Метро

- Ей не важен я. Ей важно, чтобы рядом был хоть кто-то, только не ты. – Влад горько усмехнулся, даже не поворачиваясь, чтобы посмотреть на выражение лица своего старого друга-соперника – ведь он и так знал, какое сейчас у него лицо. – А ты когда на неё смотрел в последний раз, а? Когда прикасался к ней по-настоящему? Небось, лет пять назад, не меньше. Андрей слушал молча, стараясь не выдать собственной ярости, но с каждым словом делать это становилось все труднее. Как он смеет, этот щенок, который и в университете все время лез вперед него, как будто это было самым лучшим развлечением? Как он смеет судить о том, что за отношения связывают его и Ирину, в далеком прошлом – студентку параллельного потока, а теперь – директора косметической фирмы и мать его дочери? Последний злобный выкрик Влада переполнил чашу терпения, и без того до краев затопленную мутной водой Москва-реки, которая в этот роковой день обрушилась из трещин на поезд метро. Гарин с рыком набросился на противника, позабыв, что их разделяет проржавевшая железная сетка, которая, впрочем, тут же отлетела в сторону. - Папочка, прекрати! – взвизгнула Ксюша, пытаясь вскочить на ноги и подлететь к обезумевшему мужчине, но Алена, хрупкая девушка с астмой, предусмотрительно прижала её к своему боку. Влад, ухватившись за кисти Андрея, с силой сжимавшие ворот его рубашки, прошипел: - Не при ребенке же, придурок. Отойдем в тоннель, там… Андрей, не дослушав, схватил Влада за шиворот и скинул в холодную воду, одновременно с ним спрыгнув с платформы. Не дав Константинову отплеваться от попавшей в нос и рот воды, он потащил его в гнетущий полумрак тоннеля, не обращая внимания ни на трепыхающегося в руках Влада, ни на испуганные окрики товарищей по несчастью за спиной. Метров через двадцать от основной платформы была ещё одна – для механиков, и она была затоплена только по щиколотку. Выбравшись на неё, Андрей с силой приложил соперника спиной об стену, сжав руки на его шее; в свою очередь, Константинов вцепился обеими руками в промокший насквозь свитер Андрея. Так они и стояли, напряженно дыша друг другу в губы, достаточно близко, чтобы одного движения головой было достаточно для прикосновения. Так Влад и сделал – подался вперед, прижимаясь губами к искривленным в гримасе ярости губам бывшего друга. Сказывалось то дикое напряжение, что они переживали непрерывно последние два часа – нервная система здорового человека не могла переносить стресс столь длительное время без выброса его наружу. Они даже не целовались, а, скорее, грызли друг друга – в кровь рвали посиневшие от холодной воды губы, оставляли кровоточащие укусы и синяки, которые тут же наливались странным фиолетовым цветом. Они все-таки начали драку – драку за ведущую роль. И пока что с завидным постоянством, раз за разом, Андрей выигрывал. Гарин рванул в стороны рубашку Влада, и та с мокрым треском разошлась по швам. Холодная вода с привкусом тины словно пропитала насквозь не только их одежду, но и кожу – по крайней мере, именно привкус тины ощущал на языке Андрей, прикусывая грудь Влада. Константинов судорожно вздыхал, порыкивал и хрипел, как тяжело раненный хищник, с нескрываемым удовольствием законченного садиста оттягивая Андрея за волосы. В штанах у него все словно огнем горело, а бывший однокашник только масла в этот огонь добавлял своими покусываниями и засосами. Вся кожа от холодной воды словно заледенела, а у Андрея был такой горячий язык и острые зубы, оставлявшие жаркие отметины, что он казался спасением. Или проклятием – это уж как посмотреть. Андрей, оторвавшись, наконец, от груди Влада, одним рывком стянул с него штаны, совершенно не удивившись, что член у того уже стоял колом. Он и сам готов был взорваться от неимоверного напряжения, которое копилось с самого того момента, как он очнулся под горой бессознательных людских тел. Забросив одно колено Константинова себе на талию, Андрей сплюнул на ладонь и быстрым движением мазнул по промежности Влада – не ему ли, как врачу, знать, как хреново может быть без смазки? Он чуть было не закричал, на миг забыв о том, с кем и где он находится – внутри Влада было так горячо, словно он сунул член в жерло вулкана. Может, так просто казалось из-за разницы температур тела и холодной воды, что затапливала тоннель; может, потому, что сексом он в последний раз занимался ой как давно. Точно как Влад сказал – лет пять назад. Но уж теперь-то оторвется по полной программе. Словно забыв о боли в проткнутом железкой бедре, Влад вертелся на его члене, как заправская проститутка, и разве что не стонал также. Им обоим было все равно, что могут подумать их невольные спутники, которым, само собой, возня в каких-то двадцати метрах от них была превосходно слышна. Они были настолько поглощены друг другом, что не замечали даже того адского холода, что преследовал их повсеместно. Андрей, загоняя свой член глубоко в задницу Влада, чувствовал себя странно неуютно – он словно понимал, что это неправильно, что уж они точно не должны трахаться, кто угодно, только не они; но заставить себя остановиться не мог. Влад рычал ему в губы какие-то угрозы, или обещания – Андрей не мог разобрать, - и прикусывал его губы, когда Гарин особенно сильно вбивался в него. О том, что Владу нужно хотя бы подрочить, Андрей вспомнил слишком поздно. Константинов закатил глаза и, захрипев так, словно позаимствовал у той девчонки астму, выгнул спину; пальцы его судорожно прошлись по затылку Андрея, а на живот брызнула струя теплой спермы. В этот момент и задница Влада сжалась так, что Андрей не выдержал, вскрикнул; и его тут же накрыло жаркой волной, выжимающей из него все до последней капли. Он иступлено стискивал руками Влада, прикусывая его шею, чтобы заглушить собственный стон удовольствия – во рту моментально появился привкус железа, но Андрей не обратил на это внимания. Константинову ещё достало наглости ухмыльнуться ему в лицо, словно не его тут только что поимели.