Грязная королева

Пустые глаза всматривались в микроскопическое пятнышко на темных обоях. Единственное, что не соответствовало ледяному великолепию комнаты. Она будет этим самым пятнышком в семье Малфоев. Атмосфера поместья Малфоев была прямо противоположна дому Теда. Там все было уютно, по-домашнему. Здесь же Гермиона чувствовала себя испуганной школьницей, девушкой, пришедшей в ужасно дорогой музей. - Грейнджер, - уже не насмешливо, а раздраженно выплюнул Малфой, перекидывая с руки на руку ее палочку. - Ты представляешь что я с тобой сделаю? Конечно, она представляла. Как только узнала, что он ищет ее. Картины, посылаемые воображением, не выходили из ее головы. И эти картины нельзя было назвать положительными. ...Она снова осталась один на один с ним. Совершенно не в выигрышном положении. - Драко, но ты ведь не такой... Верхняя губа юноши злобно дрогнула. Значит, она выбрала неверную тактику. Наверное, все-таки такой. - Ты не знаешь меня, Грейнджер, - он кричал, пытаясь доказать ей это. - Проваливай отсюда! Он не убил ее. Не смог. А вот она произнесла решающие слова несколько часов спустя. - Просто убей меня, - отчаянная, бессмысленная мольба непроизвольно сорвалась с ее губ. На лице Драко появилась победная усмешка, когда из груди Гермионы вырвался тихий всхлип. От страха перед ним. Чертов сукин сын наслаждался ее страхом. Девушка вскинула подбородок вверх, пытаясь унять подступающую истерику. - Я не думал, что ты такая шлюха, - презрительно скривившись, отчеканил Малфой, осматривая ее. - Нотт уже трахнул тебя, Грейнджер? Не обращать на него внимания. Просто не нужно слушать его. Не позволять растекающейся из глубины сознания боли, затуманить разум. Только не рядом с ним. Думать о чем-то другом. Сейчас это было жизненной необходимостью. - Только это больше не повторится, - торжественно заключил блондин, понимая, что с каждым словом приближает ее к истерике. Медленно высасывает последние крохи счастья. Ее личный дементор. Осознание липкой паутинкой оплетало каждую из нервных клеточек Гермионы, заставляя их разрываться от отчаяния. Никогда. Слишком часто это слово проскальзывало в ее нынешней жизни. - Даже ответить нечего, да, Грейнджер? Слух резала презрительная насмешливость. Она не могла ответить ему. Не могла заставить себя выговорить хоть одно слово. Все силы были сконцентрированы на том, чтобы не завизжать прямо сейчас. Не позволяй боли ломать тебя при нем. Держись. Чертов Малфой не сможет снова разрушить ее жизнь! Или он уже сделал это? Быстрым, резким движением он опрокинул ее на кровать. Этот толчок моментально разлился отвращением по всему телу, вызывая желание сжаться, убежать как можно дальше от этого ужаса. Он не может прикасаться к ней. Он, черт возьми, не имеет права стирать своими грязными руками прикосновения Теда. Она не позволит ему. Лучше умереть. Тихое заклинание сорвалось с его губ, и руки Гермионы мгновенно оказались намертво привязаны к изголовью кровати. Гермиона брыкалась из последних сил, понимая, что не сможет вырваться. Захлебываясь в отчаянном страхе, глотая обиду и горечь, смаргивая подступившие слезы. - Я буду следующим, грязнокровка. Одна фраза не может убить? Глупости. Может. Одна фраза, сказанная им, может больше, чем просто убить. Аккуратно, стараясь лишний раз не прикасаться к ней, Драко разорвал рубашку Теда. Пронзившая Гермиону боль не могла сравниться ни с чем. Лучше бы он разорвал ее, а не ту единственную оставшуюся от него вещь. Спина вжалась в кровать, пытаясь избежать прикосновения его холодных пальцев. Не оставалось сил даже на ненависть к нему. Для ненависти нужны были эмоции, которые она безвозвратно потеряла. Плевать. Пусть делает что хочет. Только бы скорее проваливал. Рука Малфоя прошлась от бедра до талии, сдавливая нежную кожу так, что, безусловно, останутся синяки. Плевать. Ладонь прошлась по внутренней стороне бедра, вызывая тошнотворное чувство. Плевать. Ногти впиваются в плечи, обжигая те тягучей, мерзкой болью. Он не имеет права прикасаться к ней. Он не может сдирать с нее прикосновения Теда. Плевать! Она почувствовала как он вошел в нее. Что-то внутри с дребезгом разбивалось при каждом его толчке. Но она даже не пыталась вырываться, думая о чем угодно, только не о происходящем. Вот она в первый раз видит Гарри и Рона... Толчок глубже. ...Вот ее распределяют на Гриффиндор... Пальцы сильнее впиваются в плечи. ...А вот они с Виктором идут на бал... Он все сильнее вдалбливался в ее тело, тихо рыча. Все быстрее и быстрее. Больнее и больнее. Сперма пачкает ее бедра и живот... Плевать! - Молодец, Грейнджер, - он с отвращением отстранился от нее, застегивая молнию на брюках. - Не проронила ни звука. Фригидная шлюха. А когда тебя трахал Нотт, ты кричала? Она знала, что нужно промолчать. Не злить его. Но не могла. - Да, Малфой, - саркастически прошипела она ему в лицо, не боясь его. Сделать хуже уже не мог даже он. - Я визжала с ним. От наслаждения. Наслаждения, которое ты дать неспособен. Он намного лучше тебя... Удар по щеке и непроизвольный вскрик, вырвавшийся из ее губ. - Круцио! Знакомые ощущения. Только немного сильнее. Напрактиковался. Вопль разорвал тишину. Внутренности накалены до предела, ногти до крови врезаются в ладони. Липкое чувство тянулось от живота к горлу, пытаясь выбраться наружу. Ох, черт, как же она хотела выпустить эту боль наружу! Дикий крик срывал голос, который и без того уже охрип. Больно было везде. Будто в каждый миллиметр ее тела вонзались миллиарды тупых ножей. Туда-сюда. Хриплый выдох. Солоноватый привкус крови обжег язык. Такой знакомый. Такой, черт возьми, ненавистный. Легкие горели, и дышать становилось с каждой секундой все больнее. Спина изогнулась дугой, а из горла вырвался истошный крик. Беззвучный. Она,как рыба, открывала рот в попытке закричать, срывая голосовые связки, но не могла издать ни звука. Не поможет. Ничего не поможет. Умрет. Как и Тед. Значит, не страшно. Все закончилось так же быстро, как и началось. Осталась лишь опустошенность и нежелание жить. - Было приятно увидеть тебя, Грейнджер. Он быстрым шагом ушел, оставив ее, вздрагивающую от рыданий, одну. Взгляд метнулся к растерзанной рубашке Теда, беспомощно валявшейся на полу. Как и она сама. Превозмогая боль, Гермиона подползла к ее обрывкам, и судорожно сжала их в руках. Вдыхая этот запах, можно закрыть глаза и представить, что все хорошо. Истеричный всхлип так и остался где-то в глотке. Просто сжимать его рубашку. До боли в пальцах. Просто сжимать. ____________________ Потерял. Он не смог ее сберечь. Все эмоции выжжены ее криками. Даже находясь в подземелье Малфой-мэнора, он все равно слышал ее крики. Дикие, истошные, полные боли и отчаянья вопли. И он ненавидел ублюдка Малфоя за них. Готов был убить, мучая его так, чтобы он кричал в тысячу раз сильнее, чтобы ему было в миллиарды раз больнее. И он ненавидел себя, за то, что не смог спасти ее. Просто отдал этому чудовищу на растерзание. Не смог сделать ровным счетом ничего, хотя поклялся, что ни за что не отдаст ее ему. Рука дернулась от досады, и слух резанул звон цепей. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет сидеть в подземелье вот так. На цепи. Как гребаная собака. Он не мог ей помочь. Дышать было трудно. Он просто не мог воспринимать этот тягучий воздух, насквозь пропитанный болью. Ее болью. Рык отчаянной злости беспомощно повис в воздухе. Он.Ничего.Не.Может.Сделать. Язык быстро прошелся по пересохшим губам, сдирая с них всю эту горечь и отправляя ее обратно внутрь. Пусть лучше его разрывает от боли, чем ломает от картинок, посылаемых воображением. Малфой поплатится за все. За каждую слезинку. За каждый вскрик. За страх, который она испытывает сейчас. Малфой, мать его, поплатится.