Приговоренная

Генрих все еще был в оцепенении - глядя, как извивается его жена на кровати, пряча болезненные всхлипы в подушку и царапая покрывала пальцами. Прошли всего мгновения, но ему казалось, будто они растянулись на целую вечность: ровно столько потребовалось, чтобы встать с постели, еще раз взглянуть на агонию супруги и выбежать в коридор с яростным ревом: - Врача! Стражники у входа нервно переглянулись – они слышали доносившиеся из комнаты крики – к безудержным выяснениям отношений королевской пары в замке привыкли давно. А потому воображение рисовало им теперь страшные картины того, что могло так взволновать правителя. Из покоев донесся шум, и Генрих обернулся одновременно со стражниками. Его жена незаметно для себя соскользнула на пол. «Найдите мне врача. Немедленно!» - прошипел король и вернулся внутрь, толкнув за собой дверь ногой. Катерина лежала на полу и тихо выла, зажимая рот ладонью и держась второй рукой за нижнюю часть живота. Агония отступила, и королева смотрела на мужа осуждающими глазами. - Если это очередное твое представление… - начал Генрих, угрожающе нависая над супругой, но в этот момент заметил на светлой женской сорочке проступившие пятна крови. - Если ты потеряешь этого ребенка, я лично отрублю твою ядовитую… Катерина, лежавшая до этого на спине, рывком перевернулась на бок, упираясь лицом в свисающее с кровати покрывало, и издала еще один стон. Генрих замолчал. Он смотрел, как дрожат плечи жены; слушал ее неровное дыхание. Аккуратно положив руку ей на висок, он не ожидал спустя мгновение почувствовать тепло женской ладони, накрывающей его пальцы. - Я уже послал за врачом, - в голосе мужа королева не услышала былой агрессии – возможно, виной тому была невозможно режущая живот боль, сделавшая Катерину глухой. Но вот сильные мужские руки скользнули по ее спине, поднимая с пола и аккуратно укладывая на постель. Борясь с подступающей тошнотой и балансируя на грани забытья, Катерина слышала над собой голоса, но не различала слов. Она закашлялась, когда в рот ей влили горькую жидкость, но глаза открыть не смогла – казалось, ресницы слиплись, а веки стали в десятки раз тяжелее. На ее лоб опустилась чья-то ледяная ладонь. - У нее жар. Что-то произошло, Ваше Величество? - услышала она. Катерина не видела, как Генрих одарил врача испепеляющим взглядом. Она не видела, как жалобная брезгливость на лице мужа сменилась каменным недовольством, стоило лишь лекарю заговорить о том, что спасти и королеву и ребенка может оказаться невозможно. Женщина продолжала терять кровь… Она не видела, как ее супруг с пугающей решительностью и напором покинул свои покои, оставляя королеву на попечении врача... А когда она снова открыла глаза, вокруг нее горели свечи... Где-то рядом шелестела юбками служанка. - Долго я спала? - хрипло прошептала Катерина, и девушка подпрыгнула от неожиданности. - Три дня, Ваше Величество, - робко звякнул голос служанки, и ее юбки зашелестели к выходу. - Я позову врача. Дверь скрипнула. Катерина снова прикрыла глаза, пытаясь оценить свое состояние. В висках пульсировал едва заметная тупая боль, но другого дискомфорта она не испытывала. Разве что... пить. Очень хотелось пить. Распахнув глаза и радуясь спасительному полумраку, королева медленно заскользила взглядом по комнате. Вероятно, оповестив стоявшую у входа стражу, служанка вернулась к Катерине через несколько мгновений — снова скрипнув дверью и протерев каменный пол юбками. - Как вы себя чувствуете, Ваше Величество? - девушка слегка поклонилась у изголовья. - Я хочу пить, - коротко прошептала королева, прикрывая глаза и облизывая сухие губы. - Ой, простите, сейчас, - звонкий голос служанки отдавался в голове Катерины сотней колокольчиков, и она шикнула на ту. Через мгновение она поднесла с губам королевы холодный стакан, помогая сделать несколько маленьких глотков. Служанка поклонилась и вышла, едва не столкнувшись в дверях с королем. - Я приказал доставить тебя в монастырь, как только ты достаточно окрепнешь для путешествия, - голос вошедшего в покои Генриха ударил по ушам, как утренний колокол; и голова королевы запульсировала нервной болью. Катерина неуклюже привстала, подтягивая подушку и упираясь в спинку кровати. - Ваше Величество решили отправить меня в изгнание? - чуть слышно проговорила Катерина, щуря глаза и пытаясь разглядеть лицо мужа — был ли он зол на нее? Тот издал раздраженный рык, но не ответил. Завернув к окну и широко распахнув занавески, Генрих впустил в комнату робкие лучи утреннего солнца. - Вы останетесь в монастыре до рождения ребенка. Монахини позаботятся, чтобы беременность прошла как можно... - король обернулся к супруге и сделал несколько шагов в ее сторону. - Легче. После родов вы вернетесь ко двору и к исполнению обязанностей моей супруги, - он приблизился к ней вплотную, нависая над кроватью и глядя на полусидящую жену сверху вниз. Королева рассмеялась — нервно, почти истерически. - Его Величество уже дали своей страже распоряжение убить меня, как только мы отъедем достаточно далеко от замка? Или же этим займутся нанятые... - она прижала ладонь к губам, проглатывая подступившую тошноту. - Впрочем, можно выбросить меня в Кровавом Лесу, и приспешники вашей любовницы позаботятся... Генрих стоял, не шевелясь и не произнося ни звука. Истерика напуганной супруги забавляла его, и он не торопился развеять ее страхи. Наконец, король наклонился, проводя пальцами по дрожащей шее Катерины. - Если бы я хотел твоей смерти, не отослал бы палача. Но его здесь нет, а моему нерожденному сыну будет безопаснее в монастыре. - У тебя уже есть десяток детей, невелика потеря, - прыснула женщина, и пальцы короля на ее шее вздрогнули. - Не искушай судьбу. Единственная причина, по которой твоя голова до сих пор не в земле... - он осекся; предупреждение врача эхом прозвенело в голове. Генрих сделал глубокий вдох, усаживаясь на край постели и придвигаясь к жене. Их лица оказались настолько близко друг к другу, что Генрих ощущал на своей коже дыхание супруги. - Я не хотел тебя убивать, и по-прежнему не хочу. Сейчас ты дала мне отличный повод помиловать изменницу. Но если и дальше будешь испытывать мое терпение, монастырь станет твоим домом до конца жизни, - его рука скользнула по шее вверх, приподнимая подбородок жены и легко придерживая его, чтобы та не увернулась от его губ. Она и не пыталась. Вместо этого Катерина ответила на поцелуй, подаваясь вперед всем телом и обхватывая плечи мужа руками; притягивая его к себе. На мгновение застыв в нерешительности, они оба рассмеялись. Катерина смущенно опустила лицо, ее щеки сверкали румянцем. Генрих хмыкнул: - Что ж, кажется, я верно выбрал для тебя монастырь. Выехав ранним утром, я могу быть там к полудню. Поправляйтесь, Ваше Величество, - он провел рукой по лбу Катерины, заглаживая ее растрепанные волосы назад. - Мы продолжим с того, на чем остановились. Конец.