Сад нераскрывшихся цветов

Мгновение — доля секунды. А мое мгновение, казалось, длилось тысячи лет. Нет, он действительно улыбнулся мне, причудливо и мимолетно. Но мне хватило и этого, чтобы робко опустить взгляд под натиском этой неимоверной силы. Осторожно, будто боясь сломать, Дарси обхватил ладонь Лили, с подчеркнутой надменностью окинув взглядом присутствующих, и внезапно стало так холодно, что я сравнил себя с Люцифером¹, покоящимся в девятом круге ада. Другой рукой юноша поправил свои едва вьющиеся волосы, чем заставил ахнуть большую половину девушек в зале — это было выразительно, но в то же время его движения были непринужденны и легки. Перед парой расступались люди — Арлен вышагивал по-королевски широко, Блейн семенила за ним, шурша мятым платьем. Мне оставались лишь тяжелый вздох и непонятная зависть. Хотя я не знал, чему завидую. Все это время в зале стояла тишина, изредка прерываемая шепотом. Но мисс Элизабет уже пришла в себя и собралась с силами объявить начало мероприятия. Будто все ждали появления именно этой необычной пары. — Прекрасный вечер, — произнесла наша классная наставница, и писк микрофона ударил по ушам. Через несколько секунд она продолжила: — Для прекрасных учеников «Хартвуда». Надеюсь, наше мероприятие поможет вам провести время с пользой, научиться новому или узнать себя с какой-то иной стороны. Ведь все мы многогранны и уникальны. Я не буду говорить много, потому что мы ценим каждую секунду этого вечера... — До десяти? — выкрикнул из толпы Колин, по-хозяйски оперевшись на плечо сестры. — Лично тебе до девяти, — не растерялась мисс Элизабет, но тут же вновь подарила окружающим вежливую улыбку, решив на этом закончить. — Музыка! Из массивных колонок, подвешенных во всех углах помещения, заиграл незнакомый мне вальс. Я плохо разбирался в музыке, особенно классической, хотя без труда мог узнать около двух десятков приевшихся сочинений австрийских и немецких классиков. С неохотой я слушал и современную музыку: лучшей мелодией я считал тишину, а самой пронзительной песней — молчание. Зато танцевать я умел, об этом позаботилась мама, в одинокие вечера развлекая себя моим обучением. Не то чтобы я был способным учеником, но отказать ей, так нуждающейся в поддержке и моем присутствии, просто не мог. Будь мы полной семьей, я бы фыркал и говорил: «Танцуй с папой!» А мама бы смеялась и включала любимые вальсы, кружась по гостиной со своим мужем. Но ее холодные руки держал я, потому что все было не так, как мне давно мечталось. Лили тоже неплохо танцевала. Мои глаза, словно на охоте, следили за единственной парой, хотя несколько раз я цеплял взглядом Колина с Леоной, утомленной и такой безразличной, что невольно я кривил губы. Девушка, несмотря на все ее великолепие, казалась мне отвратительной. А особенно меня раздражала ее спесь и тот неприятный взгляд, который я порою ощущал на себе. Шаг, снова шаг. Скрипка, фортепиано. Зеленое, коричневое. Нил Джонатан Уэбб. Один. Я не двигался, но мои зрачки танцевали вмести с Дарси и Блейн, уже не смотревшимися вместе настолько нелепо, как поначалу. Его руки бережно ложились на ее талию, а длинные пальцы девушки впивались в плечо партнера так, будто тонули в нем. «Ему же больно, отпусти», — мысленно скомандовал я, но сразу устыдился, потупив взгляд. Такая бестактность, даже внутренняя, немая, пугала меня. Я был не единственным, кто пришел один: возле стены стояло большое количество народу. Одной из них была моя одноклассница, но едва я взглянул на нее, как она тут же отвернулась, сделав вид, что не заметила. Какие же они все... подвластные воле Колина. Но это не очень и обидело меня. Мне хватало и взглядов. Сегодняшний вечер не был похож на тот, что я себе представлял накануне: никаких пышных нарядов, вееров и аристократизма. По-настоящему на аристократов походили только Дарси и Леона. Невольно я даже представил их в паре и восхитился, ведь, без сомнений, вместе они смотрелись бы идеально. Но только мой темноволосый знакомый не смотрел на ослепительную девушку. Он не смотрел никуда. Или же... Вновь я поймал его взгляд. Но уже без улыбки. Зачем? Мы не друзья. Не враги. Никто. И от последней мысли мне стало немного не по себе. Мне было тяжело это принять, но Арлен был интересным человеком и единственным, с кем мне захотелось стать хоть немного ближе. За танцем шел другой танец, менялась музыка, партнеры. По залу разносился смех тех, кто, столпившись возле стены, делился школьными сплетнями. Я поежился и в очередной раз опустил взгляд. Мне хотелось уйти, но казалось, что это будет слишком заметно, а значит неловко. Внимание не было приятным, поэтому, медленно мучая себя, я продолжал стоять в одиночестве. Наконец-то удалось разглядеть Манна: вальсировал он неуклюже, зато от души. Юноша вел себя вполне обычно, танцевал, видимо, с одноклассницами, посмеивался и кривлялся. Но вечно поворачивал голову, пытаясь обернуться назад, да так, что казалось, будто сейчас он свернет ее. Его глаза усиленно выискивали кого-то в толпе танцующих. Может, он раскаялся, что бросил меня одного?.. Вальс сменялся на другой вальс, затем музыка веселела, а после вновь наполнялась светлой грустью. Ноги устали держать меня, и по стене я сполз вниз, тяжко вобрав в себя сухой воздух, пронизанный запахом пяти десятков парфюмов. Именно столько, по моим представлениям, здесь было народу, включая учителей, кураторов и безжалостного коменданта. Я было начал скучать, опять наблюдая, как меняются многие пары, но внезапно музыка поутихла. Колин, вышедший на середину, громко захлопал в ладоши. Народ столпился вокруг белокурого парня, и я, не желая оставаться в неведении, тоже поспешил подойти. В руках одноклассник держал деревянный ящик, до самого верха наполненный какими-то бумажками. Я напрягся и отступил, хотя, не почувствовав ничего враждебного, решил дослушать. С другой стороны круга я разглядел невозмутимого Дарси и такую же напряженную, как я, Лили. — Ежегодная игра для классов шесть-один и шесть-два, — громко объявил затейник и встряхнул коробочку, накрыв ее крышкой. — Те, кто младше, могут не соваться. Тут же с разочарованием толпу покинула четверть стоявших, и зал разбился на небольшие компании. Мягкой поступью, все такая же невеселая и безразличная, с похожим ящичком подоспела Леона, буквально сунув его в руки брату. Тут же девушка пробежалась взглядом по толпе, и я наконец-то вновь услышал ее голос, резкий и строгий: — Если кто-то не знает правил, то напоминаю. Из ящика тянем одно имя. Этот для девушек, — Леона кивнула на верхнюю коробку, а затем на нижнюю. — А этот для остальных. — Для остальных... — нахмурился один из моих одноклассников, со злостью взглянув сначала на девушку, а затем на ее брата. — Твоя сестра не много себе позволяет? — Я сама отвечаю за себя, — отрезала белокурая, но брат сразу ее перебил: — Замолчи. Обращались не к тебе. Компанию тут же обняла тишина. Заметив напряженное внимание толпы, Колин постарался улыбнуться присутствующим, а затем продолжил как ни в чем не бывало: — Человек, чье имя вы вытянули, будет танцевать с вами один танец. Играем в две половины. Разделитесь, и начнем, — юноша первый запустил руку в один из ящиков и достал оттуда имя, громогласно объявив: — Ребекка! Кудрявая девушка, стоящая неподалеку, мученически вздохнула и театрально сдула с лица прядь волос. Затем имя вытянул Денни, после него — Этан. Темноволосые расхохотались, сохранив имена в секрете, чем немного озадачили присутствующих. После них настала очередь юноши, которого я уже видел однажды — Вацлав, тот самый парень, считающий Арлена другом. Вытянув листочек, он таинственно обвел глазами свою публику, но долго мучить девушек не стал: — «Агата!» Затем коробка начала путешествовать из одних рук в другие, и я немного зазевался, когда она, наконец-то, добралась до меня. Я отвлекся от созерцания бабочек из золотой бумаги и с неловкостью обратил взгляд на Колина. Тот, будто бы никогда и не обижал меня, подбадривающе кивнул. Моя рука скользнула в коробку, и внезапно губы присутствующих начали кривиться от ухмылок. Осторожно я достал листочек и зажал его в ладони, не понимая, что происходит. А вокруг компании старших классов вновь наступила тишина. Я разжал кулак и взглянул на имя. Затем вновь взглянул. И вновь, решив, что этого не может быть. Это была не та коробка... — Ну, кто там у тебя, Уэбб? — пытаясь сдержать смешки, поинтересовался Этан. — Да, кто, Нил, скажи нам? — подхватил Денни. Во рту пересохло, а мои щеки налились алым. Нет, я не мог этого сказать. Но промолчать было бы глупее. Поэтому, стараясь держать самообладание, я ответил: — Арлен. Без сомнений, одноклассники подсунули не ту коробку, стоило мне лишь зазеваться. Испуганно я поднял глаза к лицу Дарси, будто я был в чем-то виноват. А юноша молчал. Смотрел на меня и молчал. Музыка становилась громче — перерыв закончился. А вокруг меня все еще стояли люди, наслаждаясь моей беспомощностью. И едва я успел сжать кулак, чтобы скомкать листок и запустить его в обидчиков, Арлен сделал шаг навстречу, и на глазах изумленных ребят вытянул меня на середину зала. Видимо, такого поворота событий не ожидал никто, даже Колин, поэтому все дружно обратили на нас взгляды. Руки моего партнера были горячими, словно уголь из непотухшего костра. Голова тут же закружилась, и я сделал неловкий шаг, заставивший партнера нахмуриться. Невозмутимо он опустил ладонь мне на талию, а другою рукой с силой сжал мою кисть, да так, что меня будто парализовало. — Не бойся побеждать. И ты будешь победителем, — престранно произнес Дарси, пытаясь слиться с мелодией. Его плечи гордо расправились, а сам он гордо вытянулся, готовый вести. — А ты побеждаешь? — спросил я, опустив брови к переносице и повинуясь ритму танца. — Я просто не соревнуюсь, — отчеканил собеседник. Я ничего не ответил и, стараясь не смотреть на окружающих, считал шаги, чтобы не сбиться. Но я ошибался и оступался несколько раз: шеи касалось дыхание партнера, такое же горячее, как его руки. Будто весь Арлен был создан из огня: пылал им, дышал им, источал его. Но быть ведомым мне нравилось больше, чем вести, ведь мне не приходилось ни о чем думать. Дарси был выше и плечистее субтильного меня, на долю секунды мне стало даже комфортно рядом. Однако, стоило лишь вспомнить о сотне глаз, сверлящих нас с недоумением, я терялся. Арлен практически не замечал никого вокруг и наслаждался мелодией. «O Fortuna!»² Орфа, под которую нам выпало танцевать, идеально отражала гамму моих чувств — от смятения и стыда до некого наслаждения. Дарси танцевал слишком хорошо. Внезапно я вспомнил про Лили и, повернув голову, взглядом зацепил свою одноклассницу. Она стояла не двигаясь, а на исказившемся лице девушки читались горечь и недоумение. Блейн было больно. Ей было стыдно. Унизили не только меня, но и ее. Заметив, что я засмотрелся, Арлен ловко отстранил меня, а затем вновь притянул к себе, полушепотом произнеся: — Ты знаешь, что танец даже интимнее, чем банальное занятие любовью? — Не задумывался, — огрызнулся такой наглости я, но заставить свои налившиеся краской щеки вновь вернуться к своему цвету не мог. Дарси вновь говорил странные вещи, от которых по шее и до самых кончиков пальцев бежали мурашки. «Он просто учит меня побеждать», — убедил себя я и немного успокоился. Финальный аккорд. Трагичный и торжественный. Я утер испарину со лба и поспешил отстраниться, заведя за спину вспотевшие ладони. Темноволосый юноша вскинул голову и, промолчав, вновь направился к своей спутнице. Молчали и все остальные, не в силах подобрать слов. Молчал и я, полностью погруженный в самого себя. Я ненавидел Дарси. Но с ним мир становился миром. Сегодня первый раз в жизни я получил удовольствие от вальса.

***

Вечер удался. Я вернулся раньше, чем предполагал, и, едва захлопнув дверь, уселся на край стола. Все тело ломило, охватывало жаром, а мысли рассыпались и рассыпались, как бусы матери, которые та однажды случайно порвала. Все остальное время, что я провел в зале, Арлен даже не смотрел на меня, развлекая своим присутствием и разговорами Лили и Вацлава. Ей, наверное, нравилось это: впервые в этой школе кто-то был обходителен с ней, да и не просто кто-то, а сам Дарси. Поляк тоже казался приятным, и в его жестах и взглядах на мою подругу я не видел ничего враждебного. Зато как смотрели на Блейн другие девушки… Все-таки я надеялся, что это не обернется для нее чем-то неприятным. За мною тут же зашел сосед, споткнувшись о небольшой порог. Гаррет рассмеялся и обратился ко мне: — Вы так классно танцевали. Почему-то меня не удивило то, что он отметил это, едва увидел меня. Я сразу поспешил оправдаться. Было неловко, ведь кто-то мог уловить в этом танце совсем не то, что было на самом деле. — Меня хотели разыграть. Но Арлен выручил. — Да, Дарси довольно непредсказуем. Играет на публику. Такой он. Но ведь ты говорил, что вы недолюбливаете друг друга? — Так и есть. — Тогда это странно. Если бы так было, то он не выручил бы тебя, — уже без улыбки произнес старшеклассник. Когда Манн уставал, он казался серьезнее. — Пару лет назад, помню, один парень чем-то шантажировал Дарси. Правда, так никто и не узнал чем. Может, это был просто слух. Но суть в том, что, едва Арлен узнал об этом, парень перевелся. — Я ничего не знаю, — покачав головой, ответил я. — И знать не хочется. По крайней мере, сегодня. Я буду спать... Собеседник кивнул, погасил свет и включил для себя настольную лампу. Мне нравилось, что Гаррет умел меня понять.