Игра в гарем

- Так, расческу положила, шампунь положила, вещи… Хм, что же я не взяла? – бурчала себе под нос Люси, собирая вещи. Все же, за весь месяц, пока она училась, - это было самое радостное время. Она, наконец, сможет отдохнуть от всего: от любви, от Стинга, от Эльзы, даже от репетиций. Осмотрев комнату, Люси поняла, что все взяла, и закрыла сумку. Веселым взглядом окинув помещение, она вышла в коридор. Там уже стояла Эльза, нервно покручивая на пальце ключи. Конечно, это хорошо, что Люси станет тетей, но репетиция… Да и ее неясные отношения, в которые она и ее впутала. Все ж, оставив мысли на потом, Скарлетт улыбнулась печальной улыбкой. Расхлёбывать все неприятности придется ей. Да и скучно будет без этого ноющего ребенка. По дороге до аэропорта девушки молчали. Люси тихонько радовалась нахлынувшим выходным, Эльза придумывала ходы отступления. После этого неожиданного свидания, да еще и с ее бывшим парнем, старые раны вновь начали кровоточить, оставляя на сердце не видимые обычному глазу шрамы. Как теперь себя с ним вести? Она позволила себе эту слабость – веселиться и улыбаться рядом с ним. Махнув головой, как будто отгоняя ненужные мысли, девушка припарковалась на стоянке. Прощание было никаким. Хартфилия радостно щебетала о сувенирах и прочих женских штучках, а Эльза понимала, что опаздывает на пару. Похоже, ее репутация президента немного покачнется, если уж вообще не уйдет под воду с пузырьками. Объявили посадку на рейс Люси. Чмокнув подругу в щеку и помахав рукой, девушка скрылась в толпе уезжающих. Эльза шла по школьному коридору. На первый урок она все же опоздала, да к тому же столкнулась на входе с Жераром, который, по неизвестным ей причинам, проспал. Хотя, что тут гадать – с очередной подстилкой на одну ночь развлекался. Она помнила, как он, после их разрыва, гулял по бабам. Каждый день, каждую ночь у него была новая. Самое странное в этом был его грустный взгляд, брошенный в ее сторону. Тогда это было до жути больно. Чувство любви, смешанное с болью, одиночеством и предательством, своими коготками разрывало душу. Оно просило прикосновений, но не получало. Просило ласки, но ее не было. Просило тепла, но было до одури холодно. Холоднее, чем в зимнюю ночь. Но Скарлетт выстояла. Она заперла это существо глубоко в сердце, позволяя лишь изредка выходить на свободу и вновь давать волю слезам. Вопрос с ролью, место которой на целую неделю было вакантно, еще не решили. Джубия расплылась лужицей, услышав об этом, а Грей лишь как-то отстраненно кивнул. Все выходные он был погружен в себя, пытаясь найти ответ на единственный мучавший его вопрос: когда? Когда она успела так близко подойти к нему, чтобы попасть в его душу и затмить там музыку? Когда появилось это чувство, требующее, чтобы она находилась постоянно рядом и улыбалась своей милой улыбкой? Вот и теперь он думал не об уроке, на котором его уже вызвали три раза, а он не ответил, а о том, как она там. Тепло ли одета, не заблудилась ли, никто к ней не пристает? Грей с грустной улыбкой, которую раньше никому не показывал, посмотрел в окно. По-осеннему желтые листья медленно кружились в своем предсмертном вальсе. Они были красивы. А он нет. Он – тряпка, раз позволил себе так расклеится лишь из-за того, что нравящаяся ему девушка пошла на свидание с другим. Еще повоюем. Маниакальный блеск в глазах брюнета заставил преподавателя отстать от него, а то вдруг что. - Эльза-сан, Джубия не подведет, Джубия заменит соперницу, то есть Люси-сан, - канючила вот уже пятнадцать минут Локсар. Скарлет молчала и ничего не отвечала на ее возгласы. Ставить Джубию вместо Люси то же самое, что заставить Лексуса вести себя прилично. Толку – ноль. У него никогда не получится вести себя нормально, также как и у Джубии не таять при мыслях о «Грее-саме». - Золушку буду играть Я! – звонкий голос Эльзы услышали все и вздрогнули. Зная ее боязнь сцены, зная, как она начинает заикаться при чтении, можно смело ставить на репетициях крест и табличку «осторожно, испуганный монстр». – Все по местам! На сцене под общее хихиканье появились Гажил и Нацу с крылышками, которые на них нацепили, за ними вышла Леви, еле удерживающаяся, чтобы не засмеяться в голос. Грозный Редфокс с голубыми крыльями смотрелся комично. А Драгнилу даже понравилось. Он с удовольствием напялил их на себя и стал «летать». Леви произнесла свою реплику и тут началось. - Кр-крё-рё… - Эльза покраснела и стала искать глазами сценарий, оставленный неизвестно где. - Крестная? Это вы? – шепотом подсказала ей Леви. Видеть грозную Титанию красную и запинающуюся было диким. - Крёстная? Э-э-то вы? – дрожащим голосом продолжала играть Скарлетт. Так и продолжалось все репетицию. Эльза заикалась, Леви ей помогала, подсказывая каждую реплику, А Драгнил с Редфоксом, развалившись на стульях, заботливо принесенных Лисанной, ждали, когда же придет их очередь говорить. Прошло четыре дня с отъезда Люси. Репетиции отменили, заменив их подготовкой к балу в пьесе, да и директор заставил всех убираться в новом крыле, которое, наконец, отстроили. Да, то крыло, в котором Люси впервые столкнулась с «четой принцев». Конечно, никому не нравилось убираться в грязном зале, но против Макарова не попрешь. Он даже своего нерадивого внука заставил заниматься этим пыльным делом. Но Лексус не был бы Лексусом, если бы не отлынивал от работы. В один из таких дней парень столкнулся с шатенкой, пьющей вино прямо из бутылки. - Детка, вино пьют из бокалов, а не из горла, - включив стратегию маньяка-обольстителя, начал Дреер. - Не мешай бухать, пикачу-переросток, - пьяно отозвалась Кана, оторвавшись на секунду от своего сокровища. За последние несколько недель ее отец отобрал у нее уже столько выпивки, что она устала объяснять ему, что чужое добро трогать своими загребущими лапищами не положено, а то будет больно не только ей, но и ему. - Кому дерзишь, пьянь малолетняя? – парень разозлился. Только Альберона открыла рот, чтобы ответить еще большую грубость, как была схвачена за ворот рубашки и оттащена к рабочей группе. Эльза, все еще раздраженная из-за своего провала, отыгрывалась на всех, кто попадал в ее поле зрения из-за нарушений. Грей уныло подметал свою территорию. Пусть и снаружи он выглядел спокойно, но душа требовала драки. Этот блондин, Стинг Эвклиф, он постоянно заглядывает к ним в класс, постоянно спрашивает у Эльзы о Люси, постоянно вертится у него под носом, раздражая еще больше. Пора бы его и на место поставить. Мимо Фуллбастера прошелся легкой походкой виновник его раздражения, нахально улыбаясь. Он знал, что бесит брюнета, он догадывался, что брюнет влюблен в ЕГО девушку, и он был уверен, что в любой ситуации побьет этого третьесортного танцора. - Привет, Эльза, Люси не звонила? – их разговор всегда начинался с этой фразы и всегда обрывался на одном слове: - Нет. Люси предупредила Скарлет, что не нужно знать Стингу о ее звонках, пусть поволнуется, да и Грей, может быть, разморозится. Эвклиф нагло вытащил из кармана Эльзы телефон и залез в исходящие звонки. - Но ведь ты ей звонила час назад, и вы проговорили целых двадцать минут! – возмущенно заявил Стинг. - А ты не думал, что девушка просто не хочет с тобой общаться? – влез Грей, не дав Эльзе сказать хоть слово. С особой злостью, присущей только двум самцам, борющимся за самку, посмотрев на Грея, Стинг подошел к нему и ткнул ему пальцем в мускулистую грудь. - А тебе какая разница, недобалерина? Фуллбастер, итак заведенный вследствие последних событий, со всей души, ничего не говоря, врезал блондину в челюсть. Он так давно жаждал это сделать, что, когда появилась возможность, перестал себя контролировать, нанося удары один за другим. Он бил его в челюсть, в живот, в солнечное сплетение – везде, куда доставали его руки. Ему хотелось выместить всю ту злость, что накопилась. Разум поглотила злость, ненависть и ревность, так заботливо закрывающие глаза на происходящее. Он понимал, что так делать нельзя, он знал, что это плохо скажется на его репутации, но остановиться не мог. На крики Эльзы, которая не могла в одиночку остановить двух разъяренных парней, сбежалась добрая половина школы. Нацу, увидевший с каким остервенением его друг наносит удары, о чем-то догадался и полез помогать Эльфману, который первый, как истинный «мужик, ринулся в гущу событий, оттаскивать этих двоих друг от друга. Жерар и Роуг, лучший друг Стинга, также пытались успокоить невменяемого Эвклифа. Оба видели его в таком состоянии впервые. Горящие адским огнем глаза, ухмылка на разбитых губах, до боли сжатые кулаки, побитые на костяшках, порванная одежда. Он никогда не позволял себе быть в таком состоянии, но сейчас… Что же послужило искрой, разжегшей пожар этой драки? Или это уже война? Все гадали, ведь никто, кроме Эльзы, не знал, да и не догадывался, о причинах конфликта. Парней растащили и успокоили только через десять минут. Побитые, но довольные. Как будто что-то доказали. Грей стер кровь с подбородка и, не обращая внимания на охи Джувии, удалился из помещения. Вот еще будет он показывать здесь насколько доволен, что набил морду этому блондинистому петушку. А с Люси… А с Люси он еще поговорит и объяснит, как плохо общаться с плохими парнями. Победная улыбка озарила лицо парня, оказавшегося на улице. Ветер обдувал раны, облегчая боль, и приносил спокойствие. Пусть он и ледышка, но теперь есть, кому греть его холодное сердце. Своего шанса он не упустит. Стинг сплюнул кровь и посмотрел на Жерара, в глазах которого читалось недовольство. Конечно, борьба за девушку в средневековом стиле интересна, но не у всех же на глазах. Действия Эвклифа лишь больше побуждали публику обсуждать, создавая ненужный шум. Вот было бы все спокойно, тогда Фернандес смог бы поговорить с Эльзой, попросить начать все сначала, даже переступив гордость. Эта девушка была для него важнее всего на свете. Он понимал, каким дураком был, когда согласился на тот спор с подставным свиданием, но поделать ничего не мог. Он знал, что оскорбил Скарлетт, когда расстался с ней на глазах всей школы. Он помнил, как прошептал одними губами «прости», но она слышала, и лишь хрустальные слезинки покатились по ее щекам еще быстрей. Она не кричала, не истерила, а просто ушла, заставляя раз за разом называть себя идиотом и безмозглым придурком, которому новая машина оказалась важней чувств девушки. Сейчас он понимал всю глупость своего поступка, но было поздно. Наверное, поздно. Жерар подошел к нервно сжимающей швабру Эльзе и протянул телефон. - Прости, – Эльзу как будто током ударило. Таким же голосом, с такой же интонацией, с той же гримасой извинения и виноватости он смотрел на нее в тот день, разрывая их отношения. Девушка кивнула. Если она проронит сейчас хоть слово, то с потрохами выдаст свое волнение и необъяснимую тревогу. После их расставания она всегда боялась слышать слово «Прости». Оно напоминало о том, что стоило навсегда стереть из своей памяти. Взяв телефон, она положила его в карман и ушла. Ей нужно успокоиться и побыть одной. Пусть воспоминания нахлынут и заставить плакать, но так проще, чем держать все в себе. Ровным текстом слова складывались в предложения, а предложения вырывали картинки из памяти, обновляя так тщательно скрытые картины прошлого. «Аловолосая девушка шла по аллее парка. Сегодня был знаменательный день – год отношений с ее любимым парнем. Она радовалась, как дитя, и одновременно недоумевала, как могло пройти так много времени, если только вчера он, смущающийся и заикающийся, предложил встречаться. С утра ей пришло сообщение о встрече и картинка с улыбающимся кроликом с букетом цветов. Он весело подмигивал, а на подушке, лежащей рядом, горело всего три слова, греющих душу, как горячий какао зимой. Он любил так, что даже, если собрать всех поэтов мира, они не смогут подобрать слов, описывающих его любовь. Она отвечала ему взаимностью и была единственной алой розой в его саду. Никогда не угасающая, всегда цветущая и неповторимая, такая, что ему было не жалко всех богатств мира, чтобы заставить ее улыбаться. Но ей они были не нужны. Простой поцелуй и она улыбается и краснеет так мило, что, кажется, она затмит даже солнце. Птички приятно щебетали, напевая мелодию весны, мелодию начала, мелодию, известную только им. Только появившиеся маленькие зеленые листочки на деревьях колыхались от незаметных порывов ветерка. Он танцевал вокруг девушки. Она улыбалась, сияла и дарила свою улыбку всему вокруг. Вот всего несколько метров и она окажется на их месте встречи. Конечно, он уже ждет ее с букетом алых роз, которые так приятно гармонируют с ее волосами. Сейчас он подойдет к ней, улыбнется своей улыбкой, когда ямочки появляются на щеках, и вручит цветы. А затем, как истинный романтик, медленно наклонит свою голову и подарит ей поцелуй. Поцелуй, который принадлежит ей уже целый год. Девушка завернула за поворот, скрытый деревьями, и застыла. Улыбка медленно сползла с ее лица. Вот он, стоит и обнимается с какой-то брюнеткой. Когда его голова повернулась, она заметила – они целуются. Пылко, страстно, до дрожи в коленках, так, как он ЕЕ никогда не целовал. Будто другой человек завладел его телом и выполняет за него действия. Слезы яростно покатились по бледным щекам девушки. Ее сердце медленно стучало в ритм разбивающимся надеждам и мечтам. С каждым ударом оно било все медленней и медленней, хороня все, что было возведено в воздушном замке. Камни летели, гулко отдаваясь эхом в голове. Кровь стучала в висках, омывая руины. Но она стояла. Смотрела. Видела, как они, закончив целоваться, развернулись в противоположную ей сторону и ушли, весело смеясь и обсуждая дальнейшие планы. Замок рухнул. Мечты забыты. Чувства спрятаны под замок. Ключ выкинут далеко-далеко. Девушка смахнула слезы, стараясь придать себе более спокойный вид. Она не хотела идти по улице под косые взгляды прохожих. И пусть дома она заревет в подушку, расплачется навзрыд, разобьет посуду, порвет все подаренные им игрушки в клочья, но сейчас она будет сильной, как бы тяжело это не давалось. Сильной навсегда. Вечером она не отвечала на его звонки. После пятого - отключила телефон. Она не могла слышать песню, которую когда-то он лично поставил. Она не могла видеть ничего, что было с ним связано. На следующий день он появился в школе с этой брюнеткой, висящей на нем. Они улыбались и целовались каждые пять минут. Он поздоровался со своими дружками, а потом заметил ее. Спокойная и невозмутимая. Как будто так и должно быть. Только на дне глаз плескалась вселенская боль и одиночество, тонкими паутинками оплетающее все ее естество. Не было ссоры и истерики, крика и скандала. Просто всеобщий позор с двумя словами: «Мы расстаемся». Многие шушукались за ее спиной и посмеивались, но она шла. Шла вперед не оборачиваясь. Гордая, как королева, и одинокая, как цветок на асфальте…» Слезы все катились из глаз. Люси повезло, Грей хороший парень. Если он разберется в себе, может у них с Люси и получится сыграть в эту приятную, но слишком болезненную игру – любовь. Девушка подставила лицо порывам ветра. Как же это иногда приятно - заставить себя страдать.