Амортенция

      С начала учебного года все пошло наперекосяк. Выбрав прорицания в дополнительные предметы, Энджи пожалела весьма быстро — профессор Трелони постоянно говорила о непонятной ерунде. В первые же несколько занятий после нескончаемых предсказаний о неминуемой смерти Гарри Поттера Сивилла провела гадания на кофейной гуще. Преподаватель посчитала своим долгом подойти к каждому ученику, заглядывая в его чашку и предсказывая с ходу смерти, болезни и утраты. Когда же очередь дошла до Энджи Гордон, лицо Сивиллы расплылось в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего.       — У вас ничего страшного, милочка. Всего лишь лягушка. Какие ваши годы, еще все успеется… — и на этой ноте Трелони перешла к следующему пуффендуйцу, не потрудившись расшифровать предсказание. Девочка, крайне заинтересованная подобным поведением, сама открыла фолиант с толкованиями.       — Лебедь, лес, лиса, лопата… — девочка едва шевелила губами, водя пальцам по витиеватым надписям в учебнике. — Лошадь, люди. А вот и она! «Лягушка — любовь без взаимности». Скрипнув зубами, Энджи с силой захлопнула книгу, обуреваемая злостью.       «Стоило заняться рунами! — в расстроенных чувствах думала девочка. — Уж там-то мне не портили бы настроение всякими бреднями».       Единственным неизменным развлечением на прорицаниях являлось наблюдение за потрепанной Гермионой, которая старалась присутствовать сразу на нескольких предметах, отчего была капитально измождена. Также несомненным плюсом оказалось то, что во время прорицаний Энджи не брезговала заниматься другими предметами.       В надежде расслабиться и уйти от сомнений и внутренних терзаний, девочка, почти уже девушка, отправилась в подземелье, чтобы утешиться зельями с возлюбленным. Однако, едва зайдя в его кабинет, Энджи почувствовала, что нечто изменилось. Мебель все так же стояла на своем месте, освещение как обычно приглушенно, а профессор неизменно сидел на потрепанном кресле, читая газету. И все же что-то было не так. Не оставаясь наедине со Снейпом с того случая, пуффендуйка много раз рисовала в своей голове их встречу. Как она заходит в кабинет, как Снейп медленно поднимает свой взгляд, губы все так же сжаты в прямую линию, но его глаза тепло улыбались, как он понимает её и без лишних слов ведет в лабораторию, и они вместе готовят зелья, перекидываясь шутками о некомпетентности нового преподавателя защиты от темных сил. Конечно, Энджи понимала, что все так идеально не будет, но реальность просто обрушилась на неё, как ушат ледяной воды. Никаких других сравнений не возникало от холодного взгляда зельевара, которым он окинул девочку.       — Гордон, вы ко всем преподавателем так врываетесь? — язвительно спросил Снейп, переворачивая очередную страницу газеты, совершенно не обращая внимания на гостью. — Или только ко мне вы не имеете даже малейшего уважения? С таким характером вас стоило направить в Гриффиндор. Только там находятся столь пустоголовые и наглые кандидаты на отработку к Филчу. Хотите, я замолвлю за вас словечко МакГонагалл, что в их ряду прибыло?       — Про-профессор, — в растерянности прошептала девочка. — Я не хотела показаться невежливой. Я не думала…       — Разумеется, вы не думали, Гордон. Это лишь очередное доказательство, что вы ярая гриффиндорка.       Непонимание, которое Энджи и не старалась скрыть, отразилось на её лице вперемешку с болью от того, что её незаслуженно поливают грязью.       «Энджи, не плачь! — твердила себе девочка. — Не плачь! Возьми себя в руки, дыши глубже. А теперь разгладь лицо, никаких эмоций, никаких…»       Прошло несколько мгновений тишины, прежде чем она осмелилась нарушить тишину с уверенностью, что не расплачется и не кинется к зельевару с истерикой и вопросами, цепляясь за полы его мантии.       — Сэр, — пуффендуйка словно нацепила на себя маску хладнокровия — глаза казались пустыми, лицо спокойным, а голос равнодушным. — Прошу прощения, если мой визит оказался не вовремя. Я хотела уточнить, когда в следующий раз пройдет наше занятие.       — Никогда, — резко отрезал мастер зелий.       Уголок рта девочки слегка дрогнул, но она вновь взяла себя в руки, надеясь, что это движение осталось незамеченным.       — Почему, сэр?       Зельевар, наконец, отложил газету, встал и подошел к ученице. Если бы не подобная ситуация, то Энджи восхитилась бы, как величественно держал себя Снейп — осанка, походка, даже после этой сцены, пуффендуйка не могла не восхищаться этим человеком, что, впрочем, не мешало ей немного ненавидеть его за задетые чувства. Будто не желая уступать ему, Энджи резко выпрямила спину, расправила плечи и гордо вскинула голову. И лишь тогда поняла, насколько же он взрослее ее самой. Его лицо в небольших морщинках, светившееся хладнокровием, выражало не только возмущение, но и усталость такую сильную, что девочка мгновенно понурила голову, растеряв всю смелость и уверенность.       — Потому что я не намерен более тратить свое драгоценное время на бездарностей, — эти слова ударили девочку, как пощечина. — Если вам этих слов недостаточно для понимания, могу объяснить более доступно. Только учтите, что всю жизнь вам информацию никто разжевывать не будет. Если что-то все-таки вы поняли, то уходите и больше не отвлекайте меня в мое личное время.       — Да, сэр. Я больше не буду вам докучать, — лишь смиренно ответила она и нарочито медленно, заставляя себя не срываться с места, не бежать и не хлопать дверью, вышла из кабинета, не поднимая более взгляда на лицо человека, ради которого отказалась от своей настоящей жизни. Словно неживая, Энджи прошла несколько пролетов и поворотов и вышла в свою гостиную, не обращая внимания на разговоры пуффендуйцев. Обведя помещение поблекшими глазами, девочка ни в чем не видела радости. Даже в поздних цветах, едва распустившихся в своих тесных горшках, хоть и ухаживала за ними все лето, фантазируя, как однажды сорвет один из ярких желтых цветков и вплетет в собственные волосы на занятие по зельеварению, чтобы привлечь внимание Снейпа.       Оказавшись в собственной кровати, девочка чувствовала себя опустошенной, она надеялась выплакаться в одиночестве и шла через Хогвартс с сухими глазами, поддерживая себя этими мыслями. И вот она на месте, а слезы не шли. Энджи даже не смогла забыться в книгах, строчки, прочитанные несколько секунд назад, тут же забывались. Остаток вечера девочка пролежала на кровати, чувствуя себя бесчувственной куклой без мыслей и без слез. Сон пришел лишь глубокой ночью — в полной тишине и одиночестве Энджи стояла в болоте по пояс, хотела выбраться, но не знала, в какую сторону идти. Обзор заграждали камыши, из-за которых невозможно было увидеть берег. Паника понемногу начала зарождаться в её сердце.       — Энджи, — мягко окликнул её до боли знакомый голос. Девочка обернулась, в десяти футах от неё стоял Северус Снейп, он нежно улыбался и призывно раскинул руки, приглашая в свои объятья. Пуффендуйка облегченно выдохнула и поспешила к нему, но болото оказалось слишком густым, а водоросли обвивались вокруг ног девочки, и каждый шаг давался ей с трудом, а Северус Снейп с каждым мгновением лишь отдалялся, улыбка его сменилась гневной гримасой, а руки сложились на груди. — Я разочарован вами, Гордон. Уходите и больше не показывайтесь мне на глаза!       Тогда девочка остановилась на месте, пораженная подобным перепадом его настроения, Снейп злорадно рассмеялся, и в ушах резко, громко, доставляя нестерпимую боль в голове, заквакали лягушки. Энджи согнулась и прижала ладони к ушам настолько сильно, насколько могла, но звуки не стихали, и сквозь них иногда пробивался голос Снейпа: «Ты мне отвратительна», «Я ненавижу тебя», «Я люблю Лили, а не тебя», «Ты для меня — никто»…

***

      Этот сон повторялся почти каждую ночь, девочка не хотела засыпать. Читала поздней ночью книги, подсвечивая пожелтевшие страницы учебников Люмосом, до тех пор, пока под утро голова безвольно не падала на подушку. Однако, самое худшее случилось позже. А точнее, на занятии по защите от темных сил. Профессор Люпин оказался вполне приятным мужчиной, занимательно преподносил теоретическую часть и вел себя крайне дружелюбно. Но занятия с ним претили девочке, Энджи знала, что он — оборотень, и каким бы милым не показывал себя, она ни на секунду не забывала об этом.       Первая их проблема возникла во время практического занятия с боггартом. Когда все ученики выстраивались в шеренгу, а Люпин объяснял принцип заклинания и показывал шкаф, содержащий данное привидение, Энджи постаралась встать в самый конец очереди, в надежде, что до неё очередь просто не дойдет, но, к сожалению, в их группе не было Поттера, который прекращал занятия одним лишь своим присутствием. И после появления пауков, змей, неизвестных людей и даже собак настал момент, когда Энджи оказалась перед шкафом. Девочка взволнованно задышала, отбежала подальше от шкафа и сорвавшимся голосом сказала:       — Я отказываюсь, профессор. Я не хочу видеть боггарта и практиковаться в его изгнании.       — Энджи Гордон, верно? — тепло отозвался Римус, подойдя к девочке и положив на её плечо чуть влажную ладонь. — Ты не можешь отказаться, я обязан вас научить практическому применению заклинания. Это входит в мои обязанности, а слушаться меня входит в ваши.       — Мне все равно, — подавленно ответила Энджи, чувствуя себя в этот момент настоящим капризным ребенком.       — Может, ты стесняешься своих страхов? — озарила профессора мысль. — В этом нет ничего постыдного, все чего-то боятся, и мужчины и женщины.       — И вы чего-то боитесь, профессор? — раздался чей-то наивный голос из толпы.       — Конечно, и я боюсь некоторых вещей, — кивнул со снисходительной улыбкой Люпин, приглаживая одной рукой свои волосы и не отрывая вторую от плеча девочки. — Поэтому тебе стоит попробовать…       — Можете вычитать баллы и отправлять меня на отработку, — под возмущенные возгласы однокурсников твердо ответила Энджи. Кто-то даже толкнул её в сторону злополучного шкафа.       — Упрямства вам не занимать, Энджи, мне ведь можно вас так называть?       — Называйте, как хотите, — огрызнулась она, чувствуя, что вот-вот сбежит из кабинета, наплевав на все правила приличия и правила школы. Никакие баллы и наказания не стоили её тайн. Настойчивость профессора Люпина её не злила, просто пуффендуйка не могла сказать ни ему, ни сокурсникам, чем вызвано это поведение, а объяснения очень скоро потребуются, и стоило быстрее что-то придумать.       — Если ты стесняешься, давай сделаем это во время перерыва, согласна?       Девочка с заминкой едва кивнула, радуясь передышке, как выяснилось, чрезмерно короткой, потому что почти в то же мгновение урок подошел к концу. Ожидая, пока все остальные выйдут из кабинета, кидая неприязненные и насмешливые взгляды, Энджи подготовилась, встав в стойку и крепко сжимая волшебную палочку, стараясь успокоиться.       — Готова? — спросил Люпин с нескрываемой радостью, что уговорил девочку. Та лишь отрицательно покачала головой. — Скажи, когда выпускать, у нас в распоряжении не больше десяти минут, затем придут другие ученики.       Дыхание пуффендуйки вновь участилось.       «Лишь бы оттуда не вышел Снейп, истекающий кровью», — попросила она у собственного сознания.       — Главное помни, представь с тем, что выйдет из шкафа, смешную ситуацию и произнеси заклинание — Ридикулус, все запомнила? — удостоверился Люпин.       — Начинайте, профессор, — еле слышно произнесла Энджи, подтверждая слова кивком и чувствуя, как сильно бьется сердце в груди, доставляя неприятные, почти болевые ощущения.       Оборотень открыл шкаф. Оттуда никто не вышел. Оттуда, покатившись к ногам Энджи, вывалились два человека, мужчина и женщина, сплетенные между собой настолько тесно, что тяжело было понять, где кончается один и начинается другой, а их обнаженность этому ничуть не помогала. И тут парочка прервала очередной поцелуй, и девушка, чьи вьющиеся темно-рыжие волосы разметались на груди у мужчины, подняла свою голову, вглядываясь в глаза девочки, и победно усмехнулась, из-за чего её лицо стало выглядеть некрасивым и злым. Но Энджи обратила внимание не на неё, а на мужчину, он выглядел таким же, как и тогда, в тот вечер, когда буквально выгнал её из своего кабинета. Её взгляд скользил по его стройному телу, задерживаясь на ключицах, на впадинке на шее, на строгих чертах лица, на черных волосах, достигающих плеч, и даже сейчас эти черные равнодушные холодные глаза затягивали девочку. В горле будто стоял комок, который девочка не могла проглотить, боль от этого ощущалась почти физически. Из транса её вывел холод, пронизывающий ноги. Рука Лили Эванс тянулась к девочке, стремясь схватить её. Тогда пуффендуйка, наконец, очнулась и осознала, что происходит.       — Ридикулус! — нацелив палочку, воскликнула девочка. И тут же мнимый Северус Снейп обнимал и страстно целовал не Лили, а Невилла. Тем временем Римус загнал привидение обратно в шкаф, а пуффендуйка прошептала с горькой улыбкой, источая сарказм. — Да уж, очень смешно получилось.       Тишина повисла в кабинете. Тело Энджи почти одеревенело, она боялась посмотреть на Люпина.       «Да уж, вляпалась я, умирающий Снейп стал бы не такой большой проблемой по сравнению с этим», — губы кривились в предстоящей истерике. Неизвестно, что больше сейчас взволновало её — увиденное или же предстоящее объяснение, откуда она знает Лили Эванс.       Энджи надеялась, что сейчас услышит гвалт учеников, что они волной ворвутся в кабинет, заглушая Люпина разговорами, а она незаметно сбежит. Но видимо вся эта сцена заняла не так много времени, как ей казалось, потому что время тянулось, ученики не шли, а напряжение в кабинете нарастало.       — Энджи, — девочка вздрогнула от осторожного, почти ласкового голоса профессора.       «Как с умалишенной разговаривает», — мелькнуло в её голове. Последнее, что хотела девочка сделать — это посмотреть в его глаза, однако вежливость заставила её поднять взгляд. На его лице отражалось все, что угодно. Были там и оттенки удивления, и непонятное волнение, и недоумение, и решимость к чему-то, все, что угодно, но не осуждение, что, несомненно, принесло облегчение пуффендуйке.       — Ты… любишь профессора Снейпа?       Краска бросилась ей в лицо, от волнения Энджи заскрежетала зубами. Переминаясь с ноги на ногу, она пыталась придумать оправдание этому боггарту, но ничего не приходило в голову. Его предположение было единственным разумным объяснением для подобного проявления привидения.       — Вовсе нет, — нервно затараторила девочка, краснея все сильнее. — Я боюсь близости!       — И поэтому именно профессор Снейп был в этом страхе? — иронично спросил Люпин. Посмотрев на цвет её волос, он переменился в лице. — Или ты боишься, что он тобой. воспользуется?       Энджи удивленно распахнула глаза.       — С чего вы взяли?       — У девушки тоже были рыжие волосы. Я предположил, что это ты на её месте.       — То есть вы не узнали девушку? — тихо произнесла Энджи, затаив дыхание.       Профессор отрицательно покачал головой, и пуффендуйка облегченно выдохнула.       «Он не узнал Лили, тем меньше вопросов будет. Хотя, я видела Лили такой, как представляла, возможно, она выглядит совершенно иначе. Самое главное — я не могу позволить ему рассказывать об этом кому-либо».       — Нет, сэр, я не боюсь профессора Снейпа. Я прошу вас никому не говорить о том, что вы сейчас видели. Ни директору, ни моему декану, никому. Ни в коем случае.       — Энджи, такие страхи — они ненормальны, даже если вы влюблены. Вам стоит с кем-то поговорить об этом. И лучше всего объясниться с профессором Снейпом. Он взрослый мужчина и… — Люпин вздохнул. — Вы слишком юны для подобных разговоров. Лучше скажите, с кем бы вы согласились это обсудить.       — Не смейте, — яростно воскликнула девочка и тут же с отчаянием попросила. — Прошу вас, не говорите никому. Дайте Непреложный Обет. Или просто пообещайте.       Ни приказы, ни слезливые просьбы не помогали. А первые ученики уже начали топтаться у дверей. Заметив, что Люпин не собирается что-то менять в своих убеждениях, Энджи решила сменить тактику, придала себе как можно более спокойный и уравновешенный вид, подошла к профессору защиты от темных сил и загадочным голосом тихо произнесла, чтобы никто кроме них не услышал:       — Если вы не будете хранить мою тайну, то я не буду хранить вашу.       — О чем вы? — строго спросил Люпин, с которого тут же слетела вся озабоченность детской психикой ребенка.       — О том, что иногда кое-кто воет на луну, — Энджи выразительно посмотрела на него, развернулась, взяла свою сумку со стола и направилась к выходу. — Помните это, Римус Люпин.

***

      С тех пор ни терпимостью, ни добротой Люпин по отношению к Энджи не отличался. Величал её «Гордон», как и профессор Снейп, общался холодно и только по делу. И, разумеется, никакой дополнительной помощи с его стороны ожидать не приходилось. Энджи же требовалось развитие. Девочка решила, что если Гарри Поттер в её возрасте сейчас удачно практикуется в Патронусе, то она явно ничем не хуже его. Даже если тренироваться ей придется без советов и наставлений. Пуффендуйка чувствовала, как её жизнь движется по спирали, вот вновь она, как и на первом курсе, самостоятельно занимается зельями и заклинаниями без чьей-либо помощи.       Начиная с инцидента на защите от темных сил, сокурсники стали смотреть на неё волком из-за того, что она наплевательски отнеслась к их очкам. Пуффендуй всегда не блистал хорошими результатами, но лучше быть на последнем месте среди факультетов с двумя сотнями очков, чем ни с чем. Поэтому то заявление оказало большой отрицательный эффект на пуффендуйцев. Пусть добрая четверть их очков и была заработана непосредственно самой Энджи.       Несмотря на то, что девочка за последние два с половиной года освоила почти все боевые заклинания, рассчитанные на пять курсов, и большинство бытовых, заклинание Патронуса не вышло ни с первого раза, ни с десятого и ни даже с сотого.       Энджи перебирала много приятных воспоминаний. Первое знакомство с серией книг Гарри Поттера, первая поездка на Хогвартс-экспрессе, первую встречу с профессором Снейпом. Ничего не помогало. Девочка даже начала думать, что ничего по-настоящему счастливого в её жизни и не было.       Сидя в Выручай-комнате, Энджи в очередной раз предавалась отчаянью. Лежала на полу и думала, вспоминала и анализировала, что же ей приносит счастье. У неё практически не было друзей, не было здесь семьи. Настоящая её семья из того мира отошла как-то на задний план, словно её и не было. Даже собственное имя оттуда она почти не помнила. В её жизни существовал только Северус Снейп. Но ничего значительного и счастливого с ним не случалось. Внезапно Энджи вскочила и решилась на еще одну попытку.       Вот в её голове всплывает сцена, когда она заходит в кабинет зельевара, он спящий лежит на столе, а пуффендуйка рассматривает его прекрасное лицо, слушает его размеренное спокойное дыхание, вспоминает запах его волос. Весь мир стал неважен, прикрыв глаза, погрузившись в собственные мысли, Энджи забыла обо всем. Забыла о своих кошмарах, если их можно так назвать. О недовольном Римусе Люпине, которого она натуральным образом, шантажирует. О самом Северусе, который выкинул её, как ей казалось, не только из кабинета, но и из собственной жизни. Голос девочки прозвучал необычно умиротворенно:       — Экспекто патронум.       Из её палочки вырвалось небольшое серебристое облачко.       — Только облако, — разочарованно протянула пуффендуйка, с грустью вновь оседая на каменный пол, протянула руку к недалеко стоящей чашке и отпила оттуда горячей воды. В Выручай-комнате было почти так же холодно, как в подземельях, поэтому Энджи регулярно наполняла кружку водой и грела её с помощью заклинаний. И холода не чувствуешь, и практика хорошая. — Никакого телесного Патронуса. Вот и все, чего стоят мои самые драгоценные воспоминания.       Энджи чувствовала себя не такой одинокой, произнося свои мысли вслух, её все равно никто бы не услышал, но абсолютная тишина давила на девочку.       — Почему появляется Патронус? — задала себе вопрос пуффендуйка, усиленно напрягая собственные мозги, или что у неё там было в голове вместо них. — Мы вспоминаем, и мы счастливы. Можно ли быть счастливым только от воспоминаний? Если я представлю что-то, что будет в будущем. Нет, не так. Если я представлю что-то, что сделает меня счастливой, то появится ли Патронус? Стоит попробовать.       Энджи вновь поднялась на ноги, приготовившись к очередной попытке.       — Так, надо что-нибудь представить со Снейпом. Если моим страхом была его близость с Лили Эванс, то будет ли счастьем, если вместо неё в его объятьях окажусь я?       Энджи вновь закрыла глаза. Она представила, что стоит возле зельевара, медленно снимает с него мантию, расстегивает множество пуговиц, за которыми скрывался торс, и смотрит в его бездонные глаза, представила, как его рука нежно гладит её шею, и сама в реальности погладила себя рукой, которая из-за холода не ощущалась своей. Сознание девушки заполнилось мечтами о том, как мастер зелий гладит её, целует нежно её лицо, губы, мочки ушей. Она почти слышала его низкий голос, произносящий её имя вновь и вновь. Будучи все еще во власти фантазий, Энджи взмахнула палочкой и трепещущим голосом произнесла снова:       — Экспекто патронум.       Сквозь закрытые веки, пуффендуйку ослепил яркий свет, она разлепила глаза и с восторгом увидела красивого серебристого лебедя, летящего вдоль стен Выручай-комнаты.       — Получилось, — пораженно прошептала Энджи с горящими щеками и счастливо самозабвенно улыбнулась, чувствуя себя все еще во власти мечтаний.