***
На следующий день отряд собрался в экспедицию. Продвигаться предстояло теперь намного дальше, через лес гигантских деревьев к одному старому, давно заброшенному особняку, чудом уцелевшему за стенами. Служил он для разведки не столько жильем, сколько ориентиром и знаком супер-удачной экспедиции, ведь дожить до прибытия сюда доводилось очень немногим. Эрвин знал на что идет и прежде всего ставил задачей не просто дойти, а собрать максимум информации, уцелевшей от прошлой экспедиции. Многие солдаты разведкорпуса вели дневники и записывали наблюдения о внешнем мире, стараясь этим принести как можно больше пользы, чтобы когда-нибудь человечество смогло вновь стать на ноги и полноценно противостоять титанам. По распределению Леви и его банда ехали в центре строя, дабы минимализировать шансы их столкновения с титанами. Привал было решено сделать вечером, а ночью — выдвигаться как можно быстрее, пока титаны не активны. — Замкомандир, у нас тут проблема. Раненых с левого крыла очень много, некоторые совсем не транспортабельны, — доложил рядовой. Внешне сохранив спокойствие, Эрвин лишь сильнее стиснул зубы и произнес: — Забрать всех, перегруппировать в заднюю часть построения повозки с ранеными. За ночь мы должны успеть добраться до пункта назначения. — Есть. — Леви, — повернулся он к своенравному всаднику. — Отправляю вас в левое крыло. Тебя в первую группу, Изабель — во вторую и в замыкающую — Фарлана. Только без глупостей. — Не указывай мне, — шикнул в ответ Леви. — Я лучше знаю, на что они способны. Мы сгруппируемся сами, как удобнее нам. Не дождавшись ответа, Леви забрал свою банду и неспешно направился к левому крылу. — Как знаешь… — тихо выдохнул ему вслед Эрвин, мысленно уже решив для себя: «Когда-нибудь я научу тебя соблюдать субординацию». Леви оценивающе огляделся и пришел к выводу, что первые позиции здесь наиболее безопасны. Начальнички уж точно не стали бы свои задницы подставлять титанам. — Изабель, ты идешь в первую часть построения. Фарлан — за тобой. Я буду прикрывать вас сзади, — уверенно приказал он своей банде. — Ты уверен, что не стоит следовать распределению этого самого… Смита? — с долей сомнения поинтересовался Фарлан. — Всё же он придумал этот план, ему лучше знать… — Да, но он ещё не знает толком наших способностей. К тому же, Изабель отлично ориентируется во мраке, ей лучше ехать впереди нас. — Да-да, это уж точно, братик Леви! — рассмеялась взбалмошная девчонка и, не дожидаясь ответа или каких-либо указаний, ударила лошадь и унеслась на свою позицию. Вздохнув, следом за ней поехал Фарлан. Леви проводил их взглядом. Заодно проследил, как уходит центральный строй во главе с Эрвином, так опрометчиво повернувшимся спиной. Неутолимое желание — взять нож и всадить ему поглубже под ребра — пришлось подавить немалым усилием воли и отправиться наконец на свою позицию. Надвинувшаяся ночь обеспечивала спокойное передвижение, строй постепенно сплачивался, и многие уже видели спины ехавших впереди и слышали позади стоны раненых. Лес заканчивался, вдали показалась равнинная местность, а значит немного оставалось дойти до базы. Только не покидало Эрвина нехорошее предчувствие. Слишком тихо было вокруг. Настолько, что закладывало уши. — Не терять бдительности, — отдал он приказ тем, кто ехал позади него. — Да ладно вам. Титаны — существа безмозглые, вряд ли покажутся ночью из-за своих инстинктов, — буркнул один из солдат. Но, похоже, предчувствие Эрвина не обманывало. Внезапно с левого крыла был подан красный, а затем и едва заметный в ночном небе черный сигнал. — Что это? — Какого черта? — Титан, активный ночью? Не может быть! — Он почти прямо перед строем, с левой стороны! — Мы снова сейчас потеряем бойцов левого крыла! Эрвин среагировал мгновенно, выдав сигнал о смене направления. На равнинной местности от устройств пространственного маневрирования толку не было. Шансы расправиться с титаном стремились к нулю. — Что за черт?! Он движется прямо на нас! Внезапно по равнине разнесся ужасающей силы женский крик. «Титан сейчас должен был наткнуться на Леви в начале построения…» — тихо фыркнув, Эрвин развернул свою лошадь, на ходу приказывая командирам отрядов: — Держать строй любой ценой! Мы справимся. Титан всего лишь один. Тут же ринулся он к первой группе левого крыла. Огромная пасть, истекающая склизкой слюной встала прямо перед глазами Изабель, и она просто потеряла над собой контроль, обреченно закричав. Одно дело — подземелье и тренировки в пределах стен. Другое — когда титан хватает тебя, собираясь съесть, и ты ничего сделать не можешь, застывая от страха. Умирать сейчас в его вонючей глотке так страшно… Так страшно… Изабель окончательно сдалась, просто не представляя, как можно выбраться из этой огромной лапищи, сдавливающей настолько сильно, что хрустели ребра. Боль заставляла девушку срывать голос в крике до хрипоты. — Изабель! — подъехавший Фарлан уже почти бросился в бой, но титан одним движением руки просто отмел его в сторону вместе с лошадью, будто надоедливых букашек. В этот момент что-то сверкнуло у девушки перед глазами, и титан разжал руку. Благо стоял он на четвереньках и высота, с которой упала Изабель, не была столь велика. Следом за ней в стороне упала та самая огромная рука, а затем и сам ее поверженный хозяин. — Ты цела? — подошел к ней невесть откуда появившийся Леви. За ним, с тела титана аккуратно спрыгнул и Эрвин. Изабель смотрела на них, не имея возможности и слова вымолвить. Только слёзы ручьем текли из глаз. Она ведь была на самом краю смерти… Фарлан получил тяжелое сотрясение мозга и не приходил в сознание. Изабель была до смерти напугана и до сих пор не могла ничего сказать: губы шевелились, но не было слышно её привычно веселого голоса… Хотя сорок процентов потерь в этой экспедиции говорили, что они ещё невероятные счастливчики. Все могло быть намного хуже. Леви тяжело было осознавать, но всё же Эрвин, будь он проклят, словно предсказал эти события. Опыт в борьбе с титанами говорил за себя. А они, столько прожив в подземелье, никогда не встречались с этими тварями лицом к лицу, смотря прямо в их глотки, как в смертельную пропасть. Леви умел признавать свои ошибки. Признавать. Но извиняться за них ни перед кем, кроме своей банды, не собирался. — Эй, Леви, тебя там замкомандир просил пройти на верхний этаж. Комната третья слева, — оповестил его один из рядовых. Кажется «самоуверенный индюк» собирался его отчитывать. Размеренным шагом поднявшись и пройдя в комнату, Леви остановился на её середине, со спокойным видом разглядывая обстановку, мало чем отличающуюся от других комнат: обшарпанные стены, старый деревянный стол со стулом и узкая, жесткая кровать. Как и всегда, Эрвин смотрел в окно, только теперь уже стоя к нему боком, словно демонстрируя свой грубо очерченный светом профиль. — Почему ты не делаешь так, как я говорю? — Потому что надо мной нет командиров, — ответил Леви. — Надеюсь, ты понимаешь, что увечья, полученные членами твоей банды, прежде всего, твоя заслуга. — Понимаю. — Изабель сейчас могла бы радоваться жизни, как обычно… Леви молча сжал пальцы в кулак. Эрвин умел давить на самое больное, тут ему равных не было. — Если бы только её лидер хоть иногда соблюдал элементарную субординацию. — Иди к черту! — прошипел Леви. — Я всё равно не собираюсь тебе подчиняться. Я сам несу за них ответственность и принимаю её в полной мере, любыми наказаниями. Субординация? С кем мне её соблюдать? С тобой, что ли? С тем, кто шантажом вынудил нас вступить в эту чертову разведку? — Видимо, тебя ещё многому надо учить… Что ж, вернемся к этому разговору, когда будем в штабе за стенами. Так что не вздумай умереть на обратном пути. — За кого ты меня принимаешь? — Леви прожег взглядом замкомандира. Эрвин, несомненно, не мог такое не почувствовать, однако так и не повернул к нему лицо. — И уж послушайся меня в этот раз. В долгу не останусь. Позабочусь о членах твоей банды, — он не улыбался внешне, но Леви почему-то казалось, что уголки его губ опять приподняты в отвратительной полуусмешке. — Хм, сейчас ты, наверное, хочешь сказать, что позаботишься сам. — Нет. Я хочу сказать, что все равно ненавижу тебя, Эрвин Смит. — Мне нравится твоя честность. Можешь быть свободен.***
Даже по скорому возвращению разведки за стены ничего не изменилось. Фарлан не приходил в себя, Изабель была похожа на привидение. Все старания военных врачей проходили даром, но, стоило признать, Смит и впрямь сделал все, что было в его силах. Обеспечил их жильем, сиделками-медсестрами, питанием, хотя материальная поддержка разведкорпуса таяла на глазах, словно снег по весне. Каким образом Эрвин выкручивался, лишь ему одному и было известно. Леви благодарить не спешил, как чувствовал с его стороны очередную подлянку. И его предчувствия оправдались. Смит вызвал к себе по важному делу. — Ты у меня в долгу, не так ли, Леви? — Что тебе нужно? Не увиливай, говори сразу по делу. — Командир решил отдать мне свои полномочия. Я хочу, чтобы ты возглавил специальный отряд по уничтожению титанов. Пока негласно, в моем прямом подчинении. Отберешь сам себе людей, лучших из солдат. Твои друзья теперь уже вряд ли вернутся в строй, и тем более мне скоро предстоит отдать их в руки гражданских врачей. — Другого идиота на эту должность не смог найти? — хоть лицо Леви сохраняло надменно-спокойное выражение, во взгляде без труда читалась насмешка. Эрвин не обратил на нее никакого внимания, продолжая говорить обычным тоном. — Нет, вовсе не в этом дело. Я был несколько удивлен тогда, во время экспедиции. Твои друзья были напуганы, встретив титана лицом к лицу. Ты не то что не испугался, ещё и мгновенно среагировал, ринувшись в бой, и без колебаний отрубил ему руку. Думаю, будь ты на месте Изабель тогда, — у титана, в принципе, не было бы шанса нанести нам какой-либо урон. — Я не соглашусь на это. — Почему? — Не привык бросать друзей. — Разве я предлагал тебе их бросить? — Не предлагал, но подразумевал. Я не знаю, о чем ты думаешь, Эрвин, но подчиняться тебе я не собираюсь. Пока мои ребята здесь, я буду рядом с ними, и мне откровенно плевать на разведкорпус, титанов и прочую живность. На твои приказы, вылазки и интрижки. Надеюсь, ты четко услышал. Я останусь с ними, — высказав что хотел, Леви развернулся к выходу, намереваясь уходить. — Стой, — поднялся из-за стола Эрвин, размеренным шагом дойдя до двери и закрыв ее на ключ. — Тебе не кажется, что слишком просто укрыть свою задницу за стенами, сославшись на больных друзей? Взглянув на него, Леви почувствовал острый приступ тошноты. Он терпеть не мог эту хитрую, снисходительную, едва заметную улыбочку на лице замкомандира. — А тебе так необходимо, чтобы я променял людей, с которыми провел полжизни, на титанов? — Ты уже променял, согласившись вступить в разведкорпус. Ты военный, и у тебя есть обязанности и долг, — замкомандир, вздохнув, расстегнул пуговицу на воротнике идеально белоснежной рубашки. — Придется все же преподать тебе пару уроков по соблюдению субординации со старшими по званию. — И как ты собрался это сделать? — Я подчиню тебя себе. Для начала на уровне инстинктов. Путь к отступлению был перекрыт. Прижавшись спиной к стене, Леви поднял на Эрвина поистине испепеляющий взгляд, мысленно подвергая его самым жестоким и извращенным пыткам. Однако, в этот раз его воображение сыграло с ним злую шутку. Эрвин пока лишь выжидал момент, словно охотник, наблюдающий за тем, как мучается в его ловушке дикий зверь. — Ты боишься, сильнейший воин разведкорпуса? — Пошел ты! Что… Что тебе нужно? Когда он приблизился, Леви стало совсем не по себе, захотелось испариться из этого проклятого кабинета как можно скорее. — Только твое полное подчинение, — шепотом ответил Эрвин. Прикосновение руки к бедру даже через ткань брюк показалось обжигающе горячим. Эрвин не торопился, откровенно наслаждаясь беспомощностью, отражавшейся в темных глазах. Хоть отпетый бандит и не показывал своего страха и недоразумения, он напрягся, судорожно пытаясь найти лазейки из ловушки. Тихо звякнули пряжки набедренных ремешков, словно послужили сигналом к действию. Воспользовавшись преимуществом небольшого роста, Леви проскочил под рукой Эрвина, мгновенно оказавшись за его спиной. Раз так сложились обстоятельства, что выходом оставалось только убийство замкомандира, он с моральным удовлетворением принял для себя этот шаг. «Не доживешь ты до назначения командиром разведкорпуса», — не дав Эрвину опомниться, он размахнулся, собираясь ногой ударить его прямо в открытый бок. Не стоило так недооценивать замкомандира. Ловким движением он поймал ногу Леви и потянул его на себя, ударив локтем по лицу. Развернувшись, Эрвин крепко схватил его за волосы, сжимая до такой степени, что Леви заскрипел зубами, упорно сдерживая рвущийся из груди стон. От удара кровь пошла из носа, растекаясь по бледным губам. — Кажется, уроков понадобится больше, чем я планировал, — хмыкнул Смит. — Отпусти меня! Живо! — угрожающе шипел Леви. — Ах ты, чертов… Договорить ему не дали мягкие губы Эрвина, подарившие потрясающий поцелуй с ярким, солоноватым привкусом от собственной крови. Ошарашенный таким шагом, Леви замер. Даже приоткрыл рот, позволяя себя целовать все горячее. «Попался», — внезапно сомкнул он зубы, прикусывая язык не успевшего среагировать замкомандира. Не одному ему тут строить ловушки. — Черт… — Эрвин зашипел от неприятной боли и хорошенько приложил Леви лицом о стену. — Плохой мальчик. Взяв ранее снятый набедренный ремень от УПМ, он закрепил его на голове своей жертвы, обуздывая столь опасный ротик. Быстро расстегнув такой же ремень с другой ноги Леви и связав им его руки за спиной, Смит остался доволен своей работой. Не подчиняющийся никому, строптивый рядовой в таком «обмундировании», даже со своим смертельно ненавидящим взглядом выглядел как никогда послушным. Несильным ударом в солнечное сплетение, Эрвин заставил его опуститься на колени и, схватив за шиворот, кинул к дивану у противоположной стены кабинета. — Любое воспитание должно сопровождаться болью. По-другому человек просто не усваивает уроки, — спокойно проговорил он, снимая с себя короткую куртку и наполовину расстегивая рубашку. В кабинете с каждой минутой становилось все жарче. Сняв с себя ремни, он проверил их на прочность резким хлопком, а затем прижал Леви грудью к дивану, шире расставляя его ноги. Расправившись с ширинкой, Смит стянул с его соблазнительно выставленной задницы белые брюки сразу вместе с нижним бельем и мягко коснулся бледной, упругой кожи сложенным вдвое ремнем. — Думаю, ты знаешь, что раньше в армии было принято пороть непослушных солдат, — произнес Эрвин обычным своим тоном, но в этот раз вместо приступа тошноты Леви почувствовал, как по его коже побежали мурашки, а тело напряглось в предвкушении дальнейшего действия. Однако, пока что грубая кожа ремня только скользила по ягодицам. Выбрав момент, Леви заерзал в надежде выбраться, и тут же получил звонкий удар по заднице. «Совсем охуел!» — хотел бы он высказать, но вместо слов раздавалось лишь невнятное мычание. — Ещё? — спросил Эрвин, став один за другим наносить сильные удары, пока ягодицы не загорелись болезненно-алым. В какой-то момент, достигнув состояния, похожего на аффект, Леви стал ощущать нечто совсем иное — чувство, когда кто-то многократно сильнее тебя берет над тобой верх. Ненависть к Эрвину только усиливалась, но боль постепенно вынуждала к подчинению. И что еще более ужасно — заставляла тело жить отдельной от разума жизнью, унижая окончательно. — А ты у нас, оказывается, испорченный мальчик, — откинув ремень в сторону, Эрвин не смог сдержать едва затаившейся в уголках губ улыбки, когда заметил, что у его строптивого подчиненного поднимался член. Леви в ответ лишь раздраженно прорычал, нещадно пытаясь перегрызть плотный ремень. — Тсс… Я никому не расскажу. Это будет нашей маленькой тайной, — шепот ненавистного голоса прямо над ухом прозвучал даже как-то успокаивающе. Леви снова дернулся, чувствуя, как затекают руки, но тут же замер, широко раскрыв глаза и громко, отчаянно захрипев. Ощущение одних только пальцев, проникающих в тело, было не просто болезненным. Оно било по самолюбию, по самым слабым его местам, унижало, втаптывало в грязь до безумия глубоко, заставляло просто захлебываться ею. И еще сильнее добивало то, как трепетало от удовольствия тело и оттого пробуждались самые темные закоулки подсознания, глушащие разумные мысли, заставляющие раствориться за пределами беспощадной реальности. «Чертов змей… Я убью… Клянусь… Убью тебя… Если остановишься…» — Леви шипел, втягивая носом воздух, но больше не дергался. Решив, что подготовки достаточно, Эрвин оставил его и присел рядом на диван. Вдоволь усладив себя зрелищем, что было перед его глазами, он грубо потянул за ремни на руках, притягивая Леви к себе, окончательно стягивая с него брюки и усаживая к себе на колени. Тот, почувствовав насколько сильно натянулись штаны Смита в районе ширинки, насмешливо прищурился, подумав: «Он точно больной. Конченый садист». — Уже не терпится? — поразительно спокойной была реакция Эрвина. Леви только и смог помотать головой, но в ответ на это услышал: — Твоё тело сейчас гораздо более честное. Даже при не столь удобном положении, Эрвин быстро расстегнул и стянул вниз брюки, освобождая основательный ствол своей уже пульсирующей плоти. До боли сжав ягодицы Леви, он резко и глубоко ворвался внутрь жаркого тела, замирая на некоторое время, чтобы дать тому возможность привыкнуть к новым ощущениям всем нутром. Зажав зубами грубую кожу ремня, Леви застонал. Хоть боль и была привычной в его жизни, сейчас она совсем иная, неподдающаяся никакому более или менее логичному определению. Близость с Эрвином ненависти не умаляла, но беспрекословно подчиняла. Его держали уже не просто какие-то ремни, а сильные, ничем неискоренимые природные инстинкты. Медленные, неторопливые толчки внутри вырывали из груди стоны, сливавшиеся в единую мелодию с тяжелым дыханием Смита. Неудобное положение и затекшие руки, тупая боль внутри, граничащая с поистине животным удовольствием — все смешалось воедино. Эрвин только зачем-то снял ремень, освобождая голову Леви, грубо сминая пальцами его раскрасневшиеся губы, заставляя открывать рот и судорожно, глубоко вдыхать спертый в жарком кабинете воздух. Обхватив лицо Леви руками, Эрвин ненадолго убавил темп своих движений, чтобы прошептать: — Теперь ты научишься субординации… — Не думай… — прошипел Леви в ответ. — Не думай, что… если всадил мне… член в задницу… то уже… подчинил… — Такова природа… Более слабые самцы подчиняются более сильным… — Кто… Кто тут… более слабый? — выдавил из себя слова Леви. Но даже запредельное удовольствие не позволило ему так просто сдаться. Приняв правила игры, он стал сам двигать бедрами, насаживаясь резко, грубо, испытывая при этом боль. Но глядя на то, как, постепенно теряя себя, закатывал глаза Смит, он получал ни с чем не сравнимое моральное удовлетворение. Именно оно и заставило Леви испытать поразительной силы оргазм, почти выбивший его из сил. Эрвин милостиво позволил своей жертве отдышаться и неторопливо вышел из его тела. Осторожно усадил он Леви на пол, поскольку тому самостоятельно двигаться было пока тяжело. Приказным тоном, без каких-либо ноток укора или усмешки, Смит произнес лишь одно слово: — Дорабатывай. Леви поднял на него свои темные, затуманенные глаза, брезгливо поморщившись. — Дорабатывай, — более настойчиво произнес Эрвин. Третьего раза не потребовалось. Леви послушался и, подвинувшись ближе, принялся водить языком вдоль по стволу напряженного члена замкомандира. Постепенно отходя от оргазма и прояснивая сознание, Леви снова вернулся в омут собственной ненависти к этому блондинистому подонку, так беспардонно его унижающему. Как никогда, сейчас Эрвин был беззащитен и открыт, даже прикрыл глаза от удовольствия. Самое время нанести удар в отместку за все. Отстранившись и мысленно настроившись, Леви вобрал член Смита в рот почти до половины и только-только собрался заставить его как минимум орать от боли, как вдруг сильная рука вновь стянула волосы на затылке. Леви самому впору было подать голос. Эрвин словно предугадал его задумку и, внимательно вглядевшись в серые глаза жертвы, хладнокровно и размеренно произнес: — Не строй из себя титана. Не пытайся съесть того, кого не осилишь. Он буквально впечатывал каждое слово в сознание Леви, клеймя его зависимостью. И что самое ужасное — Леви понимал, что поддается. Рефлекторно поддается этому взгляду, отражающему полную власть, сильным, удерживающим его рукам и этим холодным, будто сталь, словам. Леви принялся послушно отсасывать у своего личного командира. Уже командира. Старательно пропуская член в своё горло, постанывая, вибрацией от звука он старался доставить удовольствие не только ему, но и себе. Смит тяжело дышал, наблюдая за тем, как скользили нежные, бледные губы по стволу, увеличивая темп. Он сейчас держал Леви на своеобразном «поводке», то ослабляя хватку пальцев на его волосах и позволяя вкусить немного свободы, то наоборот, сжимая их и направляя его голову. В теле будто закручивали невидимую пружину: оно было настолько напряжено, что любое движение казалось настоящей пыткой. Ахнув, Эрвин едва успел отстранить Леви от себя и кончил ему на лицо. Спустя пару минут, немного очнувшись от послеоргазменного дурмана, он только и смог чуть приподнять уголки губ, символизируя довольную улыбку. — Ты… меня испачкал… — недовольно пробурчал Леви, дернув связанными руками. Ощущение спермы на лице было, мягко говоря, не из приятных. Достав из кармана рубашки носовой платок, Эрвин нагнулся к нему и аккуратно вытер хмурую мордашку своего подчиненного. — Я испачкал, я и вытру. Даже в таких случаях я несу ответственность за тех, кто в моем подчинении.***
— Меня удивляет, что капрал с таким отрешенным спокойствием выполняет любые приказы… — задумчиво произнес Эрен как-то в разговоре с Петрой. — А ты думал, что он себе на уме? — Вроде того. — Знаешь, — девушка настороженно огляделась и тихо продолжила. — Говорят, раньше так и было. Он ведь в прошлом известный убийца. — И что же случилось потом? — Не знаю… Мельком услышавший их разговор Леви хмыкнул, мысленно ответив: «У меня просто был хороший преподаватель… по субординации».