Билет в один конец

Глава 4       Продрать глаза помогает запах горького черного кофе. Этот чарующий аромат просто вырывает меня из крепких объятий сна… Для того, чтобы столкнуть с суровой реальностью в виде нависшего надо мной блондина, в красивых голубых глазах которого горит опасное пламя.       А он милый…       Интересно сколько раз меня уронили пока несли, что такая глупость в голову лезет? А нет, просто перенапряжение сказывается, и то, что по ночам нужно спать и вынужденный целибат тоже от себя кое-что прибавил, и…       — Мне необходимо было побыть одной, — через силу выдавливаю из себя я, сосредоточив свой взгляд по верх головы блондина. Объяснять ничего не хочется, совершенно. — Сказанные Вами перед моим уходом слова, задели слишком сильно, я опасалась, что в порыве гнева сделаю то, о чем потом буду жалеть. Прошу прощения, если моя прогулка доставила вам беспокойства. Постараюсь, при повторении подобной ситуации предупреждать об уходе.       — Прошу прощения за необдуманно сказанные мной слова, — опустив свой взгляд ниже и встретившись со взглядом директора Ли, я с облегчением понимаю, что он говорит искренне. — Я не хотел Вас оскорбить.       — Я… — замолкаю и прежде чем продолжить беру эмоции под жесткий контроль. — Мы оба погорячились, так что давайте забудем этот инцидент, хорошо?       — Как Вам будет угодно мисc Акаши, — взаимные извинения, однако, напряжение между нами не убирают.       Мда, умею я портить отношения и раздувать из мухи Дзюби. Надо быть сдержанней, к тому же те знания которые он мне передаёт наверняка стоили людям многих жизней, моё неуважение к этим жизням неприемлемо, а следовательно неприемлем конфликт с их источником. К тому же, как бы я не устала нужно выполнять взятые на себя обязательства.       — М-24, что ты решил насчет дальнейшего лечения? — после утреннего осмотра спрашиваю я.       — Я хочу рискнуть, — начинает говорить этот добродушный здоровяк, и не на долго замолчав продолжает. — Но я не могу оставить М-21, а как человек для него я буду обузой. И… у нас есть мечта, которую человеку не осилить.       — Хорошо. Я начну подготовку.       — Сколько она продлится?        — От пары месяцев до года, — в груди начинает не милосердно жечь, но жесткий контроль над телом и эмоциями даёт возможность держаться в сознании. Я могу с этим справиться! — Расчеты…       Мягкое касание руки Рея моей головы и контроль летит к биджу, сознание гаснет. Я словно падаю в огненное море. Слышится недовольное шипение, шершавый язык касаясь моего лица едва не сдирая кожу. Огонь медленно просачивается в меня через открытые раны и кожу, заполняя каждую даже самую малую частичку моего тела нестерпимым жаром. Слышится чей-то весёлый полный облегчения смех.        Я резко открываю глаза, судя по ощущениям прошло не больше трёх часов с того момента как я вырубилась. Сажусь, печальным взглядом оглядывая комнату, часть вещей сломана, часть обуглена или сожжена. Завершают картину страшного безобразия: вырванная с корнем люстра и выплавленное в полу углубление всё еще нагретое до красноты и совершенно не тронутая дверь.       Нужно прибраться.       Восстановить комнату кроме углубления в полу хоть с трудом, но получается, ухудшившийся контроль чакры неимоверно раздражает. Если честно раздражает всё, кроме красного от жара камня в углублении, убрать которое у меня просто руки не поднимаются. Зевнув и отбросив разом любые сомнения и переживания, забираюсь в это тепленькое местечко, придвигаю кровать так, чтобы она меня закрыла и устроившись по удобней успокаиваюсь. Раздражение мгновенно исчезает в месте с желанием уснуть еще на несколько часов.       Вот и очередной выверт моего организма выполз на арену цирка под названием «Жизнь Харуно Сакуры»! Любой, даже самый захудалый ирьенин В ранга, если он, конечно, хочет жить, четко отслеживает состояние своего организма и происходящие в нём изменения, со временем это действие из разряда привычки переходит в навязчивую потребность — всегда досконально знать что именно происходит с телом и чакросистемой. Для меня это же давно стало чем-то на уровне рефлексов.       Легко было отмахнуться от осознание произошедших и происходящих изменений, когда мне нужно было сначала спасать чужую жизнь, а за тем выполнять взятые на себя обязательства, стараясь при этом не уснуть. А сейчас, когда я осталась один на один со своими мыслями, от суровой действительности не отмахнуться. До выпендривалась на последок.       Техника «Divine interment» созданная мной действительно чудовищна, будучи уверенной, что использование этой техники просто невозможно пережить я не стала просчитывать последствия её применения подгоняя все расчеты под то, чтобы у меня была возможность дожить до завершения техники и весело рвануть в чистый мир или под ясны очи Рикудо, не уничтожив при этом мир живых.        Зря, не раз в свой жизни убеждалось что пригодиться в жизни может абсолютно всё, вот сейчас бы мне это и пригодилось. Но если судить, по уже произошедшим изменениям напортачила я с созданием техники знатно. Захоти кто-нибудь добиться подобных изменений специально у него бы точно ничего не вышло, я об этом знаю не понаслышке. Что мой коллега, что его урезанная версия, оба пытались сделать нечто подобное, модификации проклятой печати плодились именно из-за желания змеиного мудреца усовершенствовать систему циркуляции чакры, создать дополнительные очаги. Эксперименты по увеличению числа очагов чакры, не были полностью провальными, да и шиноби с подобной аномалией встречались, но присутствие больше трёх даже совсем слабых и неразвитых аномалий в теле многократно ускоряло процесс старения, найти причины этого феномена не удавалось. Были конечно пара абсурдных легенд, но… Я должна была мгновенно состариться и осыпаться пылью, еще до появление Рикудо!       Почему? Думаю дело в том, что для техники я использовала восемь тел, четыре крупных алмаза и себя накаченную по самые уши специально разработанным для техники коктейлем из препаратов для лучшей фокусировки техники. Поминая добрым словом мою нежную любовь к красивым и пафосным активаторам, а за одно вспоминая активатор техники «стань един с моей силой, стань един с моим телом», становиться понятна причина изменений. Я и клоны для техники стали полностью единым объектом, так же это оказалось справедливо и для призванных мной сил. Вот после завершения техники меня из того что было под рукой и слепило. Самое любопытное не то, что такую «умную» меня не разорвало как хомячка, а то, что все новообразования в теле и энергетике совсем не конфликтуют между собой, а количество доступной мне чакры не только не возросло, но и уменьшилось. И я не старюсь. Совсем. Процесс старения отсутствует в теле начисто.       Своеобразные «зародыши» очагов сейчас вырабатывают её только для изменений — тело впитывает энергию как губка, а «основной» постоянно работает на пределе стремясь покрыть всё возрастающие потребности моего тела. Недавнее буйство исходя из имеющихся данных связанно с одним из четырёх «зародышей» располагающихся в районе сердца. Когда я была без сознания, на время погасли все кроме него, а он многократно увеличив выработку чакры изменил структуру тела. Причем перед началом событий он перестал вырабатывать нейтральную свойственную мне, а переключился на выработку стихийной, как не трудно догадаться огненной чакры. По неволе вспомнились найденные в одних из руин фрески, рассказывающие о появлении десятихвостого…       Да-да, те самые абсурдные легенды, по которым я в своём теперешнем виде имею право на существование. Руины, где я обнаружила фрески были отнесены мной к периоду клановых войн причем ближе к их концу, слишком уж хорошо они сохранились без видимых на то причин, да и легенды на них хотя и сильно отличались от уже известных мне, но особого интереса не вызвали. А вот теперь… Вырисовывался на их основе полнейший бред, и очень уж реальный, чтобы от него отмахиваться. В свете всего, что пришло в мою бестолковую голову слова «Даже избавление этого мира от Десятихвостого не может стать оправдания твоим поступкам. Тебе нет места в этом мире», приобретают совсем другое значение.       Звездец.       Мне не хотелось бы терять лицо перед доверившимися людьми, что для М-24, что для М-21 было важно знать не только что я могу помочь, но и то что я это сделаю. Они многое пережили в своей жизни, и давать им надежду только за тем чтобы отобрать? Нет уж. Звук пришедшего на мобильный телефон сообщения заставляет меня выползти из-под кровати. «Сакура. Молодец. Молодец.»       Закусываю щеку с внутренней стороны чтобы не рассмеяться в голос, не удержавшись хихикаю совсем как маленькая. Мистер Ли, когда найдёт лежку под кроватью точно с Реем не согласиться. Представший перед внутренним взором образ маленького ворчащего и сверкающего акульими клыками мистера Ли и меня с виновато опущенными заячьими ушками то и дело хитро посверкивающей глазами, был настолько комичен, что я вновь не могу удержаться от хихиканья.       Все душевные терзания тают как снег под солнцем, становиться легче дышать. Хотя от проблем меня это не избавляет, после пламенного «привета» заставить себя залезть в воду сродни подвигу достойного первых Каге, одежда вызывает жуткий дискомфорт, будущее как никогда туманно, но…       Могло быть и хуже.       Достав бумагу и гуашь с кисточками, наконец дожидавшимися своего звёздного часа берусь за работу. Рисунки разнообразных наносимых на тело печатей и их модификаций заполоняют окружающее пространство с невероятной скоростью, и к тому времени как в мою комнату постучал и не дожидаясь ответа сразу вламывается Шинву, помещение из-за разложенных вокруг меня печатей уже больше напоминает разноцветный калейдоскоп.       — Ого! Вот это да… Ребята идите сюда. Тут такое!       — Что там такое, Шинву? Сакура с тобой… — второй на пороге комнаты появляется Юна. — Ничего себе.       — Да что там такое случилось? — третьим лидирует Ик Хан с незнакомой мне девушкой.       — Круто! А где Сакура? И кто всё это нарисовал?       — Я тут… Привет всем, — немного натянуто улыбнувшись говорю я обращая на себя внимание детей. Кисти, краски и небольшой остаток чистой бумаги рядом красноречиво заявляют об авторстве творящегося вокруг цветного хаоса.       — Сакура, а мы тебя и не заметили, так это ты всё нарисовала, — я киваю.       — А, ты нам не говорила, что умеешь рисовать, — дуется Шинву. — Тем более так классно.       — Ну… — смущабсь я под обвиняющим взглядом ребёнка. — Я не считаю, что у меня так уж хорошо получается.       — Да ладно тебе, классно смотрится, а что это? — я беру один из последних набросков и несколькими движениями кисточки добавив нужных линий обозначаю подвернувшийся под руку орган М-24.       — Можно назвать это линиями жизни, вот, — я встаю и аккуратно пройдя по рисункам протягиваю исправленный детям.       — Сердце? — удивиляется Ик Хан.       — Да, — подбираю лежащий радом рисунок без мяса между линиями фуин и на их глазах его изменяя несколькими движениями, чтобы наглядно всё объяснить. — Это лёгкое, если собрать все рисунки и правильно сложить получиться целый человек. Правда, листы практически не просвечивают, и чтобы увидеть рисунок целиком придётся их намочить, но тогда и краски расползутся.       — А, ты можешь меня нарисовать? — раздаётся тот самый вопрос которого я с содроганием ждала.       — Юна, я… Могу попробовать… — отвечаю я вместо категоричного отказа. О, Рикудо, но расстраивать детей из-за такой мелочи не хочется!       — А, давайте сначала человека соберём, я хотел бы посмотреть, что в итоге получиться.       — Мистер Ли не любит беспорядок…       — Да ладно тебе, будет обидно, если твои труды пропадут даром, — загорается энтузиазмом Шинву. — Ой, да, совсем забыл… Сакура! Это наша подруга Суйи, еще она популярный айдол. Суйи, это Сакура подопечная мистера Ли. У её родителей, хороших знакомых директора, сейчас дела за границей, а из-за плохого здоровья для Сакуры опасны длительные путешествия и перелёты. Вот они и попросили его приглядеть за ней.       — Оу, — звук открываемой двери и голоса из коридора, дают возможность переключиться на другую тему.       Как итог, несмотря на всё сопротивление рисованный человечек собран и намочен, еда съедена, а мне пришлось поработать портретисткой. Когда дети уходят, я вздыхаю с облегчением. Не любилю рисовать, а особенно когда кто-то нахваливает мою мазню. Уверенна, если бы у них была возможность сравнить её с рисунками Сая, они бы поняли насколько мои работы ужасны. В них всегда чего-то не хватает, не смотря на все попытки нарисовать что-то стоящее, рисунки кажутся мне уродливыми карикатурами.       — Мисс Акаши не могли бы Вы уделить толику своего внимания.       — Конечно, мистер Ли, — обращая всё внимание на собеседника отвечаю я.       — Насколько я понял это была какая-то модель человеческого тела. Судя по тому, как после намокания она фактически стала объемной и даже работала несколько секунд, Вы сегодня взялись за расчеты. Верно? — я киваю. — Так же я заметил, что Вы ничего не пили, и старались вообще не контактировать с водой. И еще… явно чинили с помощью своих способностей комнату. Объяснитесь.       — Как я уже говорила ранее, использование одной техники не прошло для моего организма бесследно, — под суровым взглядом директора Ли и осуждающим Рея, я всё-аки продолжаю. — Точнее создавая эту технику я вообще не брала в расчет, что её использование возможно пережить. Она была создана для того, чтобы поэффектней хлопнуть дверью, но из-за высокой сложности техники и отсутствия четкого намерения убивать, сработало всё иначе… Несмотря на то, что целью было одно существо, и кроме него пострадавших не было, техника вышла чудовищной. Исходя из происходящих со мной изменений вскоре человеком быть перестану даже по мерка моего мира. Звучит, конечно, довольно впечатляюще, но я способна с этим справиться. Если, считаете моё присутствие здесь слишком опасным, то…       — Мис Акаши Вы просто не выносимы. Насколько это опасно для Вас и почему, обладая Вашими способностями, не обратите этот процесс?       — Потому что процессы, происходящие с духом и телом совершенно естественны, — приходиться мне наконец признать очевидное.       Я молчу вспоминая показавшуюся тогда смешной легенду. О том, что однажды пришли чужаки со звёзд, увидев силу и красоту людей и духов хранящих Благословенную Мать, пожелали остаться среди них, обещая хранить законы Дома в который пришли. Но в зависти своей и жажде силы они создали противные Воле Матери города, ранящие её телу, болезненные для души. Когда люди и духи хранители пришли призвать к ответу предавших оказанное доверие чужаков, те использовали извращающие суть энергии Матери механизмы. И духи стали подобны людям, а люди духам — потеряв свою память и суть. В то день была пролита кровь невинных, началась первая в мире война.       — То есть?       — Изученные мной руины, и несколько сохранившихся на фресках легенд, говорит в пользу теории, что некогда в моём мире с помощью пришедшей извне технологии были созданы энергетические искажения искусственно ограничивающих развитие. Они извратили людей и духов хранивших мир, слив их в единую расу и до предела ослабив. Характер происходящих со мной изменений говорит о том, что эта теория насколько бы невероятной не казалась — истинна, — я устало тру виски. — Происходящее со мной даже мутацией нельзя назвать — это метаморфоза, информации о которой нет. В этих легендах есть упоминание только о воплощение боли и отчаянья духа планеты, Благословенной Матери, не способной спасти своих детей в Десятихвостого демона. Который сколько бы раз не был уничтожен, будет возрождаться до тех пор, пока планета не освободиться от сковавших её цепей.       Я снова молчу, не зная, что еще сказать, чувствовать себя полной идиоткой неприятно, давненько ничего подобного не испытывала. Но кто я, если не идиотка?       — Я постоянно отслеживаю происходящие во мне изменения и обладаю достаточным опытом в случае опасности для окружающих полностью запечатать свою чакру… Интерлюдия 2 М-21       — Это тебя убьёт, — констатировал Рей делая очередной глоток чая.       — Жизнь заканчивается смертью. Ночь сменяется днём. Это естественно, — не стала отрицать она.       — Ты боишься смерти, — снова лишь констатация факта.       — Не своей…       — В случае опасности, — брюнет пристально взглянул ей в глаза. — Я тебя остановлю.       Розоволосая благодарно кивнула.       — Мастер… — обеспокоенно проговорил Франкенштейн.       — Если на время приостановить лечение… — начал М-24.       — Мы просто потеряем время, — недовольно покачала головой девушка. — Тем белее сильные метаморфозы пока происходили со мной только в бессознательном состоянии. Сегодня проявилось родство с огнём, вот от воды и шарахаюсь. Зато гореть теперь против моей воли мне будет довольно проблематично.       Искристый и теплый смех разнёсся по комнате. Светлая и искренняя улыбка словно озарила её изнутри.       Странная, пугающая девушка готовая несмотря ни на что идти к своей цели. М-21 не мог определиться со своим отношением к ней, как не мог представить её в роли безжалостного убийцы, когда Шинву и Ко брали её в оборот… Смотря на то как она лёгкими прикосновениями рук избавляет от боли и жажды крови М-24, ему казалось что она может всё. Когда она с нескрываемой обидой смотрела на кнопку кофеварки и поджидала того, кто нажмёт её, и радостно совсем по-детски улыбалась этому счастливчику, ему она казалась маленьким ребенком. Сегодня, когда она рисовала портреты ребят в её глазах то и дело проскальзывала глухая тоска, назвать её иначе чем запертой в молодом теле старухой у него не повернулся бы язык.       У него было множество вопросов, которые стоило бы ей задать, но то как она искренне радовалась тому, что теперь ей будет довольно проблематично гореть, не его одного заставляло молчать. Что нужно пережить чтобы так радоваться этому? Неизвестные       Девушка подросток сидела на краю крыши заброшенного здания, её черные короткие волосы трепал ветер, девушка жадно вглядывалась в ночное небо будто ища там что-то по мимо звёзд и луны.       — Ты встретила её именно здесь? — спросил мужчина лет пятидесяти, в поношенной простой одежде, на нём не возможно было на долго задержать взгляд, он словно соскальзывал с него. Совершенно заурядный человек.       — Да, за мной тогда гнались прихлебатели Ирвина. У них очень достоверно получалось изображать свихнувшихся сатанистов, — ответила девушка не отрываясь от неба. — Странная нелюдь.       — Ну, для большинства ноблесс помогать беззащитным…       — Нет, дядя. Она не ноблесс. Говоря о совете божественного мудреца она говорила правду.       — Ты очень молода и могла ошибиться, в конце концов это существо могло просто считать сказанное тебе правдой, — нахмурившись возразил мужчина.       — Так или иначе, я получу вечность, — лучезарно улыбается девушка, а в её глазах появляются искорки безумия. На что мужчина не одобрительно качает головой.       Он не одобрял стремление своей дорогой племянницы, уже едва не стоившее её отцу жизни, но отговаривать её не собирался. Судьба нелюди его волновала мало, в отличии от благополучия семьи.       — Что ж это твой выбор, Агнесс. Смотри не пожалей о нём.       — Не пожалею, дядя, — так и не повернувшись к собеседнику уверенно сказала девушка, всё так же жадно что-то ища глазами в ночных небесах.