(Don't) Save me

Это темнота. Вязкая, чёрная, просачивающаяся сквозь пальцы, душащая, заливающая глаза и уши. Я не могу вздохнуть, утопая, а голова готова взорваться. Дна нет. Ты падаешь и не в силах понять, то ли умер, то ли это тьма и есть жизнь. Я вижу всё. Переставляя фишки, одну за другой, я оттягиваю свой неизбежный конец, когда мой разум сотрется, оставляя за собой лишь злобную улыбку. Это ведь ты, Стайлз, ты будешь ждать, пока проблемы исчезнут сами собой. Исчезнешь ты – исчезнут и они. Будто в старом кинотеатре, обитом досками, я сижу, привязанный к креслу, и смотрю, как двигаются картинки перед моими глазами. Первое время я кричал. Первое время я рыдал. Первое время я вырывался. Первое время я не понимал, зачем. Потому что на экране постоянно мелькают эти слова. «Так хочешь и ты». И я верю ему. Наматываю круги вокруг спиленного Неметона, до крови врезаясь ногтями в голову, вырывая волосы, кусая губы. Это я? Или это не я? Кровь на моих руках – она настоящая? Или принадлежит кому-то другому? Меня уже нет? Или я всё ещё здесь? Не знаю. Сколько прошло времени? Час? День? Год? Это смешно. Я плод воображения. Я, кажется, не существовал никогда. А воспоминания лентой испорченного магнитофона крутятся вспять. С противным скрипом, будто несмазанные шестерёнки, вокруг моей головы раскаляется воздух. Мать твою, Стайлз, это и есть твоя голова! Ты в своём собственном разуме, покорёженном, испорченном и прогнившем сто тысяч лет назад. Голова кружится. Он путает меня, почти каждую секунду сменяя обстановку: школа, дом, полицейский участок, лофт Дерека, комната Скотта, лес. В каждой сцене одно воспоминание. Из которого я стёрт. Стёрт? Меня там не было. Призраком я блуждаю от угла к углу, а мимо меня мелькают знакомые лица. Они страдают, кричат и плачут. Они не зовут меня, они боятся меня. Бегут от меня. Они в ужасе. От того, что внутри. От того, что неизбежно. Я чувствую, я ощущаю, как течёт страх и хаос по моим венам, как кричит Лидия, как рычит Скотт. Изображение мутнеет, будто моё сознание переключается между двумя разными людьми, и картинка на экране покрывается рябью, определяя, чей ход следующий. Но ведь… я здесь один. Моё тело – оно моё. Разум не мой. Это я? Я сам поворачиваю рукоять меча. Я сам закладываю ловушки. Я сам. Я убиваю людей, потому что мне это нравится. Крики и шум, сколько внимания. Сколько оваций! Сколько крови от малейшей проказы. Ведь никто никогда не замечает Стайлза. Вокруг есть столько крутых ребят, спасающих людские жизни. Они спасают, ну что ж, а я буду их забирать. В уплату за свои старания, за страдальческое душевное расстройство, за срывы и панические атаки, за нехватку воздуха в лёгких и колючую проволоку на своём горле. За кошмары по ночам и бессилие перед необратимым. Он так… так сладко говорит. Тихо и медленно. Искажённый злобой голос меняется с каждой минутой, превращаясь в манящее нашёптывание. Я не могу разглядеть его очертания, когда реальность огибает нас. Я играю с этим забинтованным лисом в Го, переставляя фишки раз за разом. Раз за разом он меняется. Но как бы я ни присматривался, передо мной всегда сидит лишь один человек. Я. «Это ведь так просто, Стайлз. Все, кто любит тебя – ложь. Все, кого любишь ты – лгуны. Они обманывают тебя, Стайлз». Чёрное мешается с белым, и, кажется, лишь этот белый зал остался девственно чистым. Вруны. Лгуны. Обманщики. Вы стёрли меня из своей жизни. Когда он подходит к зеркалу и улыбается мне моими глазами, моим ртом, я вздрагиваю. Оковы на сиденье в зале исчезают. И я невольно машу самому себе, осознавая – тело двигается ровно так, как я того хочу. Улыбаюсь как дебил. Стайлз ничего не значит для вас, сукины дети! Мой разум покинул меня ещё тогда, когда психованный дядюшка Дерека впился своими зубами в бок моего лучшего друга. Когда жизнь проехалась по моим ногам бульдозером, вкопав башку в землю ковшом. Держаться за реальность – должен ли я? Должен ли? Это реальность? Нет. Вот здесь – реальность. В свободном просторном месте, тихом, где лишь шёпот и шорох девяти хвостов. Где лишь игра в чёрное и белое. Каждая фишка по-своему важна, ни одной более или менее ценной фигуры. Шахматы – глупая игра. - Спасите меня, - я кричал, пока не охрип, пока слёзы на моём лице не высохли, оставив солёные разводы. Пока голос не превратился в тонкую нить белого волокна. Её не услышать, если не протянуть рядом точно такую же, чёрную. - Выпустите! Зачем мне бежать из своей собственной головы? Зачем мне бежать от себя? Моё мышление не имеет границ и дверей. Я не был заперт. Нужно было лишь… немного приоткрыть дверь. «Смотри, Стайлз, как просто. Они не тронут тебя, пока я с тобой, пока защищаю тебя. Твоя душа непоколебима, Стайлз. Впусти нас, впусти, запри свои страхи снаружи, оставь нас внутри». Это война для тех, кто считал меня ничтожным. Всех, кто считал меня ничего не значащим. Мне не жаль вашей жизни. Мне не жаль вашей смерти. Мне не жаль вас. Внутри меня консенсус. Это противостояние снаружи. Душа, бьющаяся о стенки бутылки, она не нужна мне. Слышите?

В о й н а.

Темнота. Вязкая, чёрная, приятно обтекающая тело, освобождающая лёгкие от душного воздуха, очищающая мой взор от этой реальности. Я спокойно держусь на плаву, греясь в невидимых лучах бездонного тёплого моря умиротворения. Страх… исчез. Не просыпайся, Стайлз. Реальность – сон. Реальность – ложь. Они хотят снова убить меня, убить своей пустотой, своей грёбанной жизнью, разрывающей мозг на части. Они не понимают, что я умнее. Мы умнее. Мы обманем их всех.