Норвегия не такая уж и холодная

Обычно после хлопка входной двери раздается радостное: "Хэй, Нор! Я дома! Соскучилась?" Норвежка даже ухом не ведет и не отрывается от книги, сидя на большом мягком диване. В прихожей что-то падает, раздается звук расстегиваемой на куртке молнии. Нет, чтобы потише себя вести, а то как нарочно что-то роняет и неаккуратно расстегивает ботинки, которые вскоре в который раз придется нести в ремонт. Более того, раздевшись, датчанин лезет обниматься. Соскучился за день. Пришел с улицы и прижимается своей холодной щекой к щеке девушки, да еще и такими же холодными руками обнимает, благо что она в свитере. Его редко игнорируют. Обычно он сразу получает локтем в бок. Но Хенрик не расстраивается, давно уже к этому привык. Но бывает все иначе. Привычный звук закрывающейся двери, а за ним... тишина. Тишина, нарушаемая лишь звуком расстегиваемой на куртке молнии. Ничего не падает, не слышно звука роняемых вещей. Дания раздевается гораздо медленнее, чем обычно... Она откладывает книгу в строну, встает с любимого дивана и отправляется на кухню. Делает какао и ставит на стол вазочку с печеньем. Подавленный Хенрик молча сидит за столом, сжимая в руках кружку с горячим напитком. К печенью он даже не притрагивается. И молчит, что совсем для него не характерно. Сидящая рядом Норвегия касается его щеки тыльной стороной ладони. Холодная... Девушка встает с табурета, забирает у датчанина кружку, отодвигая ее подальше, и обнимает, прижимая его голову к груди. Хенрик слышит стук ее сердца; обвивает руками ее талию и прикрывает глаза. По щеке скатывается одинокая слеза. Норвежка гладит его по голове, пропуская сквозь пальцы непослушные светлые пряди. Она никогда не спрашивает, что произошло, она просто знает - сейчас Дании плохо, и он нуждается в поддержке. А утешить его, кроме нее, некому. И она умеет утешать. "Снежная королева", вопреки всеобщему мнению, совсем не холодная. У нее теплые ладони, перебирающие его волосы, теплые губы, еле касающиеся его лба. И голос, в котором всегда звучат ледяные нотки, тоже теплый, когда она тихо произносит: "Куда ты девал моего Хенрика, идиот?" Ей даже не нужно видеть его лицо, Норвегия знает, что он улыбается сквозь слезы. Так она стоит еще долго, все так же прижимая к себе датчанина, пока не устает и ноги не начинают подгибаться. Какао давно остыло, за окном темнеет. Девушка возвращается к своему дивану. Дания устраивается рядом, а норвежка не возражает, позволяя ему положить голову ей на колени. В одной руке она держит книгу, другой рукой вновь гладит Хенрика по голове. Он так и засыпает у нее на коленях, а утром просыпается, заботливо укрытый теплым пледом... На следующий день входная дверь хлопнет, и раздастся привычное: "Хэй, Нор! Я дома!" Он снова получит локтем по ребрам, потому что снова полезет обниматься; вновь увидит недовольную его присутствием Норвегию, которая будет делать вид, что ничего не было. И все вернется на свои места. До следующего раза...