Вспомни меня

Ночь была тяжелой. Сынхёну предстояло о многом подумать, многое понять и принять. Дождливой ночью он не сомкнул глаз и прекрасно слышал, как поздно Квон прокрался к себе в спальню и как рано он вышел из нее. Тем не менее выползать из своей комнаты Сынхёну не хотелось. Было страшно. От признаний, от правды. Он боялся самого себя из прошлого. Джиён долго бессмысленно бродил по квартире, пока заставил себя хоть немного поспать. Он с ума сходил, совершенно не понимая, что творилось сейчас с Сынхёном, вернее, он понимал, но быть на его месте значило совсем другое. Тогда Квон решил не терять время на пустые сожаления. Встал пораньше, прибрался и стал готовить любимые блюда, чтобы Сынхён смог вспомнить хотя бы их. Из коридора вкусно запахло едой, и, сколько бы Сынхён ни перечислял причины оставаться в комнате, выйти ему все-таки пришлось. Голод не лучший друг в данной ситуации. Тихо спустившись по лестнице, он нашел Джиёна, ловко орудующего сковородкой на кухне. - Привет, - первым сказал он. Разговор начинать всегда тяжело, но кто-то должен был. - Привет, - Джиён растерялся: он совсем не ожидал увидеть здесь Сынхёна. Вернее, он хотел позвать его попозже, а он вдруг пришел сам. - Вкусно пахнет, компенсируешь готовкой те дни, когда ты этого не делал? – отчего Чхве дернуло съязвить про это. Он всю ночь изучал их переписки и все, что могло бы рассказать ему про Квона. Джи перекосило. Это было похоже на удар под дых, хотя он старался от чистого сердца. - Нет, да с чего бы… Нет! - Просто я часто упрекал тебя в смс, что ты не готовишь, извини, мне не хочется, чтобы ты делал это только ради моего ублажения. - И что, ты будешь судить о наших отношениях по отрывкам из переписки? – Джиёна внутри всего перекрутило от возмущения. А он почти забыл это чувство. Забыл, как Сынхён может задеть за живое. – Не проще спрашивать у первоисточника, то есть у меня? - Не проще, - честно признался Чхве и присел за стол. – Все, что с тобой связано, дается мне с трудом... Квон вздохнул, прикрыв глаза, и, постепенно успокаиваясь, присел рядом. По крайней мере Сынхён с ним разговаривал, и это очень радовало. - Слушай, о многих сказанных словах в переписке я сожалею и даже не раз просил прощения. Мы всё забыли, всё это уже не имеет смысла. - Ты прав, я сказал не подумав, - Сынхёну стало стыдно. И с чего он решился поддеть Квона, будто что-то изнутри толкнуло его на это? – Тогда у меня вопрос. По какой причине ты ушел от меня? Джи даже отодвинулся от хёна, вытаращив глаза, не понимая, как о таком расскажешь в двух словах? Некоторое время он молчал, потом измученно улыбнулся и встал, подавая тарелки. - Сначала позавтракаем. Я приготовил, потому что хотел этого, а не потому, что ты упрекал меня раньше. Меня трудно заставить делать что-то против моей воли. - Спасибо, - Сынхён взял тарелку из рук Джиёна и помог накрыть на стол. Еда была вкусной, впрочем, как и все, что готовил Джи. Чхве уплетал с аппетитом, потому что он не ел с прошлого обеда и здорово проголодался. Квон раздумывал над его вопросом и понимал: рано или поздно он задаст его вновь, поэтому нужно просто сказать так, как есть. Иначе это превратится в порочный круг. Ковыряя вилкой недоеденный омлет, он очень внимательно разглядывал пострадавшие кусочки. Смотреть на Сынхёна было неловко, особенно когда говоришь об их отношениях, но будто чужому человеку. - Я жил с дедушкой, когда мы с тобой познакомились, - Джиён решил начать свой рассказ с самого начала. Чхве настороженно отставил стакан сока и внимательно стал ловить каждое его слово. – Родителей у меня пять лет как нет, и мы с дедом поддерживали друг друга. Мне с ним повезло, он хорошо отреагировал на мою ориентацию, поэтому я никогда не стеснялся говорить всем, кто я есть. Но спустя год сумасшедших встреч с тобой, свиданий, общения, телефонных разговоров, ты предложил съехаться. Это случилось в Вегасе. Мы были пьяными, счастливыми и женатыми, - Квон в этот момент решился поднять глаза и едва заметно улыбнулся, смотря на реакцию Сынхёна. Сам же Чхве так же с осторожностью смотрел на соседа, но не верить ему не было причин. Поэтому он улыбнулся в ответ. В любом случае все, что он рассказывал, Сынхёну казалось милым. Улыбка, для Джиёна, словно одобрение продолжать. Рассказывать стало легче, и тон голоса стал более уверенным. - Когда я согласился, тебе вздумалось искать новую квартиру. Не знаю почему. Как ты говорил, у нас с дедушкой не тот дом, где должна жить однополая пара, а в твоем доме было так много грязи и разврата до меня, что начинать новую жизнь там казалось невозможным. Ты был так воодушевлен и окрылен этой сказкой про супружескую жизнь с присказкой «жили они долго и счастливо», что в тебе можно было увидеть сияющего ребенка, который получил то, о чем давно мечтал. Чхве обратил внимание, как губы Квона дрогнули, когда тот вспомнил об этом. Это были определенно приятные воспоминания, но почему-то Джиёну трудно было произносить эти слова. - Ты сказал мне выбрать район и этаж, а все остальное взял на себя. Район я выбрал самый элитный, мне он всегда нравился: тут есть самые лучшие салоны и магазины, а еще я любил кафе за углом, просто там душевно, когда сидишь, читаешь журнал и пьешь кофе, атмосфера завораживала… Этаж я попросил восьмой. Я родился 18.08.88. Для меня восьмерка – счастливое число. Это мой оберег, и я подумал, если мы будем жить на восьмом этаже, это принесет нам удачу. Когда ты нашел подходящую по твоим потребностям квартиру в нужном районе и на восьмом этаже, номер квартиры был 89. - Но мы живем в 88 ведь, - перебил его Сынхён, вспоминая две черных цифры на двери. Джиён загадочно улыбнулся и налил себе еще соку. - Не перебивай. Изначально продавали 89 квартиру. Тогда ты приехал и постучался в соседнюю с номером 88. Когда тебе открыли дверь, ты предложил хозяевам поменяться квартирами. Им въехать в 89 с евроремонтом и вдобавок с бонусной суммой сверху, а нам оставить пустую 88. - Неужели согласились?! – снова не выдержал молчания Сынхён, впечатленный своим предпринимательским решением. - Еще бы. Ведь в 89 квадратных метров намного больше, плюс ремонт и деньги на мебель. А эта квартира меньше, пришлось вот стену сносить, заново ремонт делать, зато тут все именно так, как мы хотели. Когда я узнал, что это 8 этаж и 88 квартира, я сказал, что ты идиот, - Квон стукнулся стаканом сока с кружкой Сынхёна и хмыкнул, отпивая. – Но несмотря на твой глупый и ненужный поступок, я еще никогда не был таким счастливым, как в тот день. Для меня казалось, будто ты для меня перевернул горы или достал звезду с неба. Что ты не просто обещал, ты всегда выполнял свои обещания. Тогда я восхищался тобой, как никогда… Чхве немного засмущался, не веря, что когда-то он был таким человеком. Вообще, слушая про себя рассказы, все казалось слишком посторонним, нежели личным. - Раз все было так замечательно, почему же ты ушел?.. Квон ждал этого вопроса, ведь, как он и предполагал, Сынхён задаст его вновь. - Потому что не бывает «долго и счастливо», потому что есть такая лажа, как «бытовуха», когда спустя два года тебя начинает раздражать в человеке все. Как он храпит, мешая спать, как он долго чистит зубы, как плохо моет кружки, забывает складывать обувь на полку, покупает одежду больше, чем вмещается в шкаф, не готовит, не выходит в свет или, наоборот, не хочет вечера проводить на диване. Я сейчас перечисляю не только свои косяки, но и твои тоже. Это мелочи, но они как гниль. Сначала просто упреки, потом крики, потом первые оскорбления и обиды. Потом прощения, примирение, спокойствие и вновь скандалы… - Джиён менялся в лице: говорить и вспоминать об этом было тяжело, словно переживаешь заново, и это можно было понять по его болезненному взгляду. – Скандалы через месяцы ужесточались, иногда, я просто не мог выносить упреки, а ты умел пилить долго и тщательно. Я всегда уходил, ждал, когда ты остынешь, и возвращался. А что я мог сделать? Я был слишком горд, чтобы перестать жить так, как привык, а признать твою правоту - еще хуже. Ты вечно твердил: «Брак - это компромисс», ну а я был другого мнения. Что любящий человек любит в другом человеке абсолютно всё, и его недостатки тоже. Вот так продолжалось, пока в последний раз ты не стал кидать в меня посуду. Я подумал: «Воу, если сейчас посуда, что будет завтра? Мое лицо?», - Джи хмыкнул, переводя сбившееся дыхание. – И я сказал, как обычно: «Я ухожу», а ты не стал держать. «Вали», - прокричал ты. И тут я вспомнил, что в этой квартире нет ничего моего. Это же ты купил квартиру, на твои деньги делали ремонт. Единственное, что я вложил сюда, - это мой труд и моя любовь, но разве она имеет ценность в денежном эквиваленте? Тогда зачем жить там, где мне уже не рады? И, собрав вещи, я уехал к другу. Просто я первый из нас двоих решился признать, что наши отношения себя изжили. Квон замолчал, и стало слышно, как ритмично тикают часы. Недоеденный омлет уже остыл и выглядел неприглядным для употребления. Сынхён переваривал сказанное Джиёном и не знал, что ответить. Вроде ничего особенного, он-то за ночь накрутил себе намного большее. И любовников, и брак по расчету. А тут просто не смогли решить, какого цвета будет туалетная бумага. Глупо. - Ты жалеешь о том, что было? – осторожно спросил Сынхён, чтобы не спугнуть ту откровенность, что родилась между ними. Джи отрицательно помотал головой. - Нет. Хотя только об одном, что когда я уходил, не выслушал и не остался с тобой. Ты бы не попал под машину в тот вечер… Я себе никогда этого не прощу. Джиён прикрыл ладонями лицо, со страхом вспоминая ту ночь, когда звонил телефон, а он так и не взял трубку. С тех пор Джи с содроганием реагировал на каждый входящий звонок. Сынхёну стало жаль Джиёна. Ему не было жаль себя хотя бы потому, что он не помнил, страдал ли вообще, а если да, то как сильно? Но он видел, как переживал Квон, и это было очень искренне. - Не вини себя, - попытался его успокоить Сынхён. – Я тебе уже говорил, что я взрослый мальчик и за эти события несу ответственность только я сам. Мне очень важно, что ты рассказал мне. Спасибо. Но это не значит, что все будет как прежде. Я, если честно, вообще не знаю, как быть. Джи убрал руки с лица, внимательно разглядывая Сынхёна. Его темные, добрые глаза, четкие, идеально симметричные губы, лохматые, непослушные волосы остались такими же, как он помнил и любил. Шрам почти зарос и уже не отпугивал, как раньше. Хотя сейчас ему было страшно из-за другого. Чхве тем временем продолжал: - Это трудно - ничего не помнить и знать столько, сколько знаю я… С этим нужно привыкнуть жить. Но если даже привыкну, я не уверен, что смогу стать тем Сынхёном, о котором ты рассказываешь. Мне бы не хотелось давать тебе… ложных надежд на «нас». - Все в порядке, - уверял его Квон. – Я давно не тешу себя надеждой, еще с того дня, когда ты спросил меня, кто я. Мне просто важно, чтобы ты освоился и смог жить спокойно. - Но почему? – Сынхён поднял удивленно брови, искренне не понимая, почему этот человек с ним возился, но ни на что не претендовал. - Думаю, тебе нужно узнать меня чуточку получше, тогда ты сам ответишь на свой вопрос, - Джи на некоторое время задержался взглядом в его глубоких, карих глазах. Хоть Сынхён и был рядом, Квон безумно скучал по нему. Скучал, потому что не мог прикасаться, обнимать, целовать, как раньше. И само ужасное было в том, что, возможно, никогда не сможет этого делать. Чхве решил просто поверить на слово и больше не задавать вопросов. Молча помог вымыть посуду, расставить чашки, так же молча проводил Джиёна до дверей и смотрел, как он уходит в магазин за продуктами. Самому Сынхёну после операции можно было лишь прогуливаться легкой походкой в парке или сидеть на скамейке. Никаких походов в шумные места и нагрузок. Пока Квон отсутствовал, Сынхён продолжил изучать квартиру, рассматривать фигурки, книги и остальное, что оставалось на виду. Знакомые запахи его радовали: это хоть отдаленно напоминало о чем-то родном. Еще он думал о Джиёне и о его откровении перед ним. В дверь позвонили, Чхве удивленно уставился на проход, отлично зная, что у Квона есть ключ, так зачем было звонить? Сынхён открыл замок и на пороге увидел совершенно незнакомого ему мужчину. Молодой высокий брюнет с карими глазами и лисьей улыбкой рассматривал Чхве, как свой будущий обед. Облизнув засохшие губы, он, наконец, решил заговорить. - Здравствуй! Значит, не врут люди, что ты после аварии память потерял? Смотришь, как на чужого… - Мы знакомы? – настороженно спросил Сынхён, уже жалея, что открыл дверь кому попало. - Знакомы. Меня зовут Чхве Донук. Мы вместе работали в одном офисе. Все очень переживают за тебя. Джиён не дает никакой информации о твоем самочувствии, вот, решил проверить, не помер ли ты часом. - Оу, - Сынхён внимательнее присмотрелся к собеседнику, оглядывая с ног до головы. Солидный мужчина в элегантном темно-синем костюме никак не мог сойти за вора или мошенника, хотя кто знает. – Проходите. Пропуская гостя в коридор, он отступил на пару шагов назад. Донук вальяжно прошелся, осматривая прихожую: - Миленькая квартирка, маловата только для твоих амбиций. - А вы, - Чхве нахмурился, потирая висок. Головные боли теперь для него были частым явлением, – по поводу работы? Передайте, что я появлюсь в офисе, как только смогу. Точнее не скажу. - Ага, ты из меня дурака-то не делай, - Донук резко поменялся в лице, превращаясь из миловидного лиса в кровожадного волка, готового перегрызть горло. – Уже и билеты небось купил, куда уезжаешь с моими деньгами? Европа? Америка? - Уезжаю? С деньгами? – у Сынхёна было такое чувство, что его ударили по голове. Он ничего не понимал, ничего не помнил и, что отвечать на это, совсем не понимал. Донук одним резким движением сжал рукой чужое горло и припечатал парня лопатками к стене. У Сынхёна зазвенело в ушах, а перед глазами все потемнело. - Ну, поиграли, и хватит. Думаешь, я поверю в сказку про амнезию? Как удобно - взял и не отдал, потому что забыл. Не выйдет, где мои пять лимонов, сука? Рука на собственном горле сжалась сильнее, Сынхён стал хрипеть, задыхаясь, но все равно не понимал, что нужно было этому человеку. - Да… я… не знаю, - еле слышно говорил он, откашливаясь. Донук тогда ударил кулаком в живот. Внутри у Сынхёна удар отозвался острой болью, он тихо издал стон и почувствовал, как сполз по стене на пол. - А ты узнай. Три дня, братик Чхве. И если денег не будет через три дня, ты не только не вспомнишь, ты даже не проснешься. Отчего Сынхёну показалось, что это не шутка и парень вполне серьезен в своих намерениях? Донук поправил рубашку, застегнул запонки и на прощание поклонился лежавшему на полу хозяину квартиры. - Обойдемся без чая? До встречи, очень скорой встречи. - Подожди, где лежат эти деньги? – выкрикнул Сынхён, когда Донук уже почти вышел из квартиры, но вопрос заставил его обернуться. - Это разве мои проблемы? Ты или возвращаешь долг, или с тобой разбираются как с задолжником. Полицию привлекать сам понимаешь, бесполезно. Амнезия не оправдание твоих поступков. Да и ты такая личность, что даже под машину специально сигануть мог. Придурок. Это были его последние слова. Донук ушел, а Сынхён еще некоторое время лежал на полу, держась за живот. Голова тоже болела. После операции он был не в самой лучшей форме: слаб как физически, так и морально. Но сейчас его волновал другой, более важный вопрос: где эти чертовы деньги?! Джиён нес домой огромные пакеты с покупками, его настроение более-менее развеялось и из меланхолично-депрессивного стало оптимистичным. Не все время горевать же? Будем плыть по течению. А там, как судьба решит. После дождя воздух был свежим и по-настоящему весенним. Джи прикрыл глаза, жмурясь от теплого солнца, и улыбался прохожим. Когда он вышел из лифта на восьмом этаже, первое, что насторожило, - это незахлопнутая входная дверь. Джи ногой поддел уголок и прошел внутрь. - Хён, почему дверь открыта? Сынхён? – Квон поставил сумки в коридоре и взволнованно прошел в гостиную, еще больше пугаясь того, что увидел. Все вещи из ящичков и отсеков были вывернуты, перерыты и выброшены на пол. Сам Сынхён, белый, как стенка, тряс последний коробок и что-то искал в мелких клочках бумажек. Джи оглядел подобие квартиры и просто не мог поверить, что Сынхён смог за полчаса ее так засрать. - Какого хрена, зачем ты это сделал? Что случилось? Чхве посмотрел на него так, будто только сейчас заметил его присутствие. Быстро перепрыгнул через кучи бумаг и взял Джиёна за руку. Испуганным, затравленным взглядом он просил о помощи, потому что, кроме Квона, он не знал, кому довериться. - Мне нужны мои счета, деньги, заначки. Мне нужно знать где? Где я могу найти деньги, у меня же они есть? Джи так и замер с открытым ртом, потому что изменения в поведении хёна его пугали. И самое главное - он опасался будущей реакции, когда скажет, что понятия не имеет, где Чхве держал свои сбережения и счета.