Трудности писательской деятельности

Время обеда. Конечно же, завтрак всегда готовил заботливый хён, но он валялся в кровати, и будить его рано утром дружеским пинком у Кюхёна не поднялась нога, поэтому, перебившись кофе с шоколадкой, парень решил скоротать оставшееся время в курилке. Выпустив серый дым в потолок, Кюхён присел на корточки. Последнее время его одолевали некоторые мысли, и сейчас было самое время разложить их по полкам. Итак: Сонмин и тот сон. Тогда он действительно возбудился. Это же не может значить, что он такой вот скрытый гей? Но Сонмин привлек его именно в сексуальном плане. Мимо открытой двери прошла секретарь главного редактора, Юри. Задержавшись взглядом ее на аппетитных бедрах, Кюхён удовлетворенно вздохнул. Юри его тоже привлекает в сексуальном плане. Отлично, он хотя бы бисексуал. Хотя как можно об этом говорить? Кюхён попытался представить кого-нибудь еще, но в голову лез только Донхэ. Позволив Хэ в одних белых трусах покружиться в различных позах, Кю не почувствовал ничего, кроме веселья. Настоящий хён никогда бы так не сделал. Потом Кюхён представил его абсолютно голым. И снова ничего. Представил его в латексе, с вибратором, с кляпом во рту — ничего, кроме смеха... Хотя нет, Донхэ с вибратором его здорово взбудоражил, даже во рту пересохло. - Эй, чего ты тут скорчился? Кю от неожиданности вскочил и стукнулся лоб в лоб с Хичолем, журналистом из соседнего отдела. Тот отпихнул его от себя и поправил и без того идеальную прическу. - Ой, ну тебя, ты меня так убьешь, - сморщился он, отряхивая невидимые пылинки, - Чего грузишься? - Да, есть тут одно дело, - сразу признался писатель и выложил хёну все. Хичоль был из таких людей, от которых нельзя ничего скрывать. Он все равно выведет тебя на чистую воду, выскажет все, что думает, как бы жестко это не звучало, да еще и вдоволь поиздевается над твоей ситуацией. А потом, вот так просто, даст совет. Но ради решения своей проблемы можно было и потерпеть унижения. К тому же, Хиним заочно считался человеком с богатейшим опытом. Никто не спрашивал, откуда он у него, или где доказательства того, что он вообще есть. Все верили и внимали. Прыснув, Хичоль провел рукой по затылку и улыбнулся: - Если тебе так уж интересно, то возьми и попробуй. Стоп. Где его шуточки? - Что ты так смотришь? Кюхённи, ты меня пугаешь, только не говори, что хочешь попробовать со мной. Кю торопливо потряс головой: - Я не такой идиот! Заметив, как Хичоль мгновенно посуровел, он торопливо добавил: - ...хён. Если к Хи не проявлять должного уважения, то он удалит твой номер из списка контактов, перестанет с тобой здороваться и вообще о каком-то общении можно будет забыть. Поначалу он терпел наглого младшего, но потом пояснил, что еще немного, и он даже ручкой на прощание не помашет. - Мда, видимо, ты всерьез задумался над этим, раз даже никакие особо колкие шуточки не отпускаешь, - как-то понимающе хмыкнул Хичоль и щелкнул зажигалкой, - Куйсянь. Кюхён слабо поморщился. Это «Куйсянь» он слышал от коллеги последние несколько месяцев. А все из-за троих китайцев. С фотографом Хань Гэном Хи даже хорошо подружился, а вот двух редакторов, кажется, их зовут Чжоу Ми и Генри, не подпускал ближе совместной пьянки. Генри, вообще-то, являлся гражданином Америки, но это было неважно. Имя наполовину китайское — значит, китаец. Но китайцы были в его кругу постоянно, а значит, смешения культур было не избежать. Пока Хичоль не бросил окурок в пепельницу и не ушел, ободряюще подмигнув, Кюхён оставался спокойным. Стоило двери закрыться, как он снова опустился на пол. Попробовать, значит?... * Четверг плавно перетек в пятницу, а вечер пятницы слился в одно целое с субботой. И вот наша парочка стоит у барной стойки, попивая мартини. Кюхён повернулся, глянув на светящегося от радости Хэ. Тот с самого утра унесся в парикмахерскую и вернулся через пять часов, сияя как новенький пятак. Не вызвав у друга ничего, кроме хмыканья и фразы: «Смотри, волосы выпадут, лысому тебе никто не даст!», он показал ему язык и самозабвенно предался выбору одежды. Видимо, эта вечеринка была ему как-то особенно важна. - Кю, расслабься, - Донхэ улыбнулся, стукнув пальцем его бокал. - Да все нормально, - Кюхён улыбнулся в ответ. - Просто все дело в том, что ты социофоб, - с умным видом изрек Хэ. - Просто кто-то давно не оставался спать в ванной, - парировал Кю, подняв брови. Опасаясь наказания, которое обязательно последует, если он не перестанет болтать, макененщик надулся и прильнул к мартини, делая очередной глоток. Свет медленно тухнет, включаются прожекторы и цветные шары, музыка начинает бить по ушам: официальная часть, наконец, закончена, можно начинать сходить с ума, танцуя и втягивая в танец других, обливаться спиртным и зажимать кого попало в углу. Именно за этим Кюхён и пришел. И не встречаться с Сонмином. Просто так, на всякий случай. Заметив неподалеку трёх уже «знакомых» моделей, Кю наклонился к Хэ и зачем-то спросил: - Тебе нравится Сохён? Тот, не ожидав, вздрогнул. - Не-а, по мне, так Тиффани куда симпатичнее, - протянул Донхэ, звуча при этом не очень заинтересованно. Кюхён кивнул. Хэ залпом допил и, махнув рукой, слился с танцующей толпой. Не встречаться с Сонмином? Ну конечно, только не в этой жизни. Не успевает Кю как следует оглядеть зал, как к нему скользит Мин, обдавая винными парами. - Кюхён-а! Пойдем танцевать! Отдадимся музыке! - кричит он, заглядывая в лицо писателя. От прежней скромности не осталось и следа: глаза горят сумасшедшим огнем, губы закушены, и белая рубашка уже наполовину расстегнута. Писатель понимает, что все же боится Сонмина. Особенно сейчас, когда он пьян. Стоит моргнуть — и на сотую долю секунды в голове возникает унизительный сон. Но Сонмин в этом не виноват, поэтому Кю, стараясь подавить свое отвращение, мягко отталкивает его в сторону танцующей толпы и отвечает с ухмылкой: - Я еще слишком трезв. - Как хочешь! - и Мин покорно скользит на танцпол, качая бедрами и головой в такт музыке. Еще полчаса, еще бутылка мартини — и в голове приятная дымка. Кюхён, ухмыляясь, лениво отрывается от барной стойки и направляется в середину зала.