Анекдоты...

Дом России. Краткое описание со слов гостившей троицы. Пруссия Нет, конечно, было понятно, что раз мы напросились погостить с условием, что Россия будет вести себя так, как обычно ведет себя дома, то можно было ожидать всего. Но что бы вот так вот… Во-первых, мы немного заблудились. Да-да, Великий Я заблудился из-за этих двух, которых понесло в лес, чтобы срезать путь. В результате мы бродили не мало, пару часов. И мне кажется, что на автостраду мы наткнулись чисто случайно. Хотя не рискну предположить, что это была именно автострада. Судя по состоянию дороги – это проселочный путь. В результате нам удалось поймать машину и даже вспомнить нужный адрес. Не без моей помощи естественно. В результате нас подвезли к большому двухэтажному дому. Мда… Ему одному там как, не тесно? Брагинский вышел нас встречать. Не с хлебом-солью, как мы сначала думали, а просто так. В своем неизменном шарфе, куртке и штанах. Поприветствовав нас, он впустил нас в дом, сообщил, где комнаты, показал их(!) и, пожелав приятного время провождения, свалил. Минуты две мы тормозили. Затем Великий я все-таки решил зайти в свою комнату. Благо наши комнаты были соседние, и потеряться шансов было мало. Хотя тут такой дом… В общем, в комнате я ловушек не обнаружил. Людвиг с Италией, судя по всему, тоже. Расположившись, мы отправились дружной гурьбой на исследование дома. К вечеру бросили сие занятие, так как начали путаться, что и где находится. С трудом нашли кухню и… Что нам есть? Сухой паёк? Но его на неделю на троих не хватит. – Ве… Мы погибнем голодной смертью! – взвыл Венециано, придя, видимо, к аналогичным выводам. – Не хнычь! Ты же мужчина! – строго сказал Людвиг, и рыдания Италии перешли в нервные всхлипывания. Я же нашел холодильник. Правда, рисковать пока не собирался. Вспоминалась гонка по Англии… – Ребят, вы что, голодные? – раздалось неожиданно. Настолько неожиданно, что подскочили все без исключения. – Конечно! Чтоб тебя!.. Мы с утра не ели! Еще и заблудились… – ляпнул я сдуру и поспешно зажал себе рот. Вот надо же так спалиться… – А чего тогда не позвонили? Я б нашел и забрал, – спросил Россия, и мы переглянулись с Германией и Италией. Видимо это заразно. Брагинский же, глядя на наши переглядывания, хмыкнул, и пошел открывать холодильник. Достав большую кастрюлю – поставил ее на плиту и зажег под ней газ. – Садитесь, – кивнул на стол и стулья, стоявшие у стены. Ну мы и сели. Брагинский кашеварил у плиты. Затем открыв дверцу верхнего шкафчика, достал три тарелки и поставил перед нами. Через пару минут кастрюля перекочевала на стол вместе с вместительной поварешкой. – Вот! Приятного аппетита. Тут немного, можете съесть все, – радостно известили нас с неизменной улыбкой и, раздав столовые приборы, хотели уже свалить. – А ты не будешь? Это? – вдруг спросил Венециано. – Борщ-то? Да не… я потом поем, – ответил Брагинский и свалил из комнаты. Мы же заворожено смотрели на красное нечто, обозванное «борщом». – Как думаете, это съедобно? – интересуюсь я. Ребята недоверчиво переглядываются. Первым решается братишка. Наливает полную тарелку, берет ложку, загребает первую ложку… и пробует. Мы с беспокойством ожидаем результата. – М… Не плохо. Есть можно, – констатирует блондин и наполняет вторую ложку. Вскоре половину борща мы выхлебали. Больше просто не влезло. Потом заявился Брагинский и сказал, что мы можем идти гулять, спать или что там нам хочется делать, а он сам уберет все. Ошарашенные мы двинулись по комнатам. На первое время нам хватило впечатлений. Ночью… Я долго не мог уснуть и решил прогуляться до кухни. Надо же запомнить, где можно поесть. Как ни странно, на кухне горел свет. Осторожно заглядывая внутрь, я чуть не свалился на коврик. Брагинский сидел за столом, без шарфика в футболке и ел. Медленно, неторопливо, иногда зевая. Какого?! На дворе час ночи, а он только ест! Решив, что это надо будет проверить, возвращаюсь в комнату.

* * *

Через два дня мы все научились неплохо ориентироваться в доме. По крайней мере, Брагинскому теперь не требовалось нас искать, если мы где-нибудь потерялись и не могли найти выход-вход. Нас кормили. Причем не только русской едой, но была и немецкая кухня и даже паста. На вопрос: «Откуда ты всё это берёшь?» Иван отмалчивался, как партизан. Кстати, по моим наблюдениям ел он также один. Решив это исправить, я долго уговаривал народ вытащить его на совместный обед, желательно в город. Уговаривал долго. Еще дольше обдумывали план захвата. Пошли без него. Еле нашли его кабинет. Он сидел за столом и с усталым видом вчитывался в какую-то бумажку. Рядом стоял кофейник и кружка с кофе. Нагло захлопнув за нами дверь, мы прошли в комнату. Ноль эмоций. – Эй, Брагинский! – рискнул я. Ноль эмоций. – Рос-с-с-с-сия, – попытал счастья Венециано. Та же реакция. – Брагинский! А ну оторви свой взгляд от бумаг и посмотри на нас! – рявкнул Людвиг капитанским тоном. Италия сразу встал по стойке смирно. Брагинский нехотя перевел взгляд на нас. – Что случилось? – устало поинтересовался он. Бумагу, впрочем, не отложил. – Мы хотим сходить поесть в город! – Идите, – безразличное пожимание плеч, и взгляд снова утыкается в бумажку. – Пойдем с нами, а? – спрашивает Венециано. – Я работаю, – отмахивается объект, отпивая из кружки. – А если мы потеряемся? – нагло заявляю я. – Мы же полгорода разнесем, прежде чем найдем дорогу. Видимо представив сию картину, Россия соглашается совершить совместный поход в город… Ох, знал бы Ваня чем это обернется, уперся бы всеми лапами и начхав на приличия выкинул бы нас за границу. В общем, двинулись в город. Правда, не сразу. Сначала разменяли деньги, собрались поприличнее. Одежду надели… не русскую. Хотя хотели, чтобы не выделяться. Россия лишь махнул рукой и сказал, что можем идти в чем вздумается. Сам он оделся так же, как и в день нашей встречи. Шарфик, куртка, штаны и кроссовки. Брагинский в кроссовках! Это что-то. Честно вам говорю. В городе было… ужасно. Дымно, шумно, грязно. Мне интересно у них так всегда или это особенный город? Отвечают, что у них все города особенные. Ага, как же охотно верю. Долго искали приличное кафе/ресторан/забегаловку/бар (нужное подчеркнуть). Как ни странно, нашли, и даже приличного вида. Сели есть. Выдали меню. На русском. И что делать?! Не признаваться же, что для нас тут почти абракадабра! Подошла официантка, что-то спросила на русском. Брагинский ответил. Кивнули на нас. Снова непонятные слова. О чем он там болтает? Официанта ушла и через десять минут нам принесли обед. Нормальный полноценный обед. На троих. И один перекус. Потому, что назвать горстку травы нормальным обедом сложно. Пускай в нем и лежит несколько кусочков курицы. – Я подумал, что вам будет привычнее есть кухню приближенную к вашим странам, поэтому заказал вот это, – объявил Россия, кивая на блюда. Перед Италией лежала паста с томатами. Он, судя по всему, счастлив. Перед нами лежала картошка с… Это глюки да? Это же вюрст! Ваня – ты ангел. Ну вот… Докатились, я называю садиста ангелом. Но кто же знал, что он окажется таким? Интересно, а почему на саммитах он другой? В общем, обедали мы славно. Правда настораживал салат и кофе России. Он что на диете, что ничего не жрет? Ели долго и с упоением. Попросили добавки. Нам принесли. Опять ели. Смотреть на жующего тот единственный салат Россию было невозможно, поэтому радостно уцепились за идею Венециано сходить до соседнего магазина, виднеющегося из окна. Брагинский кивнул, отпуская нас на все четыре стороны. В магазине было… как в магазине. Как выяснилось позже, это оказался магазин мягких игрушек. Долго смотрели, хихикали и вообще наслаждались видами. Вернулись в ресторан. Рядом с Иваном кто-то сидел, громко и четко бормоча тому в ухо. Сам Россия с мрачным видом слушал и читал очередную бумагу. И судя по виду это было далеко не меню. Как оказалось, это было воплощение этого города. Оно передало какие-то документы. И теперь радостно что-то рассказывало Брагинскому, оприходовав его кофе. Еле оттащили воплощение от России и Россию от бумаг. Пошли гулять. Брагинский вроде бы и улыбался как обычно, но все-равно как-то неуверенно. Бродили по городу, покупали сувениры. Вернулись в дом. Пошли ужинать. Я думал, опять свалит, работать. Но нет! Он сел с нами! Ужинать! Я просто удивился. На ужин были котлеты из чего-то непонятного и паста. Сели. Людвиг с Венециано с одной стороны стола, и я с Брагинским с другой. – Приятного аппетита! – пожелал нам русский и вгрызся в котлету. Я с интересом смотрю на Ивана. Людвиг, взявший вилку, и Венециано, просто сидевший, тоже смотрел на кушающего Россию. Минуту, тот сидел спокойно, а потом при очередной попытке отведать кусочек котлеты, немного промахнулся и уставился на неподвижных и взирающих на него нас. – Что?! – удивленно спросил он, положив котлету обратно на тарелку. Мы оттаяли. – Ничего, – буркнул я, тут же приступая к своему ужину. Германия с Италией тоже опомнились. Русский, пожав плечами, вернулся к котлете. Больше Иван с нами не ел. Ну за исключением того памятного понедельника. Но сначала было воскресенье. Как выяснилось у него – это был едва ли не единственный выходной. Потому, что в субботу он не вылезал из кабинета вообще. Как засел с утра, так мы его и не видели. В воскресенье мы проснулись как обычно и недружным строем двинулись на кухню. А там облом… Еды на столе не было. Это что такое? Что за бойкот?! – ??? – удивились остальные. После пяти минут переглядываний пошли разбираться. Зашли в кабинет. Пусто. Куда это Иван делся? Неужели всё же ловушка? Двинулись по комнатам, так как уточнить где комната самого Брагинского так и не удосужились. Нашли чисто случайно, и то не сразу сообразили, что его комната. Потому что увидеть спящего Брагинского было сложно. Хотя бы потому, что непривычно. Он спал на животе, раскинувшись на небольшой кровати и наполовину сбросив одеяло на пол. Солнце, светившие прямо ему на макушку, заставляло Ивана недовольно ворчать и поглубже закапываться в подушку. Даже будить как-то жалко, но не ходить же голодными? – Рота, подъем! – радостно вскрикиваю я, оглушая Людвига, заставляя вздрогнуть Венециано и подскочить таки Брагинского с постели. – Чего надо в такую рань?! – недовольно бурчит он в ответ, зажимая подушками уши. – Где еда? – Тьфу на вас. На кухне в холодильнике! – громко объясняет он в ответ, плюхаясь обратно на кровать и заворачиваясь в одеяло. – На кой я вообще их впустил? Поспать не дают в выходной, – ворчит он достаточно громко, чтобы мы услышали. Но заснуть мы ему не дали. В холодильнике было так мало продуктов, что мы искренне думали, что сегодня мы будем питаться «травой». Недовольный русский пришел через пять минут после нас. Растрепанный, в шортах и футболке мрачно оглядел наше столпившееся у холодильника собрание и, плюнув, сел за стол. Мы вернулись к созерцанию продуктов. Когда пришли к общему решению, что будем есть, повернулись к русскому… А тот, облокотившись на кулак, мирно дремал, сидя прямо за столом. Старались не бренчать ничем, но самостоятельно кроме одной вилки и грязной посуды не нашли. Время 10 утра. Брагинский всё-таки очнулся, поднялся, выдал все желаемое, взял себе собственноручно почищенную морковку и оставил кухню на наше растерзание. После наших совместных усилий и, несмотря на противоборство со стороны Германии, кухня под конец напоминала поле боя 42-го года. Зато мы приготовили, что хотели. Правда, по виду это было как-то не очень. Решили опробовать на русском. Опять пошли искать. Ни нашли ни в комнате, ни в кабинете. Зашли в гостиную. Этот гад лежал на диване неторопливо жуя морковку и смотря в потолок. Совместными усилиями отобрали морковь вручили «нечто» и вилку. Долго убеждали что это съедобно и можно безбоязненно снять пробу. Снял. Одобрил, снова взялся за морковку. Он, судя по всему, действительно на диете. И ведь не пил даже при нас. Странно даже. Самое ужасное длилось потом. Я искренне сочувствую России. Для начала, часов в 11, Иван принялся за уборку. Навел порядок на кухне, принялся мыть грязную посуду. От помощи гордо отказался. Затем достал откуда-то доисторический пылесос и пошел по комнатам. Учитывая размеры здания и количество комнат, управился он к часу. Дальше чуть позже. В дверь позвонили. Я недоуменно пошел открывать. За дверью оказалась Беларусь. Я, наверное, поседел от неожиданности окончательно. – Брат где? – холодно спросили меня. Тыкаю вглубь дома. Мне кивают, вручают кучу пакетов и нагло проходят мимо. Верю в лучшее. Как оказалось, верил зря. Дикие вопли, звуки полномасштабной баталии и стремительно убегающий наверх Россия меня в этом убедили. Отнес пакеты в гостиную. Там сидели Людвиг с Венециано и, видимо, пытались отойти от культурного шока. Постарался вывести. Ребята очнулись. Изучаем пакеты. Это… Еда?! Смотрим на продукты голодными глазами волков, неделю воздерживавшихся от пищи. Оприходовать продовольствие не успеваем, так как Орловская, заходящая в комнату с ножом в руке, ясно дает понять, что сие не для нас. Последующие полчаса удираем от Беларуси по всему дому. Она поймала Россию! Смотрим тремя ошарашенными мордочками на Наталью, конвоирующую Ивана за шарфик в сторону кухни. И как умудрились? Заинтересованные, отправляемся в «убойный» отдел. Россия, насильно усаженный за чистку картошки, сосредоточенно занимается сим благородным делом. Его младшая сестра, что-то творит у плиты. По кухне расплывается аппетитный запах, аж слюнки текут. – …нельзя же так себя запускать! Посмотри на кого ты стал похож! Одни кожа да кости! – ворчит Наталья, порхая аки бабочка от плиты к разделочной доске. Иван увлеченно кивает ее словам, не отрывая взгляда от картошки. – Ты же так совсем себя погубишь! Нельзя столько работать, тем более в одиночку! Тебе просто необходимо на мне жениться! – продолжает упорствовать Беларусь. На этот раз Иван покивав с ужасом отвлекшись, смотрит на сестру. К его счастью, она не увидела сего и продолжала читать русскому проповеди. Мы тихо пытаемся не ржать и покинуть кухню незамеченными. – Куда?! – достигает грозный выкрик, и мы замираем. На нас надвигается Беларусь с окровавленным ножом. Когда успела?! – Раз пришли, то живо за готовку! – командным тоном сказала Орловская, припахав нас к готовке. Согласиться пришлось даже Людвигу. Мне, как самому Великому, досталось место рядом с Россией. В это время Наташа гоняла Людвига с Венециано не жалея сил. – И часто она такая? – интересуюсь шепотом у русского. – Каждую неделю, как приезжает ко мне в гости, – траурно извещает Брагинский, берясь за очередную картофелину. Мда… не завидую я ему… Совместными усилиями мы смогли приготовить в общей сложности 21 полноценное блюдо, начиная от салатов и заканчивая «приветственным» борщом. – Вот и хорошо. Можно теперь и перекусить! – радостно извещает девушка, заставляя стол яствами. Это все мы готовили?! Талант! Россия сбежал! Когда успел? Вроде бы тут был пару минут назад? Ищем пропажу. Не находим. – Сбежал!– удивленно восклицает Орловская и качает головой. Дружно идем есть. Съев тарелку жареной картошки с грибами, наедаюсь. Людвиг, выхлебавший полторы тарелки борща, судя по всему тоже. Венециано объедается с одной тарелки салата. И только Беларусь умудряется съесть и борщ, и картошку, и салат. И она сестра Ивана? – А вы что ничего не съели? – удивленно спрашивает она. Издевается что ли? Отвечаем, что наелись. Нам не верят. Заставляют съесть еще по тарелке. Съедаем. Подсовывают очередную тарелку с едой. Отказываемся. Сидим, привязанные к стулу. Наталья пытается кормить нас с ложечки, убеждая, что мы практически ничего не съели. Категорически не соглашаемся. Первым сдается Италия. Мясницкий нож в одной руке Натальи и ложка с салатом в другой имеют вид поистине ужасающий. Теперь понимаю голодающего Ивана, после такого и сам есть вряд ли захочу ближайшую неделю. Кормят Италию. Через пять ложек Италия покидает наши стройные ряды, попросту свалившись на пол вместе со стулом от обжорства. Следующая цель – Людвиг. И как она собирается кормить его? Ага, понятно. Угрозы прирезать Италию, и Людвиг сдается, послушно кушая «с рук» Орловской. Ну, мой черед. Прощай мир, знай, я всегда тебя любил! На угрозы не поддаюсь, боли не боюсь. Ха-ха и как она заставит меня есть? Я буду жить! Хотя судя по маниакальному блеску в глазах сестры Ивана, не буду. – Ну открой ротик, Гилберт! Ам! – мягко проворковала Наталья, поднося к моему лицу ложку с борщом. От удивления челюсть покидает привычное место, и суп беспрепятственно попадает в организм. Второй раз не открою! – Молодец. Давай еще! Ложечку за братика! – продолжает ворковать Беларусь. Ну… за брата-то можно. Не будет же мне плохо в самом деле? – Ложечку за Италию… – почтим его светлую память, как героя, первым принявшим смерть от закормления… – Ложечку за себя, – ну как тут удержаться? Хотя желудок вопил, что места нет, проглатываю очередную порцию. – Ну и давай еще ложечку! – уже послушно открываю рот. Проще съесть и отвязаться, чем тратить свои нервные клетки. – За Ванечку! – оканчивает Беларусь заставляя закашляться и едва не подавиться наполовину проглоченным борщом. Все… Я больше не обедаю у России в присутствии этой маньячки. Мир, я все-таки не выживу. Присоединяюсь к двум уже откормленным. Оправившись и полные жажды мести, отыскиваем Ваню и отдаем на руки сестре. Сами располагаемся как зрители. Убитое лицо России вселяет надежду… Вау! Россия справляется с двумя тарелками борща! Радостная Наташа пододвигает ему тарелку с жареной картошкой. Громко вздохнув, Россия пододвигает блюдо к себе. Он осиливает его! На очереди салат. Сдает, сдает свои позиции русский, еле заталкивает в себя злополучный салат с гордым названием «Зимний». – Сестра, а запить-то хоть можно? – жуя интересуется он и получает благословенное разрешение. Подхватившись с места Иван убегает, что бы через несколько минут вернуться с бутылкой водки. Дело идет лучше. Иван осиливает первую тарелку салата! Берется за вторую! Запивает водкой! Осилил третью тарелку! И куда в него лезет?! Может это чудо-водка? Прошу попробовать. Улетаю с первого же стакана. Дальше наблюдаю расплывчатый мир. А потом и вовсе отключаюсь. Утро следующего дня… На кухню мы, в прямом смысле этого слова, сползаемся. Голова трещит аки лед на злополучном Чудском озере. Хочется есть, но памятуя о вчерашнем с некой опаской косимся на пустой стол. Последние вечерние часы вчерашнего дня напрочь отсутствуют. Не слишком бодрым шагом на кухню приходит Россия, прижимая к голове холодную тряпку. – И почему такое происходит каждый раз? Она что не может приезжать раз в месяц? – доносится до нас, и мы искренне сочувствуем русскому. Дружно садимся за стол. На выбор все вчерашнее меню. Есть совершенно не хочется. А вот русский жует себе спокойно. Один выхлебал пол кастрюли борща. Не хило. Спросили о причинах. Сказали, что фиг он за неделю еще сможет так спокойно поесть, а то сейчас как засядет за работу и счастье, если до субботы разберется с половиной. А поесть времени не будет вообще. Задумчиво киваем. Русский покидает наше общество, видимо отправившись на упомянутую работу. Жалко его… Чтоб всем так работать! Иван возвращается обратно с бутылкой минералки у виска. – Что случилось? – вопрошаем дружной компанией. – К черту эти бумажки. После Такого выходного, можно и отдохнуть… Все-таки прав был анекдот: «Американцы отдыхают в выходные, после тяжелых будней. А русские отдыхают в понедельник от тяжелых выходных». *автор глубоко извиняется. Он просто уже не мог писать дальше. Однако я рада, что так хоть и скомкано, но добила этот анекдот…* (автор словит тапки, примет яду и прочее, если кто пожелает угостить…)