Последовательница

Комната все горела и горела. Языки пламени без устали лизали закоптившийся потолок, касались стен, пытались сожрать пол. Дышать было невозможно, частые вдохи только резали горло, легкие пылали столь же яростно внутри, как и пламя снаружи. Глаза закрывались сами собой, хотелось не открывать их вовсе. Силы заканчивались, кричать и звать на помощь больше не удавалось – с губ срывалось лишь змеиное шипение, сухое и колючее. Белоснежка лежала на животе, едва чувствуя, как нагревшиеся половицы пытаются спалить ее платье и добраться до тела. Провела ли она здесь часы, дни или годы – невозможно было сказать. Время смешалось для нее, спуталось, не осталось у него начала, не предвиделось конца. Все, что могла Снежка делать здесь, – это ждать и пытаться не сгореть. Не было ни одной точки отсчета, ничего, за что можно было бы уцепиться. Слабость завладевала телом. Вот уже совсем медленно принялось стучать сердце, вдохи получались все реже, все поверхностнее. Пальцы не сжимались, глаза устали сражаться с режущим их светом огня. Белоснежка знала, что умирает. И она знала, что никто за ней не придет. Смириться с этим было невозможно, но силы оставались лишь для смирения. Очередной вдох получился неожиданно глубоким, девушка закашлялась, елозя щекой по занозистому полу. Глаза слезились, кожа горела, нутро исторгало из себя накопленный дым. В этот момент все кончилось. Погрузилось во тьму, погасло, перестало шипеть. Какое-то время Снежка еще кашляла, не замечая ничего вокруг, затем с надрывом втянула ртом очистившийся воздух и открыла глаза. Солнце ударило по правой щеке горячим лучом, привыкшая к огню девушка почти не почувствовала прикосновения. Ветер забрался под волосы, касаясь затылка прохладными губами. Руки, сложенные на груди, вцепились в края хрустального гроба, Белоснежка резко села, прогоняя прочь слабость. И завизжала, дергаясь и пытаясь отползти, но деваться было некуда. Гномы лежали возле гроба, все семеро. Изъеденные лица были неузнаваемы, глазницы зияли пустотой, отгрызенные конечности давно перестали сочиться кровью. Белоснежка все кричала и кричала, с ужасом глядя на мертвых друзей, не в силах отвести взгляд. А потом замолчала вдруг, в одно мгновение задышав ровно и спокойно. Она понятия не имела, кто перенес ее сюда. Она не знала, как долго пролежала здесь, охраняемая призраками. Она могла бы бесконечно гадать о том, где же ее принц и почему он до сих пор не пришел за ней. Но Белоснежка ведала лишь о том, что яблоко было дано ей Региной. И комната та явилась порождением Злой Королевы – наказанием за то, в чем девушка себя виновной не считала. Почему же вдруг потух огонь, и кошмар соизволил выпустить пленницу из своих шершавых объятий? Регина решила, что с падчерицы достаточно? Белоснежка долго выбиралась из гроба, с содроганием поглядывая на гномов. Она хотела бы оплакать их, но слез не было, словно их осушило проклятое пламя. Сердце забилось камнями, рвалось от боли и неверия, и девушка ничем не могла помочь ему и избавить себя от страданий. Встав босыми ногами на холодную и влажную землю, Снежка, чуть поколебавшись, все же присела на корточки возле Ворчуна. Рука зависла над его лицом, касаться желтой и потрескавшейся кожи было страшно, словно дотронься сейчас до гнома – и он встанет, ведомый чужой ледяной силой, вернувшей в мертвое тело подобие жизни. Белоснежка убежала оттуда. Она бежала так быстро, что вновь сбилось дыхание, в боку кололо, а рот едва успевал хватать для вдохов влажный воздух леса. Гроб и непогребенные тела уже остались далеко позади, но девушка все никак не могла остановиться. И только сбежав с тропинки она замедлила шаг, не рискуя оборачиваться. Наверное, нужно было подумать о том, кто мог совершить такое. Или вернуться сюда позже и похоронить друзей так, как подобает. Но Белоснежка твердо знала, что больше не появится здесь. Она хотела бы обернуться птицей и улететь отсюда как можно дальше. И никогда не возвращаться. Дорога до замка Регины была длинной. Снежка не понимала, зачем ей нужно туда идти, но упрямо шла, устало переставляя ноги, окрасившиеся кровью от бега по камням, усеявшим лес. И остановилась у самого входа, когда сумела, наконец, осознать, что никто не встречает ее. Ни одного стражника на воротах, ни одного копья, заточенного и готового испить крови ненавистной Белоснежки. Ни одного ворона, пикирующего сверху с целью выдрать глаза. Запах стоял над некогда родным замком. Густой, звериный, тягучий, он обволакивал нёбо и заполнял легкие. Из-за него чесалось в носу и саднило кожу. Снежка знала только одного человека, который мог пахнуть так. Но здесь он явно был не один. С опаской ступив под своды арки, ведущей во внутренний двор, девушка тут же ощутила под ногами что-то холодное. И, еще не опустив взгляда, уже с тоской в сердце знала, что это будет. Кровь. Везде кровь, где-то свежая, где-то успевшая побуреть. Ни тел, ни душ, ни живых, ни мертвых. Только все тот же запах, сбивающий с ног, да тени, серыми пятнами мерцающие в приоткрытых окнах. Коридоры замка были заполнены тишиной. Белоснежка не шла – скользила, пытаясь слиться с сумраком, облюбовавшим углы. Она вся превратилась в слух: зрение мало помогало ей сейчас, а обоняние было сбито с толку тем самым звериным запахом, внутри замка ставшим только сильнее. Было страшно. Сердце билось где-то в горле, замирало от предчувствия того, о чем девушка старалась не думать. Порой ей чудилось, что, останься она там, в охваченной огнем комнате – и ничего этого бы не случилось, друзья-гномы были бы живы. Снежка не хотела думать о тех, кто еще мог пострадать. Всеми силами гнала от себя мысли о Дэвиде, понимая, что только вера в то, что с ним все в порядке, удерживает ее от срыва. Белоснежка готовила себя к худшему. Но все же не сумела устоять на ногах, когда, очутившись в тронном зале, мгновенно скользнула взглядом по распростертому телу Регины, лежащему у стола. Мертвому телу. Выпотрошенному телу. Прижав ладонь ко рту, закрывая его, чтобы не издать ни единого звука, выцветшими в одно мгновение глазами Белоснежка смотрела и смотрела на сломанную, вывернутую наизнанку, выпитую до дна мачеху. Хотелось убежать, как тогда, в лесу, но босые ноги будто приросли к полу. Шея Регины была сломана, горло зияло темной прорезью, платье на груди было разорвано, и виднелись обломки ребер, тусклые и чистые. Словно кто-то облизал их. А когда Снежка все же попыталась отступить назад, то наткнулась на что-то, что заставило ее нелепо взмахнуть руками в попытке устоять на месте. Чавканье раздалось под пяткой, с губ девушки сорвался хриплый писк. Сердце. На полу валялось сердце. И несложно было догадаться, кому оно принадлежит. Шум раздался слева, Снежка не успела даже дернуться, когда чьи-то руки обхватили ее уверенным движением, сжали, не до боли, но неприятно. Забытый было запах мокрой шерсти вновь ударил в нос, девушка чихнула, не удержавшись. Раздался смех. – Ты очнулась, – Снежка помнила этот голос звонким и полным жизни, сейчас же он растягивал слова, шипение слышалось в нем. – Я спасла тебя. Белоснежка извернулась в тягостном объятии и уставилась в темно-желтые глаза волка на человеческом лице. – Что ты натворила? – едва шевельнулись губы. Красная Шапочка непонимающе моргнула, взгляд ее на мгновение стал привычным, тем, каким запомнила его Снежка. – Регина не сумела справиться с моей стаей, – отозвалась волчица, и зубы ее, блеснувшие в улыбке, почудились Белоснежке заточенными клыками. – Я убила ее, и твой сон прервался. Ты вернулась в мир живых, к нам! Снежка задержала дыхание, когда ее снова обняли. Уткнувшись подбородком в плечо Шапки, она молча смотрела, как тени выползают из-за занавесов, укрывших темные углы в зале. Тени, пахнущие сырым мясом и чужим страхом. – Где гномы? – спросила волчица чуть погодя, и глаза ее были чисты. – Почему они не с тобой? Снежка заставила себя улыбнуться. – Они остались в лесу. Ни слова неправды. Ни слова о том, что кто-то из стаи, некогда ведомой Анитой, не послушался своего нового вожака. Не время. Волчица казалась удивленной. – Где Дэвид? – в свою очередь спросила Снежка, чувствуя, как мертвый холод обволакивает тело. Будто бы она уже услышала то, что страшнее всего. Шапка покачала головой. – Я не видела его слишком давно, – она снова обняла подругу. – Мы найдем его позже, не беспокойся. Сейчас тебе надо отдохнуть. Белоснежка улыбнулась, и улыбка та растворилась в ужасающе отчетливом понимании. Один из волков, выползших из тьмы, носил плащ Дэвида. Девушка видела вензель, который вышивала собственноручно. Где-то там, позади, остались убитые гномы. Замок стал могилой для Злой Королевы. Дэвида не было рядом. И, возможно, уже не будет никогда. Сердце дрогнуло от внезапной ненависти к той, что всегда была подругой. Благими намерениями вымощена дорога в преисподнюю. Белоснежка осторожно выдохнула, закрывая глаза, чтобы никто не увидел той мути, что заплескалась вдруг во взгляде. Она все еще продолжала верить, что у нее никогда не будет ничего общего с Региной. Да. Ничего. Кроме того, что уже есть.