Билет в один конец

      Женщина равнодушно наблюдает за тем, как умирают шиноби Альянса в тщетных попытках победить Десятихвостого и Мадару. Она добродушно улыбается, глаза пусты, но… Там, за идеальной маской сошедшего с ума чудовища, скрывается бушующий океан эмоций и острое словно кунай пропитанный чакрой ветра желание, чтобы всё происходящее сейчас на её глазах было глупым сном, кошмаром, что она проснётся и окажется по другую сторону баррикад, как когда-то в прошлом. Вернее в своём несбывшимся настоящем.       Ей хочется вырвать сердце стоящего рядом Орочимару и наконец почувствовать себя хоть немного свободнее, живее, ярче. Но это пока не выгодно. Ей хочется прикрыть спину Узумаки, впихнуть лекарства наверняка падающей от усталости и чакроистощения блондинистой Яманака, услышать совершенно неуместную, но такую нужную шутку от сейчас безымянного оперативника Корня или столь же неуместные крики про силу юности. Быть рядом с безумно родными и настолько же чужими людьми. Ей хочется забыть о том, что своими же руками создала теперешнее настоящее, что гордо называет себя Богом Нового Мира, и кто-то даже ей верит. Кто-то ей верит. Смешно и грустно. Ей. Люди умирают думая, что спасают мир идя на поводу её желаний и амбиций.       Ей хочется защищать слабых, лечить раненых, воскрешать убитых.       Хочется.       Очень. ….       —Узу-ма-ки На-ру-то — полыхая праведным гневом чеканит каждое слово девушка нависая над пьяным в дрова другом.       — Хай, онэ-сан! — Хокаге героически попытается встать… И у него получается! Какой-никакой, а глава деревни! Даже качаться умудрялся как-то величественно и с намёком. Впрочем, по мнению девушки всё несколько иначе, но она вообще до сих пор считает его наглым мальчишкой, которого и могила не исправит, что уж говорить о посте Каге.       — В честь чего Вы так наж… расслабились, Хокаге-сама?       — У нас же сын! — возмущается блондин, на что девушка тяжело вздохает возведя глаза к потолку.       — У тебя, оболтус, сын, а у меня крестник, — тихо бурчит себе под нос девушка, а затем словно глухому чуть ли не кричит на ухо. — Но всё равно это не повод так наж… расслабляться, Хокаге-сама. Ваша жена может сильно расстроится…       — Ну ты же меня вылечишь, онэ-сан? Не оставишь одного? — девушка против воли улыбается глядя другу в глаза.       — Никогда не оставлю, отоото. ….       — Ну что ты бегаешь за ним? Дурак твой Саске-кун. Это не лечиться, — хмуря брови возмущается Ино, экспрессивно размахивая ложечкой словно дирижер и то и дело отправляя в рот очередную порцию мороженого. — Тебе уже давным-давно стоило его разлюбить.       — Давай не будем сегодня об этом, ладно? — состроив жалобную рожицу и театрально пустив слезу попросит девушка. На что блондинка могла только тяжело вздыхает и махает рукой — подруга порой могла быть и упрямей своего братца. — Когда мы еще сможем вот так мирно поседеть в кафе?       — Ну, эту неделю точно… с Хокаге-сама я уже договорилась. Миссия аж целого А ранга, — заявляет Ино и весело хохочет смотря на ошарашенное лицо подруги.       — Почему А ранг? — заподозрив неладное спрашивает внезапно севшим голосом куноичи.       — Мы будем учить тебя готовить!       — Братишка надул тебя, эта миссия минимум S+, а ни как ни А ранга. Да она практически не выполнима, — испуганно протестует девушка. — И что ты там хотела узнать про Саске-куна?       — Не паникуй, на нём твою стряпню испытывать не будем.       — Обещаешь?       — Обещаю, — радостно улыбается Ино пряча под столом скрещенные крестиком пальцы. ….       Сай обнимает женщину за плечи, зарывается носом в волосы, она плачет смотря на подаренную художником картину судорожно сжимая ключи, от смеси радости и горя ей становиться больно дышать. Им обоим всё понятно без слов, она — не может принять подарка, а он — не мог его не подарить. И когда она освободившись из рук Сая идёт к двери он только беспомощно смотрит ей в след.       Щелчок. Сай не может поверить в то, что видит. А она…       Как бы наивно это не звучало, она воображает, что закрыла на замок целый мир, оставляя его словно провинившегося щенка за дверью.       — Я люблю готовить, но вкусно получается редко…       Произнести весь не маленький список своих недостатков она просто не успевает. Да и разве Сай не знает об этой куноичи всё? ….       Вереница воспоминаний о несбывшемся заставляет женщину недовольно нахмуриться. Орачимару не сдержавшись спрашивает её давно мучающий его вопрос:       — Жалеешь, кохай?       — Яре-яре, разве мне есть о чем жалеть? — скучающе тянет она, растягивая губы в широкой и по-детски открытой улыбке — глаза всё так же пусты.       — Нет, ты совершенное чудовище, — женщина знает Орочимару едва ли не лучше себя самой, и как бы он того не хотел, но его попытка выдать разочарование за восхищение, кажется ей… забавной. Наверно, она всё-таки не станет его убивать, когда всё кончится… если выживет сама.       «А ведь когда-то, всё было с точностью наоборот. Интересно Оро-кун не убил меня тогда, тоже из-за того что я была для него забавной?» — думает она снова погружаясь в воспоминания о том, что никогда не было. ….       Женщина торопится домой, загадочная улыбка не покидает её лица — куноичи светиться от счастья. Витая в облаках размышляет о том, что таком подарке на свой день рождения она и мечтать боялась. «Бедный-бедный Сай, не сладко же ему придётся выполняя мои капризы. Точнее наши капризы» — думает женщина довольно хихикая и предвкушая реакцию мужа на радостную новость. Куноичи предвкушает встречу воображая о том, что Сай уже вернулся с мисси и ждёт её дома, о том какое выражение примет его лицо когда она сообщит ему свою новость.       Что-то беззаботно напевая, она открывает дверь самой уютной на свете квартиры («Кья! Теперь нам нужно думать о домике или квартирке попросторней!»). Женщина довольно хихикает, представляя себе образ маленькой уменьшенной копии супруга всю измазавшуюся в красках. Скинув обувь куноичи идет на кухню и застывает не в силах пошевелиться от нереальности, видимой ей картины.       Кровь. Части тела по всему помещению. Кишки словно гирлянды. Голова с широко раскрытыми глазами в центре стола…       Так хочется верить, что это просто иллюзия.       — Любимый…       — С днём рожденья, вишенка, — довольно шепчет на ухо воплощенный кошмар.       Мир не захотел оставаться за закрытой наивной женщиной дверью. Мир был небрежен и вместе с дверью сломал весь дом. …       Девочка лет четырёх пристально вглядывается в своё отражение в озере. Она не рада что внезапно очутилась в теле ненавистного ей персонажа и того как должно сложиться её будущие. И когда она «случайно» встречается с «Саске-куном» с четким намерением завербовать его в друзья и не дать мальчику стать помешанным на мести чудовищем, как один взгляд переворачивает её мир с ног на голову.       — Ты будешь моим другом? — как бы со стороны слышит она свой голос.       — Никогда.       Когда девочка плачет навзрыд, её успокаивает искавший сбежавшего брата Итачи.       И через десять лет всмотревшись в своё отражение в озере она будет смеяться до слёз, а затем поджав колени к груди зло бросит.       — Дерево, оно и в Суне дерево. …       Ей хочется защищать слабых, лечить раненых, воскрешать убитых.       Хочется.       Очень.       — Ну что, Вы, сенпай до совершенства мне далеко, я еще только учусь.       Но как же она устала от всего этого…