Зачем Тэммэй послал Цукуне сюда, в подземелья академии? Эти тёмные и мрачные коридоры наводили на него особую дрожь, но только поначалу, лишь потом, когда он вышел в самые глубокие земли этих мест, Цукуне понял, здесь даже его собственная тень ему не товарищ. И подобно тому, как хищный зверь в африканской саванне раскрывает свою пасть, дабы вцепиться в жертву, так же и сейчас его собственная тень толкала парня вперёд, постепенно разевая пасть своего мрака над затылком хозяина. Когда-то Аоно даже привиделось, что у неё появились глаза, красные и насмешные, только смеялись они не дружелюбно, а скорее плотоядно. И будто бы спрашивали:
«Можно мне тебя съесть?». Как не старайся, унять дрожь - выше сил человека. И это закономерно: академия - место не из дружелюбных. Коридоры темнели; частями их основы и своды были перестроены заново, точно сюда приходила иная цивилизация со своими понятиями об архитектуре. Парень сделал последний шажок и неожиданно для себя самого ступил на твёрдую почву, лестница осталась позади. Оборачиваться Цукуне не стал, ещё чего не хватало! Потолок в этих коридорах в разы выше; коридоры теперь прямые, а не извилистые то вкривь то в бок. Камень, из которого выполнен орнамент здешних мест, Аоно не знал; в лучах игравшего по левую руку потока лавы, окружённого металлической, зачарованной решёткой, всё помещение будто бы нагревалось, становилось жарче. И Цукуне поспешно пошёл по коридору, попутно поглядывая по сторонам: теней здесь конечно же уже не было, однако, ничего не мешало появиться чему-нибудь ещё. В правый поворот он, как говорится, не вписался: не было смысла, издалека на дверях искрился отполированный замок. И тогда Цукуне пошёл дальше, дошёл до развилки, интуитивно выбрав прямую дорогу, которая на деле оказалась невероятно извилистой - целый лабиринт прямо! К глубокому сожалению парня, директор Микогами не дал ему карты подземелий, а Руби, проводившая до входа, полезного мало сказала. Но вот Аоно дошёл до тупика, и ему пришлось возвращаться назад теми же извилистыми путями, подобными путам грешника, ищущего спасения. Правый поворот тоже оказался фальшивым: дверь-то открылась, только вела в тупиковую комнату. Нет ни окон, ни дверей, на потолке заснули тени, низ освещался не пойми каким светом. Он повернулся обратно и дёрнул за ручку двери, которую сам и закрыл секунду назад: скрежет замка.
— Что за… шутки? — и дёргая за ручку, нервозность Цукуне нарастала подобно цунами; холодок. Пока парень истошно дёргал за ручку, позади него спустились несколько десятков пар глаз, кровожадных, с жалами. Аоно не был трусом, но чертовщина, происходившая сейчас могла выбить из колеи даже самого матёрого и повидавшего человека. — Эй! Откройте! Вы!…
— Смертный…?
— А? — человек вжался спиной в дверь, повернувшись к теням, из которых постепенно выползали огромные пауки;
«Вот, видимо, и конец. Прости меня, Мока-сан! Ребята!» - пауки обступали жертву, в надежде, что высшая сила этих мест позволит им полакомиться добычей. Однако у неё на этого человека было своё мнение.
Удар одному; ещё двоих некие существа порвали пополам. Цукуне не верил своим глазам: тени, прятавшие пауков минуту назад, теперь вовсю сражались на его стороне, защищая. Восьминогие монстры, которым посчастливилось прорваться через завесу теней, всё так же нещадно рвали на части. Аоно услышал, как дверь щёлкнула… и пока кто-то не передумал, он рванулся оттуда сломя голову. Вернувшись к развилке, человек пошёл по единственной оставшейся дороге, молясь всем, кого только знает, чтобы этот путь был верным. Но, здесь Цукуне нравилось ещё меньше, чем в предыдущих комнатах: атмосфера тут была угнетающей, аура хлестала через край, но виновника столь ужасающей силы нигде не было… зато посреди комнаты, окружённый водоворотом лавы, сверкающей в тенях зала пурпурным и перламутровым блесками, расположилась книга - и от неё тоже исходила аура едва ли не мощнее хозяина здешних мест. Тихий шаг парня: он не посмел ступить на территорию книги, что-то внутри останавливало, говорило, что это изменит его. Перламутровый свет жидкого пламени осветил блестящее от пота лицо Цукуне…
«Ощущение, будто к моему затылку приставлен пистолет… и курок вот-вот спустят». Он сжал кулак, захрустели кости.
—
Можно съесть тебя? — Аоно открыл рот от удивления; чёрт его дёрнул обернуться и столкнуться взглядом с этим существом. У парня всё меньше было надежд на то, что сегодня он вернётся домой живым и здоровым, причина тому - этот малыш: тени танцевали вокруг него, обступали, подобно танцорам в бешеном ритме музыки, однако сейчас музыки не было, был лишь треск огня и… тишина. Чернота, подобно глотку воды, в всхлипом втянулась в этого мальчика, и он заговорил: — Не правда ли, Цукуне Аоно, тишина есть музыка жизни? — человек так и сел на свою пятую точку, было настолько страшно, что этот вопрос, такой бестолковый и глупый, добил нервы Аоно. Мёртвая сирень его глаз искрила от предвкушения чего-то интересного!…
— О-откуда т-ты знаешь м-м-меня?
— Как? Разве не Тэммэй-сенсей призвал тебя сегодня сюда? — существо удивилось: цвет глаз внезапно поменялся и слегка сменилось выражение лица. Что-то подсказывало Аоно, что с ним всегда нужно быть настороже, ведь от него исходит эта ужасающая аура, а значит, его сила едва ли слабее силы Уры, скорее всего, даже в разы превышает её.
«Демон, управляющий тенями, — мысли, словно скоростной поезд, сбивали одна другую: —
Даже после того, как я несколько дней штудировал школьную библиотеку на тему всевозможных монстров, подобного не слыхивал. Ни от кого! Директор, вы ли послали меня сюда на верную смерть? Вы даже не сказали, что я должен искать!». Демон, озадаченный минуту назад, вдруг стал весел…
— Планируешь меня сожрать, верно?… Видимо, Микогами решил так ненавязчиво избавиться от меня.
— Я конечно люблю мясо, — обидчиво отчеканил тот: — Но каннибализмом уже давно не промышляю, скорее, люблю есть ауру некоторых духов, но на этом всё и заканчивается. Так что на кой мне есть тебя? — и, естественно, ответа от нашего испуганного подростка древний демон не получил. — Зови меня Прайд… хотя нет, лучше Сэлим. Сэлим Бредли, да, это имя я носил когда-то… Хочешь узнать, зачем ты здесь?
Молчаливый кивок в сторону Прайда. И вместо того, чтобы рассказать Цукуне сразу о том, зачем его сюда позвали, хозяин подземелья стал рассказывать всё по порядку: сначала о том, что он — гомункул; затем, цитирую:
«… хранитель этого места — Гибрис, древнегреческий бог гордыни, — я убил его…». Так, разговор медленно перетёк из напряжённого в облегчённо-дружескую беседу, хотя Цукуне все ещё был напряжён, подобно атомной боеголовке американского бомбардировщика, которую вот-вот должны скинуть на Хиросиму и Нагасаки. Сэлим взял Аоно, которого про себя прозвал
«старшим братишкой», за руку и подвёл к той самой книге, которая вызывала внутри парня необратимые чувства — печаль, ненависть, восхищение и прочее.
…Гримуар падших ангелов…
Цукуне насчитал на обложке книги ровно пятнадцать глаз, разного размера и цвета; сама обложка
(как это не парадоксально!) не была выполнена из кожи, человеческой или какой бы то ни было иной, — обложка была расплывчатой и гладкой, словно гладь лунного озера, — обложка была из чистой ауры! Аоно не мог поверить, что книга обладала такой силой, что даже её защита подчиняется ей самой.
— Что я должен сделать?
— Сделай выбор: гримуар может дать тебе силу, но не ту, что ты выберешь сам, а лишь ту, что будет соответствовать тебе. В этом главная проблема:
порой даже эксцентричные герои становятся изгоями с силой этой книги. И свернуть, выбрав однажды этот путь, ты уже будешь не в силах, Цукуне, — слова Сэлима поставили Аоно в безвыходное положение: возможность защитить своих друзей? Не об этом ли он всегда мечтал? Но что, если с силой гримуара парень станет монстром? Спасут ли тогда его друзья?
«Мока-сан… Куруму… Мизори и Юкари… Руби… Вас всех я очень люблю! И ни за что не могу позволить Вам видеть меня монстром… тогда почему моё сердце отчаянно говорит мне, что Вы меня никогда не оставите? Я выбрал…»
При прикосновении его пальцев к поверхности книги по её ауре пошли разномастные волны: сила выбора начала действовать; страницы летали перед лицом парня вихрем — и вскоре Цукуне вошёл в своеобразный транс, картинка которого показывала ему лишь завтрашний день. Завтрашний день нового нечеловека…
***
Тэммэй Микогами пришёл в подземелья поздно ночью. Он знал дороги наперёд, поэтому заблудиться, как Цукуне, не мог. Но коридоры умело петляли, и шёл он порядком дольше вышеупомянутого человека. Директор явно использовал какую-то неизвестную технику:
своды вырастали, а стены расширялись под её воздействием. Наконец ёкай пришёл в законную обитель Сэлима. Прайд, как обычно, прятался от чужих глаз. Его даже не волновало, что к нему спустился сам директор. Однако, по ряду причин, даже Тэммэй был не в силах полностью рассеять действия аур Прайда и гримуара; иначе, в этом случае, энергия гримуара, рассеянная, вкупе с силой гомункула могла повлечь сдвиги в барьере и пиши-пропало! Прайд образовался перед книгой, как раз тогда, когда Микогами подобрался к ободку пламенного круга. Белые глаза всё также неистово сверкали из-под капюшона.
— Ты сделал так, как я просил? — спросил один ёкай другого, на что получил лишь загадочное гомункуловское словцо:
— Завтра в академии всё будет как всегда, за исключением того, что больше людей здесь не будет.
Как могу…
Дуал Нидхёгг Рэкхем
