоту, ведь старт уже дан. Они, взмахнув чёрными крыльями, ринулись вверх, стараясь быстрее добраться до добычи. И ведь неизвестно, что они с ними будут делать: клюют, следят, гипнотизируют или просто отводят в сторону, чтобы жертва не столкнулась с кем-то другим. Вот и сейчас одна из птиц, присев на рекламную табличку яблочной содовой, наблюдала за странствующим мужчиной, который постоянно оглядывался назад. Он боялся; страх окутывал его, обнимая тонкими холодными худыми руками за плечи, слегка сжимая их пожелтевшими ногтями, оставляя еле видимые царапины надежды. Ворон поворачивает голову, но продолжает наблюдать за ним; птица просто ожидает того, кто сделает всю работу за неё. Сверкнув своими глазами-бусинками, она взмахивает крыльями и улетает прочь, ведь таинственный гость всё же удосужился прийти; сегодня в городе, который спит, станет на одного предателя меньше. Мужчина постоянно оборачивается, оглядывается, но он боится встретиться со своим врагом с глазу на глаз – кошмар заберёт его в Преисподнюю. И ворон взмахивает крылом, и в кромешной темноте появляется фигура человека, который несёт за собой смерть. Мужчина в панике – тут тупик, и идти некуда. А его враг медленно приближается; хищник загнал жертву в угол. И незнакомец падает на колени, истерически смеясь, ведь он знает, что последует в будущем, что последует сейчас… На свет выходит фигура, облачённая в доспехи синего и оранжевого цветов, а лицо хищника спрятано за маской, окрашенной на две половинки; и лишь один глаз – левый – сверкал под светом лунного диска, нагоняя ужас и страх. И его жертва не боялась смерти, но она боялась его: бывшего военного, наёмника и лучшего убийцу во всей округе, который всегда действовал быстро, чётко и чисто. Он шёл к нему, вытащив из кобуры пистолет Desert Eagle, направляет в сторону цели, медленно нажимая на спусковой крючок. Тот, кого он собирается убить, поднимается с колен, широко улыбаясь; он прижимает к себе папки – доказательство невиновности своего убийцы. Незнакомец узнал в наёмнике старого знакомого: - Слейд Уилсон, - улыбается ещё шире, приподнимаясь с колен. – Старый наёмник, который берётся за любую грязную работу, лишь бы его имя очистили. Ты слишком предсказуем, Дезстроук. Настолько, что… - Это всего лишь слова, - наёмник наклонил голову в бок, осматривая свою жертву единственным глазом. – На самом деле ты не ждал меня, Сейдж, иначе ты бы окружил себя армией и телохранителями, которые давно бы учуяли моё присутствие. Мне тебя заказали, Вик, и я должен выполнить поручение своего временного босса. Думаю, как доказательство о твоей смерти, твои ценные бумаги подойдут. Твоё последнее слово? - Ты стал старым, Слейд, - наконец, наёмнику удаётся рассмотреть лицо своей жертвы; оно было голым: без глаз, носа и рта, лишь в некоторых местах кожа имитировала органы чувств. Сейдж когда-то работал репортом здесь, в Квинсе, пытаясь расследовать дела известных преступников. В определённых кругах его стали называть «Вопрос» - это имя носило своеобразную характеристику, но оно хорошо подходило Виктору. Сейдж вскоре отошёл от дел и занялся работой детектива, но очень часто «великий сыщик» совал свой нос в чужие дела. И теперь безликого заказали, - и твои фокусы уже не удивляют. Раньше ты был более собранным, но… прошлые времена уже не вернуть, - Сейдж, настоящее имя которого – Чарльз Сзасз – достаёт из кармана плаща листок со знаком вопроса и кидает его к ногам Дезстроука. Пожелтевший листок бумаги тут же воспламеняется, окутывая безликого человека сизым туманом. – Твои штучки уже не работают. Смирись, и дай дорогу молодым. - Ты не прав, Сзасз. Выстрел. Пуля прорубает стену дыма, создавая там полупрозрачный тоннель, а потом попадает в череп Вопроса. Навылет. И ворон, до это следивший за двумя людьми, взмывает вверх – здесь ему больше нечего делать. - Просто ты не умеешь проигрывать. Кровь брызнула на холодный асфальт, окрасив в алое нужные наёмнику документы. Вопрос – человек, который всегда держался в одиночестве, отдельно от стаи. Никто не будет оплакивать его потерю, никто не будет вспоминать о нём – даже на работе. Сейдж всю свою жизнь играл роль пешки, которой пользовались, а потом, при удобном случае, выкидывали на улицу, как нашкодившего котёнка. В этом они со Слейдом похожи, но у них на данный момент есть одна большая разница: в отличие от Дезстроука, Вопрос – мёртв. Уилсон присаживается на колени и начинает осматривать труп бывшего репортёра и сыщика, который не успел достигнуть определённой высоты шкалы славы. Найдя нужную папку с документами, наёмник принялся просматривать её, внимательно изучая каждую запятую. Реальность вновь решила сыграть с ним злую шутку: вместо тех справок, о которых ему говорил Фиск-младший, Сзасз просто носил с собой фотографии с мест преступлений, на которых изображены обезображенные трупы. И нет ни одного упоминания о Джоне Линче и о проекте «Оружие IX». Даже обещанной документации о деле покойной Аделин Кайн не было. - Ты убил Сейджа? – внезапный голос, раздавшийся в наушнике, вывел Слейда из состояния транса. – Дезстроук! - Да, Виктор Сзасз мёртв, - спокойно ответил наёмник, все ещё осматривая документы, которые были при Вопросе. - Я плачу тебе не для того, чтобы ты молчал, Слейд. – Ричард был настроен скептично. – Что с документами? Они были при нём? - Нет, - солгал мужчина. – Он их уничтожил до того, как я нашёл его. - Возвращайся тогда. Конец связи. И когда это один из лучших специалистов в своём деле стал работать на зазнавшихся сыновей больших папочек? Уилсон ненавидел себя за то, что так низко опустился, но он ничего не мог поделать: ему нужно знать правду о том роковом дне. Тогда он надеялся, что вернулся домой и всё встанет на круги своя, но его ожидала другая судьба. Трагедия произошла так быстро, что он толком не успел ничего понять: вот живые, а через секунду – убиты. И в его руке был пистолет. И смерть окрасила руки в багровый цвет. Уилсон пытается найти хоть какую-то зацепку, хоть какую-то подсказку о том, что произошло тем страшным субботним утром несколько лет назад. Но сама жизнь будто бы шепчет ему на ушко страшное слово: «Смирись». А он не может. Не в силах сделать этого. Пока что воин ищет возмездия, и желает отрубить голову тому, кто его подставил. На то есть свои причины. Слейд достал с кармана зажигалку и, чиркнув ею, приложил к бумагам, которые ничего из себя ни представляли. Языки пламени начали с хрустом пожирать документы, превращая их в пепел, который оседал на сырую холодную землю, а потом их подхватывал ветер, унося куда-то вдаль, стирая воспоминания того, что тут было. Нет доказательств, нет ничего. Оставалось только уничтожить тело, чтобы не оставить следов для ищеек и известных детективов, которые горы свернут, лишь бы найти «своего личного преступника». Уилсон поднимается с колен и кидает зажигалку на тело Вопроса. Не воспламеняется тело – пламя гаснет. Теперь полиция Нью-Йорка будет расследовать убийство человека, который должен был доставить фотографии в участок, чтобы помочь следователям, но судьба остановила его и выстрелила в голову, пробив барьер жизни и загоняя в образовавшуюся дыру чёрную смерть. И ворона, взмахнув крыльями, возвращается обратно, ощущая запах крови и тьмы. Птица садится около трупа, внимательно осматривая его под светом лунного диска, который освещал шпили высоток. Она смотрит на бывшего репортёра и сыщика, а потом поворачивается в сторону наёмника, который все ещё стоит тут, и тень медленно проглатывает его, стараясь спрятать от врагов. Он не спрятал тело, не поджег его, не завершил миссию… Боится? Нет. Дезстроуку уже давно не чужд страх, ведь когда-то он посмотрел в глаза этой коварной даме: белые, бездонные, манящие к себе. Они гипнотизируют, оковывают и стараются сделать из гиены подбитую птицу, из льва – трусливого зайца… Слейд последние несколько лет вёл борьбу со страхом, но эта война не прекратится до сих пор, пока он не очистит своё имя, не докажет, что это был не он. Тогда он не нажимал на спусковой крючок, но… Всё может быть. Наёмник тяжело вздыхает, вспоминая дни многолетней давности, в которых его жизнь слишком круто изменилась. Воспоминания одурманивают разум и бьют по сердцу с новой силой…***
Все мы когда-то были детьми; у некоторых было счастливое и беззаботное детство, а некоторые готовы были продать собственных сыновей и дочерей, лишь бы расплатиться с долгами. Маленькому Уилсону тоже досталось: его отец всю свою жизнь играл, пытаясь расплатиться с большими дяденьками, беря у них миллионные кредиты. Принцип домино: Натаниель брал миллионы, чтобы отдать кому-то два, а потом брал два миллиона – отдавал три… и всё равно оставался в проигрыше. Поэтому приходилось переезжать с места на место, чтобы влиятельные люди не нашли их. Но когда-нибудь все погони и сложные лабиринты заканчиваются, и их находят в старом ржавом Opel кремового цвета. Теперь бежать некуда, теперь некуда идти – их загнали в ловушку. Из чёрного нового Chevrolet выходят двое мужчин в шикарных смокингах; их вид и накаченные тела внушали страх, ведь они пришли вернуть должок. Натаниель знал, что сопротивляться не стоит – они могут убить его сына, который в это время сидел на заднем сидении, прижимая к себе любимую игрушку. Один из громил кулаком разбивает стекло дверцы машины, которое тут же рассыпалось множеством осколков, и хватает мужчину за горло, выпихивая из транспорта. Второй же берёт с силой мальчишку и выталкивает его из автомобиля. Сопротивляться бесполезно: они сильны, и у них есть преимущество, а также кобура с пистолетом на поясе. Скажешь лишнее – мёртв. Попытаешься сбежать – мёртв. Даже пальцем пошевелишь – мёртв. Натаниэля кидают на землю, словно какой-то мешок, и чтобы он не сделал лишних движений, насильно придавливают его спину шипованным сапогом. Мужчина готов был закричать, но он не хотел показывать свою слабость перед сыном. Из чёрной машины выходит тот, кто виновен во всем. По крайней мере, так всегда рассказывал мальчику его отец. Мужчина низкого роста, сухонький, словно его не кормили месяцами, зато одет в роскошной дорогой смокинг и прикуривает сигару марки «Punch» из самого сердца Кубы. Сделав затяжку, незнакомец наклоняется к Натаниелю, и выдыхает, одаривая лицо должника неприятным табачным запахом. Старший Уилсон закашлял, не в силах сопротивляться едкому дыму – это забавляло человека в смокинге. Сделав ещё одну затяжку, он, наконец, начал говорить: - Натан, Натан, Натан… - качает головой, свернув губы трубочкой, иногда цокая языком. – Сколько раз тебе говорить: если берёшь сумму в долг, то всё нужно возвращать, вплоть до последнего цента. Или ты думаешь, что у меня, Дона Фортунато, можно просто так брать деньги и не возвращать долги? Или ты думал, что мои парни не найдут тебя и не выбьют всю ту дурь, что засела у тебя в голове? Ах, Натаниель, ты слишком предсказуем. Где деньги, Уилсон?! - Я… Я… - голос его дрожал, как осиновый лист. Ладони вспотели, лоб покрылся испариной – ему страшно. Когда-нибудь все расплачиваются с мистером Фортунато, правда, выбор невелик: либо деньги, либо смерть. И обычно его должники расплачиваются вторым. – Я… Я всё верну до последнего цента, мистер Фортунато… Просто… Просто дайте мне ещё время. Честное слово, я… - Ты и так уже достаточно долго возвращаешь мне деньги, Уилсон, - Дон посмотрел в сторону мальчишки, которого сковал своими сильными руками один из телохранителей. – Хотя, у меня есть идея. Если хочешь, чтобы я тебя оставил в живых… Отдай мне своего пацана. Думаю, из него выйдет неплохой раб. Что скажешь?! - Папа! – в глазах мальчика стояли колкие слёзы. Сердце бешено колотилось и готово было вот-вот выпрыгнуть из груди. Надежда все ещё теплилась маленьким светлым огоньком в душе. Слейд надеялся, что родной и любимый отец, пусть много согрешивший в своей жизни, не совершит ещё одной роковой ошибки – не отдаст его в руки этого надменного лжеца, у которого карманы рвутся от количества хрустящих банкнот. – Папа! Пожалуйста! Натаниель не мог взвесить все «за» и «против»: его жизнь или жизнь сына – вот в чём вопрос. И ответа быстро не найти, но Дон Фортунато не любит ждать. Он даже достал свои любимые часы из кармана пиджака: золотые, огранённые рубинами и изумрудами, сверкающими под лучами палящего солнца; он следил за временем, чувствуя, как внутри него вскипает гнев. Секунда за секундой… Минута за минутой… Терпение кончается, время перестаёт существовать. Уилсон вздыхает и делает своей единственный выбор, о котором он в будущем, возможно, не стал бы даже жалеть: - Забирай его! Громила отпускает Натаниеля и идёт к машине, чтобы открыть багаж. Уилсон видел, как туда сажают его сына, который всё это время вырывался из рук телохранителей Фортунато, кричал и плакал, чтобы отец спас его и вытащил, ведь он всегда ему доверял. Но такого не будет. Такого не произойдёт. Натаниель просто оборачивается и уходит к своему автомобилю, совершенно не сомневаясь в своём решении. Сын… У него больше нет сына. И, возможно, что никогда не было. Его не терзает совесть, его не терзает вина – ему плевать, ведь свою жизнь и шкуру он сохранил, но… Такие грехи не остаются безнаказанными. И Натаниель знал свою участь прекрасно. Чёрный Chevrolet останавливается возле мужчины, и когда окно водительской двери опускается вниз, то из открытой поверхности выглядывает дуло пистолета. Натаниель улыбается – ему уже не страшно. Нажатие на спусковой крючок… …И гремит выстрел. Тело мужчины падает на землю, окрашивая её в алый цвет. Дон прячет пистолет и улыбается, оголив белоснежные зубы. Чёрная машина давит труп, обезображивая его. Теперь некому возвращать долги. Теперь некому брать взаймы. Забыто. Стёрто. Уничтожено. И никто не вспомнит. Дело сделано, и теперь можно возвращаться обратно домой. Слейд сидел в багажнике, притянув ноги к себе и обхватив их руками. Отец… Он бросил и предал его, чтобы расплатиться. Для него деньги оказались важнее собственного сына. И то, что предателем оказался родной человек, – больнее всего. Ножом прочертили на сердце крест, и эта рана не восстановится никогда. Плакать бесполезно, но слёзы сами по себе текут из глаз, смывая с собой остатки всего негативного, что таилось в душе. И смыто. Забыто. Стёрто. Но боль, которая осталась, до сих пор ныла в районе грудной клетки, где-то посередине. Слейд прекрасно понимал, что его ожидает, ведь Дон Фортунато прослыл жестоким человеком. Возможно, что он встретится со своим отцом в ближайшем будущем. Но есть и иной путь – он сможет сбежать. Выбор нужно делать быстро. И выбор был сделан. Но неизвестно, что страшнее: сейчас или то, что произошло с ним в будущем.***
Десять лет скитания из одного сиротского приюта в другой, ещё несколько лет сидеть в тюрьме – вот и то будущее, которое ожидало Слейда, если бы он тогда не сбежал с поместья Фортунато. Дон даже не стал искать мальчика: Уилсон всё равно не выживет на улицах города, а если и захочет, то обязательно закончит также, как и его отец – наступит конец рода. Но мальчишка выжил, правда, ему пришлось прибегнуть к воровству и грабежу, за что его несколько раз сажали в тюрьму, но он и оттуда умудрялся сбегать. Когда Слейду исполнилось шестнадцать лет, то его забрали в армию, и уже там подросток начал показывать себя с лучшей стороны: ему нравилось сражаться, ему нравилось чувствовать себя среди своих, чувствовать себя… дома. Сражаться с несправедливостью, быть на стороне осуждённых, и чувствовать полной грудью свободу – ему всегда этого не хватало. Но всё изменилось, когда в его койку зашла женщина африканского происхождения; полная, но волевая и решительная. Она представилась Амандой Уоллер, но больше всего Уилсона насторожило в ней другое – она знала о том, кто его отец. - Что вам нужно? – прищурившись, спросил он, понимая, какой ответ последует. Видимо она разыскивает его отца, чтобы сотрясти с него долги, как из куклы, набитой конфетами, – пиньяты. - Нам доложили о том, что вы прекрасно прошли все тесты, - Уоллер присела на кровать напротив Слейда, и та провисла под её большим весом. – И мы решили, что вы нам подходите для… - Для чего? – с недоверием поинтересовался Уилсон. Если её подослал Фортунато, то эту даму ничего хорошего не ожидает. – Хотите, чтобы я для вас что-то украл или сделал? Если ваше предложение меня устроит, что навряд ли, то… - Взгляните на это, мистер Уилсон, - женщина протянула ему кипу бумаг, перевязанную красной ленточкой. – Думаю, что проект «Оружие IX» вас заинтересует. Просто прочитайте. Слейд смотрел то на неё, то на документы, совершенно не понимая, к чему она клонит. Однако, перевернув страницу, он увидел все данные о себе – всё это время за ним следили и наблюдали. Здесь, в этой папке, прописано всё вплоть до расположения родинок на его теле. И это больше всего настораживало. Внизу страницы мелким шрифтом было заключено, что гражданин под именем Слейд Уилсон официально завербован в проект и будет числиться командиром «Отряда Самоубийц» - кодовое название военной группы людей со сверхчеловеческими возможностями. Уилсон отложил папку в сторону и, скрестив руки на груди, оценил свою собеседницу, признав, что в ней есть что-то, что заставляет согласиться на эту сделку. Опасно, но всё же лучше, чем гнить тут. Слейду хоть и нравилась армия, но он всегда считал, что достоин намного большего. - Вы согласны, мистер Уилсон? – Аманда протянула ему руку, и кровать противно заскрипела. – Подумайте: ведь ваша жизнь может зависеть от вашего выбора. Вы сами себе строите судьбу, мистер Уилсон. Слейду хорошо знакома эта фраза. Мы сами себе строим судьбу, выбирая из двух зол меньшее: погибнуть или жить, спасти или оставить умирать, дойти до финишной черты или проиграть… - всё это каждый определяет сам. В голове возникает чёткая ассоциация прошлого: тогда, когда собственный отец продал его наркобарону, чтобы расплатиться с карточными долгами. Мы сами строим свою судьбу: закладываем фундамент, штукатурим стены, прибиваем крышу. Мы сами… Слейд хочет отказаться, но он чувствует, что не сможет этого сделать; не потому, что Аманда умеет сканировать человека взглядом и вводить его в состояние этакого гипноза, а из-за того, что у неё припрятан пиковый туз в рукаве. Вздохнув, Уилсон ответил: - А что будет, если я откажусь? - Тогда мы скажем, что вы солгали о своём возрасте, чтобы вступить в армию, мистер Уилсон, - Уоллер хитро улыбнулась. – Вы ведь не хотите вновь оказаться на улице ни с чем, м? Всё-таки козырь был, причём сильно действующий, словно яд. Слейд стиснул зубы, все ещё оценивая свою знакомую. Но у него сейчас не было выбора: и приняв предложение Уоллер или отказавшись от него – он в проигрыше. Вздохнув, он протягивает свою руку. - Я согласен. Что-то внутри перевернулось, когда два слова вырвались наружу. Аманда крепко сжала руку Слейда, от чего косточки на его руках неприятно хрустнули. Он всё-таки выбрал свою судьбу, но Уилсон до сих пор жалеет о сказанных словах. Но их уже не вернуть. Как и прошлой жизни…***
Жизнь – это таблица стабильности: сначала она идёт в гору, потом – резко падает вниз, а потом вновь возвышается, пытаясь достигнуть наивысшей точки. Но у Слейда всё сложилось иначе: после того, как он прошёл эксперимент с кодовым названием «Оружие IX», все его дела пошли в гору. Этот медицинский эксперимент заключался в том, чтобы сделать из него нового Стива Роджерса – супер-солдата, способного в одиночку выиграть войну. Правда, всё пошло не так, как предполагалось: при стимуляции работы надпочечников, в надежде увеличить способность солдата сопротивляться разработанной сыворотке правды, врачи не рассчитали дозу специального наркотика, и Уилсон впал в кому на несколько недель, которые превратились в месяцы. Многие уже начали делать ставки: выживет ли подросток или нет? Многие почему-то ставили на его смерть, но это было очевиднее всего, ведь он ещё юн, а уже лёг под смертоносную иглу. Но когда Слейд пришёл в себя, то сами учёные не могли поверить в то, что они выполнили задание. Однако эксперимент пошёл совершенно не так, как того требовалось: у пациента увеличилась физическая сила, а головной мозг теперь работает быстрее и лучше. После этого Слейда начали тренировать лучшие бойцы, среди которых была и Аделина Кайн – шатенка с большими глазами василькового цвета, ставшая его тренером, а потом – любимой супругой и матерью троих детей. Слейд ещё долгое время работал на секретную организацию, помогал им раздобыть ту или иную информацию или убить предателя, но вскоре решил отойти от дел, чтобы проникнуться семейным бытом. Тогда его любимая супруга – Аделин – была беременна их первым ребёнком. Но сидеть долго без дела он не мог, и он решил работать наёмником по блату, но одно значимое событие всё напрочь перечеркнуло, разорвав лист судьбы… Слейд тогда вернулся домой с очередного задания, которое выполнял почти месяц. Когда он прибыл на порог поместья, то просто не мог поверить собственным глазам: всё уничтожено и разрушено. Внутри наёмника что-то в тот момент взорвалось, и он пулей забежал в дом, где в главном холле, таком же уничтоженном и разбитом, стояла его жена – Аделин - в оборванном белом платье, с растрёпанными волосами, а в руках она держала пистолет, который когда-то подарил ей Уилсон. Слейд с ужасом осматривал помещение и обнаружил, что возле его жены находятся два трупа – мёртвые тела его сыновей – Джозефа и Гранта. И среди них не было маленькой девочки, которая была самой младшей в семье – Розы. Слейд был в замешательстве. - Аделин, дорогая, кто это сделал? – он пытался поговорить с ней, но женщина целилась в него, готовая вот-вот нажать на спусковой крючок. – Аделина? - Ублюдок, - в голосе слышно горечь, а по грязным щекам текут слёзы. Она говорит шёпотом. – Как я вообще могла доверять тебе? Зачем?.. Зачем ты их убил, Слейд?.. Они… Они ведь твои собственные дети. Ты даже Розу похитил… Моя малышка… Моя маленькая девочка… Уилсон не понимал, что она говорит. Он хотел наладить с ней контакт, подходил медленно, будто бы боялся напугать её. Но когда под его ногой скрипнула деревянная половица, то женщина произвела выстрел. Пуля попала точно в правый глаз Слейда. Мужчина истошно закричал, придерживая рукой свежую рану. Он не видел, что происходит – резкая боль охватила его, но вот уши… они успели уловить моментальный звук. Слейд, даже не видя, машинально достал из кобуры пистолет и прицелился. Прогремел ещё один выстрел. Когда боль утихла, то наёмник открыл глаза, и его взору предстала страшная картина, которую он не пожелал бы своим самым смертельным врагам: его жена лежала на полу, в луже крови. Он… он убил её, сам того не осознавая. Разум затуманился и не воспринимал реальность. Слейд приблизился к своей жене, пытаясь привести её в чувство, но она мертва – её не спасти. Боль ослепляла и удушала ещё сильнее. Уилсон истошно закричал, прижимая окровавленное тело Аделин, не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями. Слейда убил он сам. Он сам себе поставил крест. Его жена, его дети… Всё, чем он дорожил, что было для него главным – погибло. А младшая дочь, его маленькая Роза… Она была не здесь. Мир перевернулся. Стабильность резко упала вниз и до сих пор падает. В бездну.***
Три года он ищет возмездия, три года гоняется за невидимым врагом, чтобы осуществить суд. Три треклятых года он ищет свою дочь, чтобы окончательно убедиться, что его маленькая и любимая Роза жива и невредима. Проект «Оружие IX» давно уничтожен, и все документы, которые были найдены Дезстроуком – тоже. Но с каждым разом Слейд находит больше вопросов, нежели ответов. Кто убил его детей? Кто взорвал поместье после того, как он покинул его, чтобы разыскать виновных? Кто дёргает его за ниточки? Уилсон даже не мог похоронить своих любимых, как подобает, ведь его кто-то преследует. И сейчас он сам убивает, чтобы найти хоть какие-то улики, которые могли бы его привести к убийце. Но он запутался в лабиринте и найти выход пока не может. Уже как три года. Слейд растворяется в тени, дав ночным хищным птицам насладиться свежим обедом. Вороны уже обсидели труп Сзасза, с жадностью выклёвывая мясо из его тела. Они помогают наёмнику зачистить след. Они – его правые руки, которые помогают ему. Ночные стражи города, убирающие падаль. Где-то вдалеке уже слышны полицейские сирены – копы уже близко. Дезстроук разворачивается и уходит прочь с места преступления. Его тут никогда не было. Его тут никто не видел. А настоящий убийца уже давно убежал. Ведь имя его неизвестно. Сегодня на Клерк Авеню совершено убийство. Имя убитого – неизвестно. И имя убийцы – тоже. Неизвестно всем, кроме ворон.