Никаких сантиментов!

[вечер воскресения 4-той недели]       Мир рушился. Снова.       Как тогда, ровно месяц назад, Молли застыла, устремив невидящий взгляд вперёд, к источнику Хаоса, который в один миг перевернул с ног на голову всю её прежнюю жизнь. Всё то, к чему она уже успела привыкнуть и что постепенно стало основой её мироздания, трещало по швам и разваливалось прямо на глазах, выбивая почву у неё из-под ног. Реальность ускользала, делая происходящее всё больше похожим на сон, и единственной соломинкой, за которую можно было ухватиться, осталось бывшее кресло Джона, в подлокотники которого она вцепилась так, словно и впрямь летела в бездонную пропасть.       – И давно ты понял? — голос звучал глухо, но на удивление твёрдо и спокойно, хотя внутри Молли буквально трясло от волнения и шока, попеременно бросая то в холод, то в жар.       – Хм… — Шерлок мельком взглянул на свои наручные часы и на мгновение задумался. — Пожалуй, около двух часов назад. Сама причина, разумеется, существовала и раньше, но необходимость в ней разобраться назрела только сейчас.       Он немного помолчал, нервно постукивая пальцами по столешнице, а затем добавил:       – Твои вчерашние слова заставили меня взглянуть иначе на наши… хм… отношения. И, проанализировав свои мысли и реакции касательно тебя за последние полтора года, я пришёл к выводу, что некоторые из них объяснить чем-то другим просто невозможно.       – Ах вот оно что… — произнесла Молли со слабой улыбкой, изо всех сил пытаясь унять дрожь и хоть как-то успокоить неистово стучащее сердце. — И какие же, например?       – Ревность, — Шерлок поморщился и слегка тряхнул головой. — Глупое и бесполезное чувство. Но чертовски сложно подавляемое. Это одно из самых простых. Есть и более… трудноопределимые.       Он замолчал, словно безуспешно пытаясь подобрать нужные слова, и, глядя на его сдвинутые брови и невыразимо сосредоточенное лицо, Молли вдруг почувствовала, как тело начало понемногу отпускать чудовищное напряжение последних минут. Пальцы медленно разжались, дыхание стало ровнее, да и сердце уже не мчалось таким бешеным галопом. Она даже нашла в себе силы вновь улыбнуться и дать ему небольшую подсказку:       – Ты стал чересчур обо мне беспокоиться, да?       – Да, — с тяжёлым вздохом, но твёрдо и, похоже, абсолютно честно ответил он. — Судя по тому, что я читал и имел возможность наблюдать на практике, это беспокойство определённо выходит за рамки дружеского.       – Ясно, — кивнула Молли и, убрав наконец руки с подлокотников кресла, сцепила их в замок на коленях. — И… что же мы теперь, в таком случае, будем делать?       – Ну, насколько я знаю, в подобных ситуациях принято как-то выражать своё отношение друг к другу: словами или действиями, — тон Шерлока был абсолютно невозмутим, но в серых глазах вдруг сверкнул задорный огонёк. — Большинство слов на эту тему, конечно, — верх идиотизма, но вот действия при правильном подходе могут оказаться весьма приятны. Так что я бы, пожалуй, выбрал действия… Но, разумеется, после того, как ты примешь душ и сменишь повязку. И, разумеется, если захочешь.       Последнюю фразу он произнёс как-то неуверенно, и это окончательно привело Молли в себя.       – Шерлок… — сказала она тихо, вложив во взгляд, устремлённый на него, всё то, что так долго и мучительно скрывалось в душе без надежды на выход. — Я хочу этого уже пять лет.       Поднявшись с кресла, она медленно подошла к нему и замерла в полушаге, слегка коснувшись пальцами края стола, будто ища опоры. Это расстояние казалось ей идеальным, чтобы вести столь личный разговор, но при этом не пересекать невидимые границы, к которым они оба относились очень трепетно.       Однако, долго оставаться там ей не позволили. Подавшись вперёд, Шерлок бережно обхватил её за талию и притянул к себе, совершенно бесцеремонно усадив на колени.       – Так быстрее, — пояснил он, глядя на неё откровенно смеющимися глазами. — Судя по виду, у тебя оставались сомнения. Это — самый оптимальный способ их развеять.       – Знаешь, у тебя почти получилось, — выдохнула она, вцепившись в складки его рубашки, чтобы не упасть: от всего произошедшего сердце разогналось до такой сумасшедшей скорости, что закружилась голова.       – Почти? — в его голосе мелькнуло лёгкое недовольство.       – Нужно ещё кое-что, — произнесла Молли шёпотом. — Тогда я точно поверю.       И, не дожидаясь пока её вновь опередят, наклонилась и очень осторожно, почти невесомо коснулась губами его губ.       Тело сейчас же обожгло огнём — отчаянным, неистовым — до самого последнего дюйма, как это случалось всегда при каждом их вторжении в личное пространство друг друга. Только теперь всё было гораздо острее, мощнее, несоизмеримо ярче и нестерпимее. Жар его кожи, стук его сердца, тепло дыхания и сам ответ на поцелуй — твёрдый и уверенный, последовавший моментально за её робким касанием — всё слилось в единое упоительное ощущение полной и абсолютной близости, где исчезают табу и стираются границы, где нет места скромности и страхам.       Мысли кончились. Остались только чувства — резкие, ослепительные, обжигающие.       Барьеры рухнули. В них больше не было никакого смысла.       Время остановилось. В том мире, который они вдвоём сейчас открывали друг для друга, просто не существовало такого понятия.       И с каждым взглядом, каждым вздохом, каждым биением сердца, прикосновения становились всё более решительными и откровенными, а поцелуй из мягкого и несмелого превращался в жадный, требовательный, пламенный…       Два часа спустя Молли лежала под тонким тёмным покрывалом, уютно устроившись на плече Шерлока, и, бессознательно поглаживая шрам от выстрела на его груди, задумчиво смотрела, как на серой стене играют жёлтые отсветы ночных огней. На её правой руке слабо белел в полумраке свежий бинт, а в воздухе витал лёгкий, но отчётливый запах декспантенола, причудливо смешиваясь с ароматами кофе и малины, что проникли сюда из ванной и кухни.       Около часа назад Шерлок всё-таки сменил ей повязку, хотя добраться до аптечки им удалось далеко не сразу.       Сначала добрые минут пятнадцать, если не больше, они увлечённо «выражали действиями своё отношение друг к другу», пока бодрый голос миссис Хадсон, забежавшей к ним с тарелкой домашнего печенья, не заставил их на время прекратить это занятие. И поскольку их внешний вид и поза были настолько недвусмысленными, что подобрать всему этому невинное объяснение не представлялось никакой возможности, они просто поднялись со стула и стремительно покинули гостиную, оставив домовладелицу наедине с печеньем и ворохом всевозможных мыслей.       Продолжили они «выражать отношение» уже в ванной, затянув этот процесс, как и следовало ожидать, на довольно приличный срок. И лишь после этого они наконец сделали Молли перевязку, устроив друг другу короткую передышку перед очередной волной «выражения», которая произошла уже там, где и положено происходить подобным вещам — в спальне.       И сейчас, задумчиво прокручивая в уме эти невероятные, безумные два часа, Молли улыбалась, нежно скользя пальцами по тонкому рубцу на груди Шерлока и жадно вслушиваясь в спокойный, размеренный стук его сердца.       В комнате царила полная тишина. Говорить не хотелось: казалось, любое слово разрушит волшебство момента и снова вернёт ту прежнюю унылую действительность, в которой ей рядом с ним всегда отводилась очень скромная роль. Да и не было у неё слов, способных передать её чувства лучше вот этих простых и ласковых прикосновений. Поэтому она лишь молча улыбалась, наслаждаясь близостью человека, незаметно ставшего для неё важнее и дороже всего на свете. И, судя по тому, как крепко он всё ещё прижимал её к себе, это ощущение, похоже, было взаимно.       Впрочем, эта безмолвная идиллия длилась недолго. Неожиданно Шерлок довольно чувствительно хлопнул Молли по бедру, на котором его ладонь так мирно покоилась всего миг назад, и горячо произнёс:       – Я понял, почему наёмники мисс Ривз угрожали мне, а не самой миссис Мейбелл! Подумай, ведь это гораздо логичней: надавить на слабую пожилую женщину и вынудить её принять любые условия продажи. Но нет, мисс Ривз предпочла сыграть со мной. Сначала я думал, что причина в страхе перед полицией, которая в случае прямой угрозы уже не стала бы отмахиваться от слов миссис Мейбелл. Но теперь эта причина уже не кажется мне главной и единственной. Мне вспомнились слова моей клиентки о том, что, несмотря на отсутствие тёплых чувств к подружке своего покойного сына, внешне она всегда сохраняла радушие и приветливость, когда та приезжала погостить. Возможно, нежелание мисс Ривз давить на миссис Мейбелл было продиктовано не столько боязнью быть раскрытой, сколько глупейшим сентиментальным чувством признательности за гостеприимство.       Дослушав эту пылкую речь до конца, Молли, не выдержав, закусила губу и тихонько хихикнула.       Всё-таки Шерлок оставался Шерлоком при любых — даже столь необычных для себя — обстоятельствах. И в который раз убедившись в неизменности его приоритетов, она лишь едва заметно вздохнула, а затем, приподнявшись на локте, пытливо взглянула в его блестящие глаза.       – Мисс Ривз? Так это и есть тот самый таинственный заказчик Спенсера?       – Ну да, — с недоумением отозвался он. — Хм… Разве Билли тебе не рассказывал, пока вёз обратно?       – Нет, — с улыбкой покачала головой Молли. — Он сказал только, что ты раскрыл дело, а когда я попыталась узнать подробности, заявил, что «не хочет лишать тебя удовольствия рассказать мне о них самому».       Шерлок коротко усмехнулся и произнёс с нотками сомнения:       – И ты готова слушать об этом? Сейчас?!       – А почему нет? — весело сверкнула она глазами. — Тебе же ничто не мешает сейчас об этом думать. Да и вообще я хочу знать, что пропустила, пока собирала клубнику в Оклахоме.       – Хм… ну ладно, — он по-прежнему смотрел на неё с лёгким удивлением. — Если ты действительно этого хочешь…       Вместо ответа она лишь удобнее устроилась на животе и, подперев ладонями подбородок, всем своим видом выразила полнейшую готовность и желание внимательно слушать.       Около четверти часа Шерлок с увлечением рассказывал ей о событиях последних двух дней, о содержимом ячейки покойного Патрика Мейбелла, о крахе блестящей карьеры Алиссии Роуз и о том, как была обнаружена и нейтрализована шайка Джо Спенсера. Молли слушала не перебивая, иногда ахая, иногда хмурясь, иногда впадая в грустную задумчивость.       Почему-то во всей этой истории ей больше всех было жаль не старую миссис Мейбелл и её бездарно погибшего сына, а одинокую, запутавшуюся мисс Ривз, которая всего-то и хотела, что устроить свою непутёвую и не слишком счастливую жизнь, а в итоге наломала дров, докатившись едва ли не до убийства. И хотя она была рада, что найденная ею информация и правда оказалась полезна, на сердце остался какой-то странный, неприятный осадок, словно это она была виновата в нынешних злоключениях «восходящей звезды».       Когда Шерлок закончил рассказ, Молли некоторое время хранила молчание, обдумывая услышанное, и лишь после его привычной фразы «Как видишь, всё просто», наконец произнесла:       – Знаешь, что мне до сих пор не ясно? Почему тебя пригласили на встречу именно в Kayli's Club? В конце концов, мисс Роуз могла бы уговорить Саммерса взять её с собой и в любой другой ресторан. Не думаю, что он бы ей отказал. Но почему-то выбор пал на частный клуб, куда можно попасть только со…       Она вдруг осеклась, поражённая внезапной догадкой, и, тихо ахнув, широко распахнула глаза.       – О Господи, Шерлок… — пролепетала она, не в силах поверить. — Это… неужели это всё из-за меня?! Но откуда ей было знать, что ты придёшь именно со мной?       – Ну, учитывая шумиху, которую вокруг нас подняли газетчики две недели назад, это был наиболее вероятный вариант, — пожал плечами тот. — В планы мисс Роуз… или Ривз, что вернее, входило не только попасть на нашу с Саммерсом встречу, но и понять степень доверительности наших с тобой отношений. Должно быть, она сомневалась в правдивости прессы и желала убедиться во всём сама.       – И, конечно же, убедилась… — тихо сказала Молли, вспомнив события того вечера. — Твой взгляд она тогда видеть не могла, но то, как мы стояли посреди танцпола, уставившись друг на друга, наверное, только слепой бы не заметил.       – Да, — поморщился Шерлок. — Я тогда допустил грубейшую промашку — не сумел удержать свои реакции под контролем, чем и дал повод использовать тебя в качестве мишени.       Он глубоко вздохнул, внимательно взглянул ей в глаза и добавил очень серьёзно:       – Я надеюсь, ты понимаешь, что отныне вы с Джоном в равных условиях? Если раньше удар моих недругов пришёлся бы прежде всего по нему, то теперь они будут целить по вам обоим. Поэтому, начиная с этого дня ты должна быть ещё более осмотрительна и в случае опасности должна быстро, чётко и без глупой самодеятельности выполнять мои инструкции. Тогда всё будет в порядке. Бояться не стоит. По-настоящему крупные и опасные столкновения происходят у меня, к сожалению, не так часто. К тому же, ты теперь знаешь, как я намерен поступать в таких случаях. Как видишь, всё тщательно взвешено и продумано. И я весьма рассчитываю на то, что с твоей стороны не возникнет сложностей.       – Я знаю, Шерлок, — Молли постаралась вложить в голос как можно больше твёрдости. — И постараюсь… нет! Я обещаю делать всё возможное, чтобы их и правда не возникло. Я ведь всегда… с самого начала понимала, что с тобой будет трудно и опасно, но… честное слово, это никогда меня не останавливало.       Последнюю фразу она произнесла с лёгкой, едва заметной улыбкой, ободряюще сжав его ладонь.       – Знаешь, это всерьёз ставит под сомнение наличие у тебя здравого смысла, — уголки его губ чуть дрогнули, но серые глаза мгновенно заискрились смехом.       – Не сомневайся, — хмыкнула Молли, — он есть. Просто во всём, что касается тебя, я к нему почти никогда не прислушиваюсь.       – Напрасно, — в голосе Шерлока на миг промелькнули бархатные нотки, а веселье во взгляде вдруг начало стремительно сменяться новой волной жаркого, слепящего пламени.       И не теряя ни одного мгновения, отрезав все пути к отступлению и не дав ему ни малейшей возможности передумать, она потянулась к нему, обвила руками его шею и одновременно жадно и нежно прижалась губами к его губам. А в следующую секунду, когда на её порыв последовал не менее пылкий ответ, весь мир будто растаял, превратившись в странный туманный сон, и единственной точкой реальности во Вселенной остались лишь они двое.       Вокруг безраздельно простиралась ночная темнота, но им не нужен был яркий свет для того, чтобы увидеть выражения лиц и глаз друг друга. Они вполне смогли бы обойтись даже без бледных отблесков огней за окном. В эти минуты ведущую роль играли звуки, запахи и ощущения, наполняя их действительность красками куда более яркими, чем мог подарить даже самый ясный день.       Где-то внизу, в своей безнадёжно сырой комнатушке валялся на кушетке, азартно уткнувшись в электронную книгу, Билл Уиггинс, а в маленькой кухоньке, счастливо улыбаясь собственным мыслям, не спеша попивала чай миссис Хадсон. Но двум жителям верхней квартиры, где с подоконников никогда не исчезала пыль, не было до них сейчас никакого дела. Эти двое открывали новую, увлекательную страницу жизни и на обломках невидимых стен и барьеров строили прочную общую крепость, способную выдержать любые удары судьбы. ------------------------------------------------------------------- P.S. If it were possible, I think, it would be that way. -------------------------------------------------------------------