Вспомни меня

- Я не знаю, - тихо ответил Квон и попытался освободиться из рук Сынхёна. - Как? А кто знает, кроме меня? Кто знает? – голос у Чхве дрожал, и, сильнее сжимая пальцы на его руках, он делал Джиёну больно. - Успокойся, расскажи, что случилось, я смогу помочь, если пойму в чём. Чхве стал приходить в себя и отпустил Квона. Чего он, в самом деле, бросался в панику? А вдруг этот Донук - проходимец? Вдруг он все врет? - Пока тебя не было, приходил человек, он сказал, что я должен ему довольно крупную сумму денег и, если не верну, у меня будут проблемы. Вот я и искал любые упоминания моих счетов, может быть, эти деньги лежат там. Джиён нахмурил брови, недоверчиво поглядывая Сынхёна, и пытался понять: он бредил, или, в самом деле, сюда кто-то приходил. - Кто мог такое сказать? И почему ты думаешь, что это всерьез? - Да как тут не поверишь, - он сглотнул, оттягивая горлышко своей футболки и вспоминая угрозы. - Его зовут Чхве Донук. С ужасом Сынхён наблюдал, как лицо Джиёна постепенно менялось с недоумевающего на вполне понимающее происходящее. Уж кто-кто, а Донук в этой квартире был не самым желанным гостем. - Чтобы он ни сказал, не стоит переживать, все будет хорошо, - продолжал успокаивать его Джиён. Но Чхве был весь на иголках. - Ты шутишь? Он сказал, что я должен ему ПЯТЬ миллионов, а иначе он меня пришьет. - В переносном же смысле? - В прямом! - Так, - теперь панику забил Квон, потому что он снова ничего не понимал. Взъерошив непослушные волосы, он старался мыслить здраво. Но вся проблема была в том, что это всегда делал Сынхён, и так, как это получалось у него, не получалось ни у кого. – Ну как ты мог вляпаться, я же тебе говорил, чтобы ты не заключал с ним сделки! - Я… я не помню, - виновато прошептал Чхве, присаживаясь на краешек кресла. - Что? Это очень страшный человек? - Не страшный, - отсек Квон его предположение, - но способный на безумные поступки. Ты говорил, что ему верить нельзя. Так, может, не все потеряно? Где твой телефон? Сынхён поднял недоумевающий взгляд на соседа и указал на дверь гостиной. - В коридоре. Следующие пять минут Джиён рылся в телефонной книге Сынхёна и, найдя контакт «Кан Дэсон», нажал вызов. - Хён? - Привет, Дэсон, это Джиён беспокоит. - О, привет, хён, а я думал, мне Сынхён звонит, что-то с ним случилось? Ты обычно не звонишь мне с телефона мужа… - Можно сказать и так. Вы давно видели Севена? - Эм, а с чего такой интерес к нему? - Он был у нас дома, Сынхён говорит, угрожал ему… Я ничего не понимаю, но ты должен же быть в курсе, ты с ним работаешь. - Ох, так. Успокойтесь там оба, я буду минут через сорок. - Будем ждать, спасибо. Сынхён смотрел, как Джи нервно ходил по коридору и разговаривал с Дэсоном, называя при этом имя «Севен». Прозвище казалось знакомым, немудрено было сделать вывод, что это Донук. Когда Квон закончил разговор, Чхве даже подскочил с места, готовясь к самому худшему. - Ну что? - Пока не знаю, но тон его голоса меня не порадовал. У нас полчаса, чтобы убрать срач в гостиной. Пошли. Кивнув, Сынхён отправился за ним следом. Вся эта ситуация была излишней, уж кому, а человеку с амнезией меньше всего нужно предъявлять угрозы о долгах. Правда, эти события помогли парням успокоиться из-за личных внутренних конфликтов и нормально общаться, комфортно находясь в одной комнате и при этом не смущаясь. Уборка за разговором прошла незаметно. Джи успел рассказать, что Донук был лучшим другом Сынхёна, пока однажды он его не подставил. Год назад они на пару занимались каким-то совместным делом, но Чхве никогда подробно не разговаривал с Джиёном о работе, поэтому он подробностей не знал. В дверь позвонили. Сынхён неадекватно отреагировал на звонок, взвинчено подскакивая, поэтому встречать гостей отправился Джиён. Дэсон улыбался, как всегда, искренне и жизнерадостно. Парень обнял Квона, и тот поблагодарил за столь быстрый визит. - У вас дома очень красиво, не перестаю каждый раз восхищаться, - учтиво поклонился Кан, проходя в гостиную. Там он повстречал Сынхёна, по-дружески приобняв и его, пожимая руку. – Ну, ты как? Вспомнил что-нибудь? Сынхён затравленно глянул на Джиёна и пожал плечами. - Не особо много. - Ничего, хён. Все впереди. Расскажи тогда, что говорил Донук. Ребята присели на бежевый диван, а Джиён занялся чаем для гостя. Сынхён очень нервничал, вертя в руках декоративный кубик из дерева, и не знал, с чего начать рассказ. - О чем рассказывать? Он пришел, сказал: «Амнезия не оправдание, в течение трех дней ты должен отдать мне пять лимонов, или ты не только не вспомнишь, но и не проснешься…» - Так и сказал, хм, - Дэсон скрестил руки перед собой, вдумчиво смакуя каждое его слово. Молчание перебил вкусный запах лавандового чая, который Квон вот-вот заварил и принес на подносе. Там же были только что купленные кексы с конфетами. Дэсон сразу взял одну, с аппетитом пряча за щекой, и благодарно кивнул Джиёну, благодаря за угощение. Для Сынхёна их манеры соблюдения традиций чая были тошнотворны, по крайне мере в данный момент. - Слушайте, не хочу прерывать вашу милую беседу, но меня через три дня грозились убить, - напомнил всем Сынхён. Возобновилась тишина. - Не нервничай, ты же только с больницы приехал, - вздыхал Джиён, подталкивая ему кружку с чаем. Чхве это злило: чем больше они продолжали спокойно сидеть, тем больше злость распространялась по его венам, барабаня по вискам. - То есть предлагаешь пить чай и ждать, когда меня убьют? - Никто тебя не убьет, - уверенно ответил Дэсон, отпивая сладкий напиток и жмурясь от горячего пара, попавшего в нос. – Ему нужны деньги, и, если ты дашь ему деньги, все будет хорошо. - Я не понимаю… - Сынхён развел руками, смотря на гостя. Джиён кивнул, поддерживая его. - Я тоже, разве у него есть такие деньги? - У него не знаю, но у меня есть. Я тебе их отдам, а ты отдашь Севену. - Эм… - Чхве было неловко: чувствовать себя идиотом всегда неловко, но по-другому себя назвать он не мог. Ничего не понимая, он то и дело смотрел на Кана и Квона, по очереди переводя потерянный взгляд. - Не волнуйся так. Год назад Донук ушел со скандалом из банка, его разыскивала полиция, но он просто исчез, будто его и не было. А сейчас вот вы позвонили, что он объявился, думаю, мы обязаны его поймать и отдать властям. - Исключено! – возразил Джиён так резко, что двое других парней даже не поняли, из-за чего. – А если у него оружие будет или еще чего? Это, блять, пять кусков, людей и за меньшее убивают. И он не так глуп, чтобы идти туда в одиночку. Заметит облаву - Сынхён пострадает. Так что НЕТ! Чхве хотел напомнить, что Джи уже не имеет права так возмущаться на его счет и распоряжаться, что ему можно, а что нет. Но поскольку их мнения совпали, он деликатно промолчал. Дэсон ни разу за весь разговор не переменился в лице. Он был расслаблен, улыбчив и говорил об этом с такой легкостью, будто не преступника ловили, а обсуждали поход по магазинам. - А облавы и не будет. Сынхён будет там один. И просто отдаст деньги. Севена поймают позже. - Мечеными деньгами? - Нет. Это обычные деньги, не беспокойтесь. Джи с Сынхёном переглянулись: кажется, в этой комнате не только Чхве ничего не понимал. Квон потер виски, пытаясь уложить слова Дэсона в голове, но все в идеальную пирамидку не складывалось. - Хочешь сказать, ты просто так пришел сюда, чтобы дать нам пять лимонов и чтобы мы отдали это Донуку, при этом вы не будете его преследовать или устраивать засаду. Извини, но почему мы должны тебе верить? - Вы можете не верить. Я лишь сказал, что хён не пострадает и облавы в месте обмена не будет. Потому что Донук ждет этого. Скажете ему, что заняли деньги у меня, он поверит. Это все, что от вас требуется. Или ищите выход сами, в принципе, я не настаиваю, - наконец-то у Дэсона пробился деловой тон в разговоре, и, закончив свой монолог, он поставил чай, вставая с дивана и поправляя пиджак. Джи и Сынхён машинально привстали следом. – Спасибо за угощение, чай был прекрасен. - Но, - Чхве растерянно открыл рот, дабы завалить вопросами еще больше, но Кан остановил его жестом руки. - Сутки. Подумай над моим предложением, и, если что, жду завтра вот в этом месте. Я передам деньги, – Дэсон вручил желтую бумажку, где был написан адрес. - Ну или не передам, как решите, - вновь улыбка расплылась на его лице, и он поспешил удалиться. Когда Квон проводил гостя и вернулся в гостиную, на Сынхёне лица не было. Он сидел в одном положении и смотрел в выбранную точку, о чем-то размышляя. Последний раз Джи видел его таким в больнице, и это не самое лучшее зрелище в его жизни. Джиён считал, что это несправедливо - все сваливать на Сынхёна, который и так не знает, кто он и как ему с этим жить. Чхве очнулся, замечая рядом с собой Квона, и привстал с дивана, оглядывая комнату. - В свои 26 я оказался геем, вором, а что дальше? Может, я был еще наркоманом или чего похуже? Может, я в коме и это мне все снится? - Ты преувеличиваешь, это не кома, и никаким вором ты не был. Ты же помешан на честности, ты не смог бы обманывать. - Я ценю твою поддержку, Квон. Но тебе лучше не лезть в это дело. Еще не хватало, чтоб твой дед один остался. Фамильярность больно кольнула в груди. Джи поморщился: он начинал ненавидеть, когда Сынхён говорил нечто подобное, а в последнюю неделю это случалось все чаще. - Я не лезу, но это меня тоже касается. - Не касается, - отрезал он на половине разговора и направился в комнату. - Кроме меня, мои проблемы никого не касаются. Спокойной ночи. Когда хён ушел, Джиён еще долго сидел, расположившись на ковре около дивана. Ситуация с Донуком была такой непонятной, и легкая помощь от Дэсона выглядела подозрительной. И может, Джиён помог бы хотя бы советом, но, где взять пять миллионов, он не знал, а Чхве не желал принимать его помощь. И может, его мотивы были направлены на заботу о Джи, но сидеть и бездействовать тоже не выход. Квон дополз до ванны, устало снял с себя рубашку и брюки, скинув их прямо на пол. Теплые струи воды расслабляли после напряженного дня. Он выдохнул, подставив лицо под напор, и попытался ни о чем не думать. Пустота в голове, такая же дырень в его сердце. Джи начинал верить, что уже никогда не полюбит: уж слишком циничным он стал после этой истории с памятью. Но стоило смириться, как перед глазами возник образ Сынхёна. Его Сынхёна, того самого, со встречи на банкете. Уверенного в себе, шутливого, немного сумасшедшего и грубого, но в уместных моментах. Печально было осознать тот факт, что секса у него не было больше двух месяцев, и, хоть от этого никто еще не умирал, события его жизни стабильно взрывали мозг. Нужно было расслабиться, а секс был бы идеальным лекарством. Джиён любил им заниматься, можно сказать, он «торчал» от него, будто это был его наркотик, его слабость. Но попытавшись найти замену Чхве, он понял одну простую вещь: не секс, а Сынхён был его наркотиком. Его прикосновения, приглушенный бархатный голос, грудные стоны, мягкая, чуть влажная кожа, сильные руки, красивые изгибы его тела. Джиён сходил с ума от желания. Но сейчас ему было стыдно. Стыдно гладить свой член, ласкать его и думать о Сынхёне, это еще хуже, чем дрочить на малолетних детей, дрочить на своего мужа, когда он спал в соседней комнате. Джи никогда не подумал бы, что будет делать подобное. Но он не знал иного пути расслабиться. Рука спустилась по мыльной коже до самого основания, а потом ускорила ритм движений. Быстрее, это слишком медленно. Нужно было закончить как можно скорее. Квон безнадежно облокотился одной рукой об кафель, ловя сладкую дрожь по всему телу, и старался не стонать в голос, кончив двумя-тремя движениями руки позже. Сейчас он себя ненавидел и чувствовал грязным. Он не понимал почему, но то, что он делал, казалось ему аморальным, хотя он не может назвать себя святым или примерным. Но представлять человека в интимных позах, когда тот боится даже мысли о том, что был геем?.. Джи чувствовал себя предателем, ведь он сказал: «Я ни на что не претендую». Вранье, еще какое. Он просто загнется без Сынхёна. В комнате Чхве стояла спокойная тишина, и лишь ровное дыхание дополняло эту картину. Джиён пробрался к кровати, со страхом замечая, как его сюда тянет. Сынхён спал, будто ребенок, раскрывшись и расположившись на животе, и почти свисал с края кровати. Джи укрыл его теплым одеялом и пару секунд позволил себе посмотреть на него спящего. Ласково проведя пальцами по его щекам, он поспешил выйти из комнаты, пока не стало слишком поздно. Когда дверь спальни закрылась, Сынхён медленно открыл глаза и посмотрел на свет, пробивающийся в щели между полом и дверью, после чего сразу же попытался уснуть.