Последний козырь

Как сладко спится в травах Синапса! Слишком сладко для смертных, и вот уже ветер всё отчётливей доносит запах гари и грохот дизеля. Шелковистая прядь прощально скользит по щеке и шепот теряется в травах: - Томоки, когда проснёшься... когда поймёшь... пожалуйста - будь великодушен! * * * - М-мм, Сохара, не рычи! Я уже встаю! Нет, слава Богу, это была не потерявшая терпение соседка и даже не проехавший по кровати танк. Наверное. Томоки осторожно открыл глаза. На него свирепо уставился синий орёл, держащий в когтях фаллического вида торпеду. Бицепс, на котором была вытатуирована птичка, тоже впечатлял. С трудом ворочая тяжеленные глазные яблоки, Томоки скосил глаза вверх и поспешил зажмуриться. На обтянутом розовой тканью потолке было зеркало, и оно показывало жуткое. Его, Томоки, прижимал к кровати оглушительно храпящий здоровенный гадзин. Но самое страшное заключалось в том, что спящий гигант был в костюме Адама, а Томоки - в костюме Евы. Тихо поскуливая, Томоки выкатился из-под остро пахнущей потом ручищи и перевёл дух. Следовало сразу рвать отсюда когти, но не было сил открыть глаза и вновь взглянуть на этот кричащий интерьер, создатель которого явно стремился доставить максимум страданий жертве похмелья. Похмелье? Откуда? Память послушно зашелестела страницами засаленной манги, показывая вчерашний день. Вот Томоки приказывает Икарос вновь превратить себя в девушку, чтобы попасть на вечеринку в соседнюю школу. А вот он уже - в окружении чудесной коллекции сисек и попок, которых он ещё не видел, а главное, - хозяйки которых ещё не знают извращенца Томоки. Хотя нет, одна, похоже, знает. Хорошо ещё, что это была не Сохара, а Микако, вдобавок успевшая принять на грудь (весьма аппетитную) и непривычно благодушная. Она ещё всё щебетала насчёт некоего коктейля, якобы способного уложить любую тёлку. Ой, кажется именно он сейчас и бултыхается в голове, да ещё, похоже, в компании нескольких экспериментальных образцов. Сосед по койке повернулся на бок и захрапел с удвоенной силой, и Томоки понял это как намёк, что пора поторапливаться. Превозмогая дурноту, он спустил ноги с кровати и быстро сунул в рот кулак, наступив на что-то холодное и скользкое. Глянул вниз и замер в немом ужасе, глядя на прилипший к ноге презерватив. Ещё несколько были разбросаны по полу. Томоки нервно хихикнул - похоже, ему удалось-таки потерять невинность этой ночью, но уж точно не захочется когда-либо вспоминать подробности. А вообще - что может быть более бодрящего, чем холодный пот с утра пораньше? - Так, сначала доберёмся до Икарос с её картами, - бормотал Томоки, собирая и натягивая раскиданную по комнате одежду, - потом - до заразы, которая всё это устроила... О том, что он сделает дальше, Томоки старался не думать, - одна мысль об этом заволакивала сознание багровым туманом, но не было сомнений, что там будут тентакли. - О, наша радость проснулась! - пророкотали от двери. Дверной проём заполнял ещё один амбал, на этот раз - для разнообразия - чернокожий и частично одетый. То есть на нём были шлёпанцы, форменная пилотка и широкое полотенце с надписью "U.S. NAVI", накинутое на плечи. Томоки только сглотнул, не в силах оторвать глаз от места, где, согласно приличиям, должно было быть полотенце. Перехватив его взгляд, негр сверкнул зубами: - Хочешь ещё? Прости, крошка, но нам с Джефом пора на службу. Эй, Джеф, подъём! Наша гостья уходит! Йетиобразный Джеф с урчанием поднялся с кровати, прошлёпал к секретеру и сунул в руку оторопевшего Томоки несколько смятых бумажек. - Вот, двести, как договаривались, и ещё полсотни сверху, - он осклабился - за темперамент. Отвесил Томоки звучный шлепок по заднице и закрыл за ним входную дверь. * * * Набитый телеаппаратурой микроавтобус мелко трясся и дребезжал от девичьего хохота. - Ой, не могу! Полсотни... сверху... за темперамент! - Нимфа вытерла слёзы. - Оскара! Оскара каждому! - настроение Микако не портила даже пролитая на юбку кола. - Боюсь, награда будет посмертной. Хохотушки резко обернулись. Сугата с трудом сдерживал белую от ярости Сохару. - Ребят, вы чего? Всё же понарошку! Ну, напоили мы нашего хентайщика и отнесли в заранее снятый номер, и больше ничего! А "морячки" - просто нанятые актёры и, вдобавок, - геи! - Ну, с Вашим Высочеством всё ясно, - Сугата поправил очки, - должно быть, это действительно смешно, поскольку с девочкой из дома Сацукитанэ ничего такого случиться не может в принципе. Но ты, Нимфа? Ты же хотела быть человеком, а подобные шутки скорее в духе Владыки Небес... Тут блондин, к несчастью, отвлёкся на звонок, и слово взяла Сохара. - Томоки - мой друг, - начала она, сжимая кулаки, - а вы... вы... - Сохара, мы уходим, - Сугата убрал телефон в карман и перехватил рвущуюся в бой фурию за талию. - Я ещё не закончила! Пусти меня! - Мы уходим, - повторил Сугата, - звонила Астрея. Альфа всё выяснила, отнесла Томоки домой и уже вылетела сюда. * * * Микако с грохотом рылась в шкафчике, сваливая в одну кучу бутылки, дизайнерские шмотки и обоймы к "Микро-Узи". - Нимфа! Нимфа! Да хорош уже тормозить! - Прощай, Микако, - в голосе ангелоида звенела безмятежность горних высей. - Ты была редкостной стервой, но с тобой было весело. - Отставить панихиду! У нас есть ещё последний козырь. Держи, - брюнетка сунула в руки Нимфе камеру. - Сможешь дать картинку на телек Томоки? * * * Они успели. Закреплённая на дереве камера показывала две фигурки, застывшие с поднятыми руками на фоне фургончика с надписью: "Прости нас, Томоки!". Икарос заложила крутой вираж и пронеслась почти у самой земли. Резкий порыв ветра заставил девчонок ниже склонить повинные головы, взметнул вверх юбки и едва не сорвал с импровизированного флагштока две пары белых трусиков. - Конечно же прощу, - прошептал Томоки, глядя на экран. - За это - всё, что угодно!