Вспомни меня

Сынхён взял трубку, нажав на зеленую кнопочку: - Слушаю. - Сын, ты куда пропал. Сонмин уже дома, сказала, ты ушел с друзьями. Кто так делает? Почему ты оставил девушку одну в таком месте? Мне порой кажется, что мы тебя совсем ничему не научили в этой жизни. Матери плохо - сидит, за сердце держится. Когда ты будешь дома? Чхве внимательно выслушал своего отца и ни разу его не перебил, а когда ему все же дали возможность ответить, он так же спокойно сказал: - Я уже дома. - Ты? - поперхнулся отец, видимо, сразу понимая ситуацию. - Вернулся в ту квартиру? Мы вроде всё решили. - Вот именно, вы всё решили да еще и за меня. Мне 26 лет, и я не маленький мальчик. Я буду сам решать, с кем жить и где. - Сын, давай мы не будем обсуждать это по телефону. Мы не хотим ссориться. - А я не хочу изменяться в угоду вам. Я такой, какой есть. Примите меня или забудьте о моем существовании. - Мы… - отец явно был озадачен подобным заявлением. В трубке звучали слова матери, и самому Сынхёну всё это до чертиков было обидно слышать. - Пока вы сами не поймете, что же вам надо, не звоните сюда, пожалуйста. Он положил трубку и, облокотившись об столик руками, склонил голову над телефоном. Перед глазами всё темнело от обиды и злости. Джиён все это время с сочувствием наблюдал за Сынхёном. Он не знал, что нужно говорить в этой ситуации. Когда-то, много лет назад, Чхве уже пережил подобное разочарование, и теперь ему предстоит пережить его вновь, и, главное, сейчас быть с ним рядом. Квон решительно подошел к нему и взял за руку. - Если любят - позвонят. А раз нет, проживем без них, да? - он улыбнулся: в конце концов теперь он был его семьей и больше не имел права отворачиваться от него. Сынхён пришел сам, он сделал свой выбор в пользу Джи. Это многое для него значило. Чхве посмотрел ему в глаза и, притягивая к себе, поцеловал. Этим жестом он хотел сказать «спасибо», тихо, благодарно и искренне. После поцелуя Джиён потянул его в коридор. - Пойдем, - сказал он, не отпуская рук. - Куда? - Чхве не очень хотелось уходить от стола с мукой: он уже и позы придумал, и Джи весь такой белый вписывался в интерьер. - Пока я не передумал, пойдем, - вновь сказал Джи и потянул на себя. Сынхён пожал плечами и послушно пошел за ним. Сначала они зашли в комнату к Джиёну, он забрал разодранный пакет с игрушками и смущенно кивнул в сторону хёновой спальни. - Будем делать это на законном месте - в общей кровати, - подытожил Джи, рассыпая содержимое пакета на ковер. Чхве улыбнулся: забота Джиёна в таких мелочах казалась лишней, но очень милой, отчего сейчас тепло грело на сердце. - Я думал, это делается по наитию и желанию, а ты как по расписанию: строго с пяти до пяти пятнадцати. - Ну, я что, похож на школьника - по наитию это делать без подготовки, смазки и прочего? Я так-то не планировал сегодня заниматься этим… - Джи покраснел и взял все, что ему было необходимо. Сынхён быстро устал от его педантичности, так что просто схватил за руку и потянул на себя. Сам хён упал на кровать спиной и сверху усадил на себя возмущённого Джиёна. Чхве крепко обхватил его руками и стал целовать сначала ласково, потом настойчиво, и ласки плавно превратились в дикую страсть. Язык, как заведенный, хозяйничал в чужом, но гостеприимном рту. Сынхён играл с ним, он его будоражил и заводил. Квон стал задыхаться, еле оторвавшись от чужих губ и пытаясь перевести дыхание. Джиён тихо простонал, проезжаясь своим пахом по паху Чхве, и лихорадочно стал расстегивать пуговицы на его рубашке. Ему все еще казалось, что через секунду он проснется в одиночестве на своем диване и поймет, что все это только лишь еще один обманчивый сон с участием Сынхёна. Но поцелуи становились все настойчивее, а Джиён все никак не просыпался, и пора было бы смириться, что все происходило на самом деле. Вскоре рубашка оказалась на полу, впрочем, как и вся остальная одежда. Ощущение незащищенности так и било по каждому натянутому нерву, а руки Чхве изучали чужое, забытое для него тело. Ладошка Джи накрыла член хена и слегка сжала головку. - Что ты задумал? - прошипел Сынхён, возбуждаясь от этого дерзкого прикосновения. - Тшш, - Квон обвел головку кончиком большого пальца и стал двигать рукой сначала осторожно, будто изучающе, а потом чуть сильнее, - ты же не хочешь спойлеров? Губы накрыли бьющуюся на шее жилку, Джиён слегка прикусил ее зубами и соскользнул ниже до груди, оставив после себя влажную дорожку. Его перетряхивало наполовину от желания, наполовину от страха. А что, если Сынхёну не понравится и он раз и навсегда откажется делать это с ним? Сынхён не ждал от нерешительного Квона таких смелых действий относительно его. Теперь стало вдвойне интересно, как они применяли игрушки из того пакета по назначению. Должно быть, это было что-то космическое, жаль, что он не помнил. - Мне нравится, - прошептал он в полустоне и расслабился, позволяя делать с ним все, что Джи хочет. Джиён, в свою очередь, не стал себе отказывать в желании лизнуть один из его сосков и, не выдержав, потерся о его колено, съезжая еще ниже. Уже перед самым пахом Джи замер на секунду, вглядываясь в лицо Сынхёна, а потом провел языком от основания члена до самой головки, крепко держа его бедра, чтобы он не толкнулся навстречу. У Сынхёна по спине пробежала стая мурашек. Облокотившись руками, он принял сидячее положение: хотелось это видеть, помнить, чувствовать, знать. Все, что делал ему Джиён. Квон чувствовал, что хён смотрит. Он всегда смотрел, даже до аварии. Облизнув губы, Джиён качнул головой, скользя по нежной коже губами, язык продолжал ласкать его член даже внутри рта. Джи опускался все ниже, позволяя Сынхёну заполнить его до самого горла. Чхве простонал, вибрируя грудным басом, его мышцы то напрягались, то расслаблялись, повинуясь джиёновым движениям. Квон был будто капитаном, и его кораблем являлся Сынхён. Джи знал его тело как никто другой и мог за минуты довести до пика наслаждения. Почувствовав, как Сынхён полностью одобряет то, что он делает, Квон немного расслабился сам. Он заправил за ухо мешающуюся челку и на пробу двинул головой вверх-вниз. Рука на ощупь нашла небольшой флакон и подтянула его ближе. Джи одной рукой отщелкнул крышечку, и пальцы тут же оказались в скользкой вязкой жидкости. Он на секунду оторвался от хёна, облизнул член вдоль уздечки и посмотрел на него вновь, правда, сейчас его взор был затуманен, и Сынхёна возбуждало это зрелище. Чхве даже сам не ожидал, что вид собственной плоти, исчезающей в пухлых губах, может так его завести. Джи снова забрал его на всю длину, одновременно с этим заводя одну руку между своих ног и чуть вздрагивая, когда один палец проник внутрь. Он не был уверен, что Сынхён в курсе, что нужно делать, а терять время совсем не хотелось. А хён даже не понял, что произошло на самом деле, просто Джиён стал дышать тяжелее и активнее заработал языком. Это обжигало, вынуждая двигаться. Не шевелиться было просто мукой. Чхве толкался навстречу чужим губам и, не встретив активного сопротивления, стал делать это смелее с каждым следующим толчком. А Джиён, тихо всхлипнув, лишь добавил второй палец. - Я сейчас, - хрипло прошептал Чхве, чувствуя себя комком запутанных проводов, состоящих из нейронов, - кончу... Джи неопределенно простонал что-то и усилил давление губ, одновременно с этим растягивая себя самого. Выгибаясь в спине и хрустя позвоночником, Сынхён кончил, растекаясь струей спермы у Джиёна во рту. Хён беспомощно упал на кровать, тяжело дыша, тело потряхивало, изводило сладкой судорогой, и он не мог ни сопротивляться этому, ни успокоиться. Он прекрасно понимал, что Джи ждал продолжения, поэтому трясущимися руками привстал и сел обратно. Дергая тонсена на себя, Сынхён усадил его на свои колени, обнимая. Джиён едва успел вынуть пальцы и теперь тяжело дышал, не зная, как попросить Чхве продолжить. Потому что если не продолжить, он сойдет с ума или лопнет он воздержания. Было бы гораздо приятнее, если бы это сделал хён, но как можно было о таком просить? Джи беспомощно облизнулся и царапнул короткими ногтями позабытый тюбик. Чхве неторопливо посасывал тонкую кожицу на шее Джиёна, потом спустился губами к столь манящим, выпирающим ключицам. Он гладил и ласкал тонсена, не стесняясь демонстрировать своего желания. Джи был таким теплым, понимающим, и Сынхёну казалось, будто он продолжение его самого. Про растяжку Чхве помнил, ведь он прочитал много книг об этом, потому что спрашивать лично было не у кого да и стыдно. Хён выудил у Джи тюбик и демонстративно намазал на свою руку гель, пошло облизываясь и растирая вещество по всем пальцам. - Неужели ты думал, я позволю тебе делать это одному? - задал он гипотетический вопрос. Рука уверенно легла Джиёну на ягодицы, и два пальца скользнули внутрь. От неожиданности Квон широко распахнул глаза и вцепился ему в плечи. Он не предполагал, что Сынхён будет настолько настойчивым, хотя еще в клубе мог бы догадаться о серьезности его намерений. Пальцы внутри обжигали, двигаясь пусть не очень верно, но уже возбуждающе. Это словно был их первый раз, только тогда хён завалил его, словно дикий кот, а сейчас больше напоминал домашнего. Джи доверчиво изогнулся, раскрываясь сильнее, и притянул его к себе для нового поцелуя. Скорее случайно, нежели целенаправленно Чхве провел подушечкой по простате, и Джиён вздрогнул, тихо застонав прямо в чужие губы. Чхве закрыл глаза, полностью отдаваясь этому поцелую. Вдруг перед ним стали мелькать те картинки из сна. Джиёновы тату казались родными, его руки, словно и во сне сцепленные с кистями Чхве, тепло и трепет, которые они ощущали. Послышались знакомые стоны, ожидаемые реакции на действия - хёну мерещилось, будто это уже происходило когда-то на самом деле. Может, он просто вспоминал? Когда три пальца без проблем входили в Джиёна, хён отстранился, надевая на себя презерватив. Джи нервничал, лежа на кровати, будто и правда вот сейчас будет их первый раз, но, главное, он больше не боялся, что Чхве поймет все неправильно. Джиён был уверен и в том, что они оба этого хотят. Квон встал на колени, расставляя ноги шире, Сынхён подошел к нему и ласково погладил его бедра, линии между ягодиц и последний раз прошелся по анальному колечку большим пальцем. Холодная смазка контрастом и дрожью отдавалась внутри горячего Джиёна, он царапал простыни, сминая все в один большой комок, и ждал самого главного. Головка направилась в него, и, чтобы долго не тянуть, Чхве одним движением бедер силком вошел в него полностью. Джи вскрикнул, сжимаясь на секунду. Чхве взволновался, но внутри у Квона было непозволительно жарко и так до безумия хорошо, что Сынхён, повинуясь инстинктам, сделал еще один толчок, прежде чем замереть в нерешительности. - Прости, - прошептал он, привыкая к новым для него, но вроде бы таким знакомым ощущениям. - Больно? Джиён мотнул головой, расслабляясь и расставляя ноги еще шире. - Хорошо, - ответил Квон, опуская голову и упираясь лбом в свои руки как можно сильнее. Ему действительно было больно, но это перекрывало ощущение того, что Сынхён сейчас был внутри него. Прикусывая сухие губы, Чхве осторожно начал совершать толчки. Задница сжимала его член, как вакуум, и ему казалось, что еще немного и его член превратится в конфету вроде ириски, вытягивающуюся в сладкую расплавленную струнку. Конечно же, этого не случилось. Толчки стали более уверенными, а Джи смог расслабиться, когда болевые ощущения растворились, уступая место приятному, тягучему чувству наслаждения. Придерживая тонсена за бедра, Сынхён с каждым движением давал себе все больше воли, а Джи только подливал масла в огонь, двигаясь ему на встречу. Чхве протянул одну руку, цепляя Джиёна за загривок и заставляя подняться вверх. - Иди сюда, - шепнул хён в угаре, прижимаясь влажной грудью к дрожащей спине. Толчки становились настойчивее, резче, жарче. Сынхён слышал, как Джи стонал и как ему нравилось все, что он делал. Ему самому это нравилось. Перед глазами все темнело от удовольствия и напряжения, картинки сменялись другими. Чхве начал путаться, где реальность, а где сон, ноги стали ватными, а голова кружилась, словно на карусели. Царапая кожу Джиёна короткими ногтями, он старался удержаться в позе, несмотря на внезапное головокружение, натягивал Джи все жестче и сильнее. Чтобы не упасть, Квону пришлось ухватиться за его шею, но даже так под напором хёна сложно было устоять. Каждый толчок отдавался внутри горячей волной наслаждения. Джиён без стыда двигался с ним в одном ритме и, кусая губы, старался как можно дальше отсрочить конец. Сынхён стонал своим басом в унисон стонам Джиёна, сводя с ума обоих. Рука спустилась к члену Джи и, обхватив ладонью плоть, проехалась на пробу. Мышцы Джиёна угрожающе сжались, давая понять, что эти прикосновения ему нравятся. Чхве ухмыльнулся, покусывая его шею, и начал двигать рукой синхронно, в ритм собственных толчков. Это окончательно сломало самообладание Квона, и так держащееся на тонкой паутинке. Он, вздрогнув всем телом, прогнулся в позвоночнике и блаженно сорвался на крик, чувствуя удовольствие каждой клеточкой тела. Сынхён кончил следом, почти одновременно выстанывая его имя. Хён прижимал уставшего, обмякшего в его руках Джиёна, вдыхал запах его волос и чувствовал, как теплая сперма разливается внутри него. Голова по-прежнему кружилась, и он не мог понять, где плод его фантазий, а где они настоящие. Джи первым упал на кровать, пытаясь прийти в себя, Чхве упал на него сверху, придерживая свое тело руками. - Детка, - улыбнулся он Квону, и младшего передернуло. Это было сказано так... по-старому, так по-родному, будто это был прежний Сынхён, который все помнил. Джи обернулся, взглянув на лицо Чхве, но тот был так вымотан, что почти сразу же перевернулся на бок и, тяжко дыша, улыбаясь и бормоча глупости, уснул. А Джиён, несмотря на усталость, сразу уснуть не смог. Хёново низкое «детка» все еще билось под корой головного мозга, начисто вытесняя оттуда остальные мысли. Неужели он начинает что-то вспоминать? А что будет, если так? Если к нему вернутся воспоминания, то не вернется ли и желание расстаться? Джи осторожно перевернулся, прижимаясь к нему сильнее и обнимая его руками. Нужно было в душ, но не хотелось и на секунду лишаться родного тепла. Джиён слишком долго был вне зоны доступа. Так или иначе, он хотел просто быть рядом столько, сколько позволит судьба. А утром он спросит сам, просто чтобы успокоить сердце. Джи укрыл их обоих теплым одеялом, прикрыл глаза, втягивая носом любимый запах, исходящий от хёновых волос, и, наконец, заснул.