J2IsReal: История Дженсена Эклза

Номер был шикарен во всех отношениях. Особенно Дженсен впечатлился круглой кроватью, настолько мягкой, что вытянувшаяся на ней девушка утопала в матрасе, как колье в бархатной коробочке, подаренной ей прошлым вечером. Ей длинные, ещё влажные после душа волосы стелились по искусственному загару спины, совсем немного не доставая до полоски чёрной ткани, символизирующей трусы. Дженсен смотрел на мягкие, плавные холмы ягодиц, между которыми пропадала ещё одна тёмная тесемочка, и пытался представить Джареда в таких же стрингах. — Вот так оно значит и будет? Дэннил приподнимается на локте, словно волна, перетекая из одного положения в другое, и откидывает волосы с лица. Демонстрирует небольшую, аккуратную грудь, причём под бронзовой кожей предплечий угадываются упругие мускулы гимнастки — они не утяжеляют фигуру, но создают впечатление гибкого, налитого энергией тела. Дженсен цокает языком и откидывается назад на низком стуле, словно бы для того, чтобы лучше рассмотреть позирующую девушку, однако на самом деле эта Дэннил, вторгшаяся в его номер без спроса, кажется незнакомой и напрягает. — Я серьёзно, — хмурится она, ещё дальше отводя точёное плечико — точь-в-точь разворот «PlayBoy». — Совсем-совсем не интере- …не возбуждаю? Пальцы Дженсена крепче обхватывают низкий стакан с виски, а расширенные зрачки скрываются под опущенными веками. Всё сильнее чешутся губы. Причина волнения вовсе не в бронзовокожей брюнетке, а в Бордене. Несколько часов назад Дженсен столкнулся с ним в вестибюле, и снисходительный взгляд мужчины сковырнул целый пласт придушенных эмоций — от страха и растерянности до злости. Тогда, пару месяцев назад, он не стал разбираться и искать виновных, пустил всё на самотек… просто забыл как дурной сон… но оказавшись в одном помещение, понял, что не способен просто забыть и просто относиться к случившемуся равнодушно. Дэннил не знает ни о чём, и на этот раз разговор по душам вряд ли сможет помочь. Поэтому Дженсен устало выдыхает и берёт со стола почти пустую пачку сигарет, крутит в пальцах. — Я слишком тебя уважаю, — одна из тех, универсальных, заранее приготовленных фраз, на фоне щелчка зажигалки. — А если это станет моим условием? — взгляд девушки колет острее, и Дженсен начинает подозревать, что что-то упустил или понял не так. Хотя, скорее, это его поняли неправильно. — Я предложил тебе притвориться моей девушкой, — быстрый, мелкий глоток виски, за ним долгая, глубокая затяжка и выдох: — А не стать ею. Дэннил в последнее время осадили поклонники, причём не только фанаты, простые смертные. И подкат режиссёра «Десятидюймового героя», фильма, съёмки которого буквально только-только закончились, вынудил актрису вызвать Дженсена на совместную попойку, во время которой, примерно после десятой бутылки, его осенило, что стать парой — выход для них обоих. Быть может, ему стоило заинтересоваться сильнее и выпытать из девушки, почему она уже несколько лет одна, ведь ухажеры не сплошь только лысые да старые, но Дженсен удовлетворился коротким: «у меня нет времени на всю эту ерунду». А теперь, получается, дама хочет от него секса. «Правда что ли?» Уже две недели, как они изображают пару, встречаясь в более приличных и людных местах, а сейчас вместе отправились в Лас-Вегас. Пресса не особо подробно, но всё же осветила сие событие, раскопав и то, где они познакомились, и то, что всё это время дружили. Последний уикенд перед съёмками второго сезона «Сверхъестественного» подходит к концу, прессы не видно, зато шикарная девушка в шикарном номере предлагает себя… однако, вот досада — он уже заказал развлечение на ночь, поэтому смотрит на неё строго, как на закапризничавшего ребёнка, прекрасно зная — даже сильная и самоуверенная Дэннил притихнет под таким особенным взглядом. И всё же Дженсен сознаёт, что идея отказать голой девице не то чтобы удачна — но в последний раз похожую ситуацию удалось разрулить по-тихому. Ну то есть как «по-тихому»... тогда он впервые кому-то прямо признался, что девушки его не привлекают, если не сказать больше, но возникает вопрос — что именно в его словах показалось Дэннил непонятным? Или ей кажется, что за два года что-то изменилось? — Отлично, — выдержав долгий взгляд, фыркает актриса, фотомодель и бывшая гимнастка, резко поднимаясь с круглой и мягкой, как торт, кровати. — Если соскучишься… не ищи меня в соседнем номере. Плавное покачивание бронзовых бёдер перед носом — как демонстрация упущенных возможностей, и вот, они уже скрыты под золотым шёлком халата, и мисс Харрис покидает номер, ознаменовывая уход громким хлопком двери. А Дженсен смотрит на приготовленную кредитку, плоско отсвечивающую из-под пачки сигарет. Настоящая из них пара или фиктивная, он не собирается игнорировать абсолютно все свои обязанности, как кавалера. А что порадует девушку больше, чем возможность потратить деньги? Да ещё и не свои? К тому же, это Вегас, а Вегас — это казино. Но не догонять же? Представляя себе картину, как он, размахивая кошельком, бежит следом за полуголой девушкой по коридору, Дженсен невольно усмехается. Вообще, у него в последнее время настроение редко падает ниже нуля. Пережитый опыт единения с миром, будь он хоть галлюцинацией, хоть игрой подсознания, что-то поменял в мозгах. Что именно — точно не знает, но чувствует — изменился, его словно перезагрузили, перетряхнули старые воспоминания, заставили на старое и новое посмотреть одинаково непредвзято. Но сейчас Дженсен не хочет ничего анализировать. Не желая больше рисковать и принимать что-то столь сильнодействующее, как ЛСД, он пьёт и курит, пытаясь хоть немного вернуть себе состояние отрешённости, и готовится как следует насладиться последним днём отпуска. Открыв ноутбук, смотрит на перечень мужских ягодиц. Нет, там есть, конечно, фото и в анфас и в профиль, по пояс и во весь рост, но вид сзади преобладает. Проститутки Лас-Вагаса, раздел — мужчины. На страничке понравившегося индивида перечислены услуги: классика, анальный секс, групповой; минет — с презервативом, без презерватива, кунилингус; фистинг — классический, анальный; экстрим — нет, стриптиз — нет. Отказ от стриптиза забавит особенно. Заказ он сделал ещё час назад и теперь развлекается просмотром всего ассортимента. Тут ему и красавцы с накачанными, греческими телами, и ладно сложенные азиаты. Втиснулся даже некто неопределенной национальности, с обильной кудрявой дорожкой до самого солнечного сплетения, но при этом, кажется, едва достигший совершеннолетия. Богатый выбор на самый взыскательный вкус, но, что важно, фирма гарантирует конфиденциальность. Её «работников» пускают в отель. Этот отель. А это говорит о многом. Дженсен никогда не увлекался конспирацией, но решил, что администрации вряд ли нужны скандалы, да и слишком мелкая он сошка, чтобы стать героем громкого репортажа. Но если налаживать и упорядочивать свою жизнь, то в будущем не помешает заключить договор с каким-нибудь частным агентством. За десять минут до назначенного времени он принимает душ, и уже в одном халате возвращается к ноутбуку и виски. Звонок от портье. Дженсен с удивлением обнаруживает, что ладони вспотели, а горло пересохло. Пока гость поднимается, есть время умыться, остудить от чего-то пылающую кожу, потом выключить верхний свет, оставив лишь пару светильников. Грудину давит, кружится голова и катастрофически нечем дышать. О чём он вообще думал? Стук в дверь заставляет вздрогнуть. Под слоем потревоженных мыслей бьётся паническое желание всё отменить. «Блин, успокойся! Ну, подумаешь, проститутка… хватит уже в руку играть… так и ладони стереть не долго…» — Войдите, — получается громко и резко. Слышно, как открывается дверь, и гость переступает порог, а виски в стакане осталось всего на один глоток. Дженсен поднимает взгляд и поджимает губы. От былой решимости и спокойствия осталась лишь высушенная и готовая в любой момент треснуть оболочка. И на неё смотрит афроамериканец. Как не был велик соблазн поискать кого-то похожего на Падалеки, Дженсен выбрал едва ли не полную его противоположность. Но сейчас понимает, что не хочет. Ни сверху, ни снизу. Вообще. Напротив чужой, незнакомый человек. Как он глядит на него? Как на извращенца? Как на заскучавшего богатея, решившего скрасить ночь однополым сексом? — Ты один? — хорошо поставленным голосом интересуется темнокожий проститут, окидывая номер ищущим взглядом. Мелькает подозрение, что портье намекнул парню, что клиент приехал с девушкой, и Дженсен косится на экран ноутбука — в разделе «дополнительно» «услуги семейной паре». — Один, — мандраж отпускает, быть может из-за возможности, что негр, отмечая пункт «анальный секс», вовсе не подразумевал секс с мужчиной, и сейчас откажется. В конце концов Дженсен впервые пользуется подобного рода услугами и мог налажать, что-то перепутать, не так понять. Но юноша, чей возраст вот так сходу определить не удаётся, возможно, ровесник, не спешит протестовать, он рассматривает Дженсена в ответ. И тот ловит себя на мысли, что слишком уж показушно расслабился и слишком вальяжно расселся на стуле. В частности, ноги развёл, и халат на голое тело открыл неплохой ракурс с того места, где стоит гость. Дженсен не спеша сдвигает колени. Он ждёт. А пока доливает виски в стакан, бросает косой взгляд на проститута, а потом поднимается со стула и направляется в сторону бара за вторым стаканом — это позволяет слегка скрыть нервозность. — Как тебя зовут? — спрашивает, протягивая наполовину заполненный стакан. Комплект одежды на парне как раз такой, чтобы легко снять в случае необходимости, глаза красивые, как и линия губ. Да и цвет кожи не особо тёмный — сильная примесь «белой» крови? — Аэрон. А как мне тебя называть? Парень принимает стакан, но пить не торопится, как и вообще что-то делать. Тоже ждёт? Дженсен отпивает из своего и возвращается к ноутбуку. Стул кажется единственным безопасным местом в комнате, а кровать — уже не столько шикарной, сколько опасной, словно ждущий свою жертву капкан. — Джей, — представляется Дженсен, не поворачивая головы, и ставит стакан — звук выходит неприлично громким. ...и служит сигналом Аэрону, что клиент решил не проявлять инициативу. Остаётся либо уйти, либо взять всё в свои руки. Но как тут возьмёшь, если клиент жмётся и забивается в угол, словно девственник, принявший отчаянное решение лишиться невинности в компании проститутки, но едва дошло до дела, нещадно трусящий и пасующий. Однако под бесформенным халатом угадывается спортивное тело, губы, касавшиеся стекла бокала — чувствительные, мягкие на вид. Ему редко выпадает возможность переспать с кем-то привлекательным, ибо привлекательные легко находят себе пару на ночь бесплатно. Вывод — клиент или извращенец, каких поискать, либо экспериментирует. Но экспериментаторы ведут себя властно, а этот… Аэрон подходит к уткнувшемуся в ноутбук парню с армейской стрижкой и опускается перед ним на колени. Осторожно касается колена. Ладонь скользит по бедру, сдвигая ткань. Быстрый взгляд, который ему удаётся на себе поймать, колет где-то глубоко. Хорошо, что Джей тут же закрывает глаза и не видит, как его охватывает растерянность. Клиент сидит на стуле и кажется расслабленным: плечи опущены, грудная клетка вздымается равномерно — но нога под рукой Аэрона напряжена. Мышцы вздрагивают, когда ладонь проскальзывает под ткань халата и достигает тазобедренной косточки. Развязывая чисто символический узел пояса, Аэрон чувствует, как возбуждается, просто находясь рядом, вдыхая освежающий запах шампуня и мыла. Это не только физическое возбуждение: чем более недвижим и пассивен Джей, тем сильнее ему хочется завалить его, подмять под себя, вдавить в матрас и трахать, трахать, но в то же время какая-то часть ощущает трепет, словно прикоснулся к чему-то прекрасному и хрупкому. Он просто обязан как следует позаботиться об этом пытающемся скрыть волнение парне. В конце концов, это же его работа, не так ли? Аэрон чувствует, как напряжение в теле Джея нарастает, словно тот готов сорваться и сбежать. А вот это уже в его практике впервые. Инстинкт велит действовать осторожно, не спешить, однако его купили всего лишь на два часа… Член Джея мягкий. Но слабая эрекция — это лучше, чем ничего. Если взять в рот и пососать, можно быстро добиться «восхитительной» твёрдости. Если это первый раз Джея, то даже удивительно, как легко его тело реагирует на прикосновения мужчины. Аэрон работает ртом, языком, руки его на бедрах клиента, они не скользят по коже, но разминают её. Ему нужно, чтобы Джей расслабился и привык. И кажется, у него получается, потому что хоть мускулы продолжают играть под кожей, это уже не те мышцы, что отвечают за движение тела, а те, что отзываются на испытываемое удовольствие, то сокращаясь, то расслабляясь. Язык Аэрона соскальзывает со ствола, убегая к чувствительной коже внутренней стороны бедра, а обхватившая член ладонь не столько ласкает, сколько сжимает его, будто прощупывая. Ему не нужно, чтобы Джей быстро кончил, переключая акцент с одного места на другое, Аэрон умело растягивает удовольствие, пока ноги клиента сами не раздвигаются шире. Аэрон поднимает голову и видит — Джей все ещё не открыл глаза, но теперь он если и прилагает усилия, то только чтобы не сползти со стула, дыхание глубокое, учащённое. Поддавшись порыву, Аэрон подхватывает его, словно девушку, и в два счёта перебрасывает на кровать. В движениях появляется резкость и нетерпеливость. И она не наигранная. Пассивность Джея будоражит, он чувствует, что может себя не сдерживать, что клиент не против, но всё же спотыкается о неожиданный взгляд. На него смотрят так, словно видят впервые. Словно только что проснувшись. Этот ясный, заново осознающий происходящее, взгляд знаком. Аэрону кажется, что клиент сейчас передумает. Как какая-нибудь девчонка, разомлевшая в его руках, но как только запахло сексом, вспомнившая о достоинстве, чести и прочей лабуде. Словно всё это содержится в том месте, куда он намеревается вставить свой член. Но клиент — хозяин. И Аэрон ждёт позволения продолжить, потому что он профи. Потому что давно научился контролировать не только свое возбуждение, но и тело партнера. А он уверен, что после того, что уже успел продемонстрировать, только очень глупый человек откажется от продолжения. А Джей, хоть и не кажется сексоманом, на того, кто готов свернуть на половине пути, тоже не похож. — Получается, я всё-таки снизу? — неожиданно улыбается клиент. И Аэрон понимает, что это далеко не первый его раз, а сдерживало и напрягало его другое. Щека нервно дёргается, но голос спокоен: — Хочешь попробовать сверху? Может, в этом причина? Пассив решил снять проститутку, чтобы изобразить актива? Только поздновато спохватился. — К чёрту, не мое это, — прижимая подбородок к груди, лениво щурится Джей и тянется к лодыжкам. Разводит ноги в стороны, подтягивая пятки к ягодицам. От того, кто только что лишь покорно вздыхал, принимая ласки, такая соблазнительная поза и вызывающее поведение — для слегка взбешённого Аэрона — как красная тряпка для быка. Его дразнят. Быстро избавляясь от одежды, он с трудом глушит звериные инстинкты и оглядывается в поисках волшебной тумбочки со смазкой. В этом отеле такая быть просто обязана. — Эй, — Джей окликает с постели, чуть приподнимая бёдра. — А язык тебе на что? Чёртов соблазнитель теперь мысли читает и приказывать вздумал. — Засужу за господские замашки по отношению к чернокожему, — угрожает Аэрон, недвусмысленно теребя собственный член и рассматривая в полумраке тёмное пространство между ног всё более и более соблазнительно выгибающегося Джея. Засадить хочется так, что яйца горят, а смазка безостановочно сочится на пальцы. — А потом я тебя за клевету и оскорбление, — парирует Джей, опуская одно колено на постель и позволяя свету от лампы над тумбочкой высветить гладкую кожу и блестящее пятно возле пупка. Что ж, кое-кто тоже истекает смазкой… — Аннилингус не входит в перечень моих навыков, — продолжая гулять ладонью по своему гиганту, протестует Аэрон. — Да чистый я, чистый, — Джей отпускает одну щиколотку и облизывает пальцы. Аэрон следит за тем, как растягиваются губы, мелькает влажный язык, и вот рука уже проскальзывает под согнутым коленом. Словно заправская шлюха, клиент разводит ягодицы в стороны и вводит в себя палец, второй, запрокидывает голову, кусает губы. Глаза снова плотно зажмурены. Аэрон сглатывает и падает на колени. Он облизывает основание пальцев, скрывшихся в дырочке, с силой сжимает бёдра. Его собственные ноги сводит судорогой от напряжения, хочется вместо всего этого затянувшегося подготовительного акта придавить сверху, засадить по самые яйца, ощутить, как судорожно пульсирующее нутро обхватывает и сжимает его член. Вдруг пальцы ловят за язык, пытаясь прищемить, но конечно же соскальзывают. Джей запрокидывает руки за голову и разводит колени, подобно лягушке. Снова сводит вместе. Снова дразнит. Аэрон поднимается с колен только за тем, чтобы забраться на постель, чертыхаясь про себя на слишком мягкий матрас, подхватывает искусителя за зад, вынуждая перенести вес на лопатки и плечи, задирая разведёнными ягодицами чуть ли не к потолку. Свет падает на раскрасневшееся, пульсирующее отверстие. Не сомневаясь, Аэрон приставляет к нему круглую тёмную головку, всего миг любуется на контраст с красным, и надавливает на неё пальцами, вводя под углом. Он ждёт стона, но Джей лишь перестаёт дышать: веки дрожат и искусанная нижняя губа скрывается за линией белых, явно отбеленных, зубов. Это выше его сил. Он наконец-то внутри, его большой чёрный красавец вторгся в тесное, словно живущее своей собственной жизнью, нутро, и он будет долбиться в него под разными углами, растягивая и выбивая из клиента хоть звук, хоть полустон. Но нет, Джей молчит, плотно сжимая губы, терзает покрывало, быстро и часто дышит, а скулы ходят ходуном. Жилка на шее пульсирует, стремясь прорвать кожу. Тело дёргается, как мешок, который бьют палками в рваном ритме. Аэрону кажется, что клиенту очень важно сдерживаться. Словно бы он и не принимает во всем этом участия, вроде как он не виноват, просто кто-то что-то делает с его телом, а сам он — не причём. Вспоминается нечто похожее. Но Аэрон не психоаналитик, его не волнуют чужие проблемы, как и причины, он получает удовлетворение — а это такая редкость в его работе. Когда секс — это то, что ты превратил в профессию, движения оттачиваются до автоматизма, чужое тело изучается как строение механизма, за всем этим постепенно забываешь, какой это кайф, чувствовать, как под тобой тает и течёт сучка, а сам ты насаживаешь её, как тушку на вертел, всё глубже, до гланд, до кровавых пятен в глазах, до визга на грани звука… Но Аэрон не был бы профи, если бы позволил себе кончить раньше клиента, а клиенту кончать слишком рано. У них два часа, лично он не помнит, сколько уже прошло, но прерываться и закругляться кажется кощунством. Джей выглядит, как постившийся годами аскет, наконец-то дорвавшийся до вкусной и вредной пищи. Он где-то далеко, Аэрона с ним соединяют лишь ощущения, хочется почувствовать то, что чувствует он, закрыть глаза и окунуться, разделить — это уже нечто большее, чем физика, то, что не объяснишь сухими научными теориями, но увы — они не знают друг друга, нет ни единого чувства, которое можно было бы поделить пополам, поэтому Аэрон делает то, что умеет лучше всего — он заставляет партнера медленно, но верно взбираться по лестнице наслаждения, не перепрыгивая через ступени, не рискуя от скорости сорваться раньше времени. Он ещё надеется услышать его стон, но пока видит и чувствует лишь мечущееся в руках тело. Он сам не слабак, но уже едва удерживает Джея, выгибающегося в дугу, иногда с силой уходящего, избегающего глубокого проникновения, но вдруг самостоятельно насаживающегося, трепещущего… Кажется, что клиент не слышит, как дверь в номер открывается. Аэрон бросает взгляд в зеркало, не замедляя движений. Он и себе пока не позволил дойти до точки, за которой сносит крышу, поэтому адекватно оценивает происходящее, когда видит цыпочку на пороге номера. И не винит себя за циничную усмешку, которую девушка несомненно тоже видит в зеркале, хотя взгляд её словно магнитом тянется к тому, кто поставлен почти что на голову, положение не самое грациозное, но Джей, кажется, как его не согни, будет прекрасен. Аэрон на манер клиента закусывает губу и кивает девке на дверь, мол, заходите попозже. Он знает, что слишком много себе позволил. Тот, у кого хватило денег на номер в этом крыле отеля, вполне может обладать достаточной наглостью, чтобы прервать их. Но девушка смотрит на тело под ним таким странным взглядом, что Аэрон понимает многое. И когда дверь вновь закрывается, смотрит на Джея уже по-новому. «Сложная у тебя жизнь, парень.» Судороги в пронзаемом им теле нарастают, ещё немного — и появится риск перестараться. Аэрон прерывается, чтобы в последний раз ощутить, как кольца внутри Джея ещё по инерции сжимают его замерший член, вздыхает, признаёт поражение и медленно выходит, не до конца, только чтобы одним движением вогнать ствол на всю длину, повторить, но чуть быстрее, снова раздвинуть разбухшую, натруженную плоть поршнем. И на четвёртый или пятый раз почувствовать, что его уже не выпускают. Видно лишь вытянувшуюся шею, беззвучно сотрясающийся подбородок, да рывками орошающую грудь Джея струю за струей. С усилием толкнувшись ещё и ещё, слышит наконец что-то похожее на жалостливый скулеж, стонет сам, почти рычит… Он не собирался кончать, собирался сохранить это странное волнующее чувство в себе подольше, но голос Джея снёс предохранитель к чертям. И Аэрон кончает, едва успев вытащить член, помогая себе рукой — если уж кончать, то насладиться этим, а не дать сойти по нисходящей… Облизывает пересохшие губы, взгляд находит отставленный стакан, предложенный клиентом. Вот теперь можно и выпить. Дженсен вытягивается на постели и лениво проводит рукой по груди, размазывая белесые пятна. Аэрон оглядывается от стола. — Твоё время подошло к концу. Продлевать будешь? — Может быть, — доносится с круглой кровати. — Когда-нибудь. Когда аннилингус войдёт в число твоих навыков, Аэрон.