Полюби меня

- Странно, - задумчиво изрек Хао, окончательно смыв всю кровь с тела брата. Йо не мог видеть, в каком состоянии его шея, но действительно чувствовал себя лучше. Повелитель огня не отпускал его – крепко держа за подбородок, рассматривал тонкий порез, пока его брат пялился в голубое небо за неимением другой точки обзора. Наконец, огненный шаман убрал от своего близнеца руки и снова опустил их в озеро, которое они нашли с рассветом, выбравшись из-под дерева. Оно было совсем маленьким, но зато вода в нем быстро нагревалась на солнце, и никаких тварей обнаружено тут не было. - Что странно? – спросил Йо, осторожно трогая пальцами шею. Он почувствовал только шершавую корочку, как будто кошка царапнула, а не металлическая леска под кожу вошла, да и больно совсем не было, только чесалось. - Такое ощущение, что ей уже с неделю. Мы точно всего ночь проспали? – засомневался повелитель огня, полоская длинные волосы в воде. - Главное, что живы, - ответил Йо, опускаясь в воду по подбородок. – И неплохо себя чувствуем. Хао промолчал, лишь кивнув. Младший Асакура очень внимательно следил за братом, но никак не мог понять, что его напрягает – вроде в Хао все как всегда, но взгляд слишком задумчив. Понятное дело, он думает над тем, как выбраться, но у Йо складывалось впечатление, что повелитель огня уже все продумал, просто теперь решается и обдумывает детали. А ему самому не говорит ни слова. - Что будем делать? – наконец, спросил Йо, а Хао перевел на него осмысленный взгляд. - Я есть хочу больше, чем жить, - признался огненный шаман. – Но у меня болит рука, давай я обеспечу нам костер, а ты что-нибудь поймаешь? Йо кивнул, заметно погрустев. - Что такое? – спросил Хао. - Амидамару меня убьет, когда узнает, что я потерял Харусаме, - проговорил он. - Зато у нас есть меч того лысого, - пожал плечами повелитель огня. – Сейчас не время об этом думать, договорились? Йо снова кивнул, немного взбодрившись, и подплыл к берегу. Осторожно выглянув, проверил, нет ли кого по близости, и стащил в воду грязную одежду. За неимением мыла пришлось оттирать кровь песком и мелкими камнями, но процесс шел достаточно быстро и легко – Йо надеялся, что до холодной ночи одежда успеет на нем высохнуть. - Нельзя тратить время, - решил старший Асакура, выходя из воды. – Светло будет совсем немного. Йо согласно пробормотал что-то, отводя взгляд от прилипших к сильному телу тонких прядей. Хао, чья одежда уже сушилась на земле, быстро оделся и собрал мокрые волосы в высокий пучок, кое-как закрепив их. Подсохнут – все равно распустятся, но пока не будут мешаться высыхать одежде. - Рыбы наловишь? – поинтересовался старший. - Нет уж, лучше в лес схожу, - покачал головой Йо. – Рыболов из меня отвратительный. - Хорошо, найду недалеко нам место, встретимся здесь через час. - Договорились, - старательно полоская штаны, согласился шаман. Хао кинул на него последний взгляд и, развернувшись, быстро исчез в лесу перевернутых деревьев. POV Хао Ноги уже не чувствуют боли – загрубели так, что мелкие камни и ветки не впиваются в стопы, как в первые дни. Вообще все изменилось – каждое ощущение. Дышится иначе – нет, не воздух другой, просто вдыхать его куда приятнее. Когда понимаешь, что ты не всесилен, дышать хочется быстро и постоянно, пока у тебя еще есть такая возможность. Здесь нельзя быть ни в чем уверенным – все в любой момент может повернуться так, как ты того не ожидаешь. Даже двигаешься иначе – чувствуешь, как под кожей перекатывается каждая мышца, и это такое удовольствие: просто двигаться. Я умирал несколько раз, и каждый раз это было больно. Что физически, что морально, но я знал, что смогу вернуться, а теперь не уверен. Здесь мои силы не действуют, и, кажется, я начал понимать, почему. В тюрьме я смог прочитать мысли только одного человека – и этот человек стоял за дверью, он не находился в помещении, но я слишком четко услышал его мысли. Даже многое понял. В своем мире я не мог читать мысли только одного человека. Не трудно догадаться, кому принадлежит тот мысленный бардак, в котором я еле разобрался за ночь. Зато сейчас глаза открылись на очень многие вещи. Слышать мысли других людей – это клеймо одиночества. Ты всегда будешь всех сторониться, особенно если обладаешь такой силой, какая была у меня – все без исключения тебя боятся и готовятся дать деру каждый раз, когда страх становится сильнее. Столько грязи в человеческих душах нельзя найти даже в грязных районах, сколько было на Турнире Шаманов. Пожалуй, комфортно было мне только с Йо, который ни разу в жизни не подумал обо мне плохо, чего бы я ни делал, и с Анной, чьи мысли я вообще не мог слышать. Я знаю, почему, не смотря на это, мне казалось, что я могу ей доверять, хотя это глупо – доверять человеку просто потому что не знаешь, что творится у него в голове. Но в этом мире нужно все переворачивать, как природа здесь перевернула деревья. Значит, единственный человек, которого я мог услышать – это Анна. Интересно, что она вообще там делала? Самое противное то, что там, в тюрьме, я не услышал ни одной ее плохой мысли. Она совершенно не желала нам зла и горела желанием помочь, только объяснения я так и не узнал. И если все это переворачивать, мне страшно подумать, какой на самом деле хаос творится в голове у невесты моего брата. Может, это исключение из правил, но, боюсь, что это слишком вряд ли. Подобное тянется к подобному. За ночь я понял несколько очень важных вещей. Первая заключается в том, что мне просто жалко Йо. Ему, конечно, досталась сильная и красивая невеста, но настолько неблагодарной свиньи я в жизни не встречал. Быть спасенной человеком, избавленной от того кошмара, что мог с ней произойти, если бы она зашла еще немного дальше, и требовать, требовать, требовать, заставлять идти к своей мечте… Я же знаю, как Йо больно это все, как он хочет прекратить эту бессмысленную по его мнению резню, но она ему этого никогда не простит. Потому что по ее мнению он ей еще что-то должен. Детские обещания порой самые сильные. Я знаю, что Йо сделает все, чтобы исполнить то, что пообещал, но он уже знает, что не сможет. И ни он, ни я не можем быть уверены, что это устроит абсолютно всех. Странное чувство. Будто меня предал тот, кому я доверял. И что самое идиотское, так это то, что мой братец не видит в этом ничего плохого. Время ли, помолвка ли, жертва моего друга и его самого – что сделало его душу такой сильной, что он-то знает ее мысли и без способности, но все равно находится рядом? А может, это сделал я. Этого я, пожалуй, никогда не прочту в его голове, потому что он такой, какой он есть. И оттого я не позволю ему здесь погибнуть. Понимаю, за что Матамун его так полюбил всего за пару дней. Вторая понятная мне вещь меня пугает, поэтому я стараюсь не думать об этом, но невольно оборачиваюсь, чтобы увидеть брата, возможно, в последний раз. Не думаю, что это любовь, но без него я уже не могу. Правильно говорят: чтобы поссорить лучших друзей, посадите их в экстремальные условия на пару дней, чтобы сблизить врагов, дайте им одни и те же проблемы. Иногда я ловлю себя на мысли, что я всегда чувствовал это тепло к Йо, но это слишком абсурдно и слишком не к месту. К сожалению, другого выхода у меня нет, но мне, если честно, плевать. Главное, чтобы Йо не узнал ни о чем. Когда светит солнце, в этом мире все предпочитают быть в тени или спать, потому что они настолько привыкли к длинным ночам, что опаляющие лучи дарят им лишь новые ожоги. Надеюсь, что за час моего отсутствия, с Йо ничего не произойдет. В конце концов, я оставил ему меч. Иду чисто по следам, что мы оставили вчера – словно два слона примяли всю траву и сломали все ветки, которые только могли. К ночи я был уже в таком неадекватном состоянии, что думать о конспирации не приходилось, не говоря уже о Йо. И как только нас не нашли? Хотя, скорее всего, просто искать не стали, потому что близился рассвет. Что-то мне подсказывает, что мое отражение вряд ли осталось в темнице. Больше чем уверен, что не смотря на то, что держали нас там люди, прислуживающее тому Йо, чуть ли не все из них сами с удовольствием поглотят душонку его брата, и глазом не моргнув – думаю, тот кретин это тоже понимает, поэтому не станет его тут держать, скорее всего, вернет обратно домой, окружит водой с тварями и запретит выходить. Когда нас схватили, я не сильно сопротивлялся, чтобы оставаться в сознании – нас бы все равно повязали, потому что мы были вымотаны, и в ночи черта с два что-нибудь разобрали бы, в отличии от здешних Рена и Хоро. Поэтому я предпочел выключиться добровольно, чтобы хоть одним глазом понимать, куда нас ведут. Сложно восстановить в памяти те картины, но я должен попытаться. Быстро обойдя в тени деревьев небольшое каменное здание, видимо, тюрьму, я нашел вход, над которым висит порванный синий флаг, что я заприметил еще в прошлый раз. От этого входа в тюрьму нужно двигаться ровно в противоположную сторону, что я и сделал, только увидев широкую тропу. Приходилось бежать, потому что, если честно, я не уверен, что идти придется мало. С другой стороны, мне кажется, что именно из этого здания тот Йо в прошлый раз меня и вывел, может, логово у него тут такое. Черт его знает. Но вряд ли он стал бы далеко уходить от брата. В прошлый раз идти пришлось около получаса, бегом я преодолел это расстояние немного быстрее. Я даже не удивился, что не ошибся ни разу – все слишком логично. Будь я на месте того Йо, я бы вряд ли поступил иначе. Такой ценный кадр, как его брат, можно держать только отрезанным от мира, желающего его убить. Вода на солнце бликует, это немного слепит, но я все же всмотрелся в дом, пытаясь понять, что там происходит – пустой он, или внутри кто-то есть, спят или бодрствуют? Было очень тихо, лишь где-то в глубине леса щебетали птицы. Отойдя подальше от воды, я нашел какую-то тяжелую палку и уже замахнулся, чтобы кинуть ее в какое-нибудь окно, чтобы привлечь к себе внимание, но вовремя увидел, что меня и так уже заметили. Они так же очень похожи, как и мы с Йо, но по длинным волосам я живо узнал именно свое отражение. Вода отхлынула в сторону, словно приглашая к дому – я не удивился и не стал тратить время, быстро проходя по мокрой земле к открытой двери, на пороге которой меня уже ждали. Мое отражение выглядело спокойным и понимающим: каким бы дураком он не казался, мы оба, думаю, знали, что наша встреча произойдет именно так. - Я тебя ждал, - тихо произнес он, закрывая здесь. Я услышал, как вода во дворе снова сошлась, перекрывая путь. - Я догадывался об этом, - негромко ответил я, проходя за ним. Он вошел в свою комнату и тихо сел на постель, подогнув под себя ноги. Видок не очень убитый, но потерянный, словно он знает, что это неизбежно, но все не может найти в себе смелости и решительности. Я же пришел не чай пить – он это понимает. При этом времени у меня осталось совсем немного, если не вернусь ровно через час, Йо будет волноваться. - Что нужно сделать? – спросил он, поднимая на меня взгляд. Смотрю, с рукой у него уже все в порядке – он постоянно теребил край своей рубашки. - Умереть, - произнес я, подходя чуть ближе. Он закрыл глаза и опустил голову, глубоко дыша. Да уж, не самая лучшая перспектива, страшно, должно быть. Но он все равно на удивление спокоен. - Зачем? – только и спросил он. Я медленно сел рядом с ним. Мне даже его жалко. Еще никогда сам себя не убивал. Вроде как есть в голове понимание, что это не я, а смотрю на него, и кажется, что вижу себя в зеркале – такого же сгорбленного, испуганного, но уверенного. - Потому что только ты сможешь нас вывести. Если думать логично, только ты и знаешь, где выход из этого ада. Ты ведь как-то сюда пришел, - ответил я. – Грязь света не рождает. - Ты меня не увидишь. - Зато почувствую, - заверил я. - Я смогу после этого вернуться к брату? - Ты не должен с нами уходить. Просто отведи туда, где есть выход. И возвращайся к нему. Он кивнул, быстро стирая с щеки слезу. Странно, я сам даже не удивляюсь, что все произошло именно так, хотя думал, будет иначе. Возможно, не такой уж он и глупый. Иногда нам идиотами кажутся люди, которые на самом деле знают больше, чем мы. - Так легко? – все же спросил я, вставая следом за ним. Он прошел на кухню и открыл верхний ящик стола. Он стоял ко мне спиной, но по звукам я понял, что он делает. Это понимание навевало ужас, если честно. - Я думал, что когда брат убьет меня, я сделаю все, чтобы изменить его. Думал, что моя душа, соединившись с его, сможет все исправить. Даже надеялся, что моя смерть откроет ему глаза и сердце. Знаешь, иногда представлял, что он мертвый лежит у меня в руках, и мне становилось так больно, словно в горло кипящего огня залили, - негромко произнес он, перебирая ножи. Я невольно представил такую картину с моим Йо, и меня аж тряхнуло. – Но, познакомившись с вами, я понял одну вещь – тут уж ничего не исправишь. Раз за разом, жизнь за жизнью, я буду умирать бессмысленно, а он погрязать во тьме. Потому что где-то в другом мире есть вы. Он обернулся ко мне и легко улыбнулся. - Значит, в этом мире он никогда меня не полюбит, - закончил он, снова возвращаясь к своему занятию. Он медленно выкладывал острые ножи на стол, проводил по ним пальцами – выбирал. Я отвернул голову, чтобы не видеть этого. - Мне жаль тебя, - вдруг проговорил он. - Меня? – не понял я. – Почему? - Тебя так любят, а ты этого не понимаешь. Я нахмурился – если честно, эта тема является моим больным местом. Тем более обсуждать с ним свои взаимоотношения с Йо я не хочу. - Я прекрасно это понимаю. - Нет, не понимаешь, - покачал он головой. – Любовь ведь это не просто делить одну постель или идти к одной цели. Это огромная сила. Может, именно потому что я люблю, за мной и охотятся. Может, если бы не любил, моя душа не показалась бы им достаточно светлой. Но это ведь все формальности. Я, твой брат, любим просто так. Иногда даже сами не знаем, за что. А вы все бежите и бежите, несетесь куда-то. Я согласен вам помочь только потому, что хочу дать шанс хотя бы вам. Этому миру уже ничего не поможет, - произнес он, и меня слова тряхнуло, потому что я отлично узнавал собственные мысли. – Остановись. Хоть ненадолго. Не просто шаг замедли, а отбрось все то, что должно случиться или уже случилось. Просто почувствуй, что тебе осталось жить пару минут. И ты поймешь, что чувствуешь на самом деле. Может, если это сможешь сделать ты, сможет сделать и мой брат. - Уже будет поздно, - глухо проговорил я. - Что бы ни случилось сегодня, я вернусь к нему. А он, - мое отражение повернулось ко мне полностью, держа в руках старый, но острый нож с обожженной деревянной ручкой. – Твой брат, всегда вернется к тебе, если ты будешь хоть немного его ждать. - Тот красивее как-то, - я кивнул на стол, где лежал серебряный ножик. Металл потемнел, но все равно он казался мне симпатичнее. Хотя, я не знаю, зачем это сказал. - То, что мы сейчас сделаем, ужасно. Не думаю, что это должно быть красиво, - хрипло ответил он. – Только сделай это быстро, чтобы я не почувствовал боли. Я кивнул и вышел за ним следом, когда он обошел меня и, открыв дверь, смело ступил на тропу, с которой снова сошла вся вода. Сложно описать все то, что я испытывал в тот момент. Очень сложно. Наверное, мне впервые за очень долгое время стало кого-то по-настоящему жаль. Как только мы зашли за невидимую границу, что сдерживала воду, дом снова утонул. Я пару минут смотрел на водную гладь, обдумывая услышанное, а когда повернулся, мое отражение уже протягивало мне нож ручкой вперед. - Не боишься, что убив меня, станешь в этом мире Королем, а, значит, не станешь им в своем? Я криво улыбнулся, даже самому показалось, что губы будто растянули и быстро заштопали грубыми нитками. - Стану, - глухо произнес я. Мое отражение болезненно зашипело, дернувшись, но я покрепче сжал ручку ножа, упирающуюся ему под солнечное сплетение. В его карих глазах все стиралось, даже мое собственное лицо, равнодушное настолько, что самому стало не по себе. - Больно, - прохрипел он, но улыбнулся. - Значит, ему не будет. Ручка ножа выскользнула из моих рук, потому что тело рухнуло на землю. Я смотрел на казалось, мертвого себя и пытался почувствовать хоть что-то. Наверное, так прошло несколько минут, пока до меня не дошел смысл его последних слов. Забыв уже о светлой душе, я кинулся от дома прочь. В горле застрял крик: не помню, как пролетел все те километры, что разделяли меня и моего брата. Вся дорога превратилась для меня в сплошное пятно, я даже не чувствовал, как сильно моим легким нужен воздух. Вырвавшись к озеру, я застыл, снова забыв, как дышать. Голова кружилась до такой степени, что в глазах двоилось, но в свете заходящего солнца я отчетливо увидел двух совершенно одинаковых людей - один лежал на земле, а второй стоял над ним, весь в крови мокрый, с катаной в жилистых руках. Мне стало дурно. Я судорожно пытался понять, кто из них мой брат. Я даже пошевелиться боялся, неотрывно глядя на лежащее неподвижно тело . Пока другой, выронив из рук меч, не закрыл рот ладонями, в ужасе отступая от тела. С трудом сдвинувшись с места, я подлетел к телу и быстро перевернул его на спину. У моего Йо не было шрама на скуле, зато была царапина на шее. В момент, когда я понял, что это не мой брат, я на миг стал самым счастливым человеком. Я приложил два пальца к шее, проверяя пульс, и, быстро встав, прижал к себе свою вторую половинку - Йо дрожал, но тут же вцепился в меня, позволяя покрывать свое лицо мелкими поцелуями. - Он жив, - быстро шептал я, пытаясь успокоить своего близнеца. - Ты не убил его. Йо прижался ко мне, а я поспешил его отвести подальше, быстро подобрав катану - она может еще пригодиться. Не смотря на то, что в моих руках сдерживал рыдания единственный человек, которого я люблю, я в тот момент был абсолютно счастлив.