История настоящей любви.

Глава раз: Бабочка. Однажды в голову Панси Паркинсон пришла мысль, которую девушка не повременила озвучить: - А знаете, мне тут в голову пришло... Мы ведь последний год в школе учимся. Сказано это было на обеде прямо за столом Слизерина. Но главное то, что это вызвало очень противоречивые чувства у всех семикурсников учащихся в школе повторно вместо прошлого года — года войны, года победы, года глобальных изменений не только в мире, но и в самих детях, волей неволей втянутых в это безумие. Да что там дети, даже взрослые и те изменились. Драко Малфой, слышавший эти слова Паркинсон, отчасти даже вздрогнул. Ему после этого года в Хогвартсе придётся уехать к бабушке во Францию. Что бы там ни было, но уезжать туда он не хотел. И при этом его даже не спросили, а как всегда поставили перед фактом. Белобрысую голову юноши начали посещать невесёлые мысли. Проблема была одна — Драко, по его собственному мнению, слишком многое ещё держало в Британии. Правда, сказав об этом отцу, он получил прямой вопрос: «Что тебя здесь держит?» Объяснить это Драко не мог — отца ведь удар хватит, если он узнает. Не услышав ответа и взирая на почти спокойного сына, Люциус произнёс тогда: «Если ты назовёшь хоть одну стоящую причину, я напишу бабушке, что ты не приедешь». На этом аудиенция была окончена. «Сволочь. Просто сволочь. Нет, чтобы здесь меня оставить...» Так размышлял теперь Драко, краем уха слушая обсуждения заданной темы. У всех были разные планы. Кто-то уже знал, куда пойдёт учиться дальше, кто-то хотел сразу пойти работать... - А я женюсь. Эту фразу почти с гордостью проронил один из семнадцатилетних семикурсников. Ему, конечно, никто не поверил — маловат ещё пацан. Но вот Драко эта фраза зацепила. Он тут же вспомнил Кэтти — приёмную дочь своей бабки во Франции. И тут-то до него дошло. И то, что до него дошло, его не обрадовало. Малфой подскочил и опрометью вынесся из большого зала. В мгновение ока, добежав до тупика в одном из дальних коридоров, он осел на пол, тяжело дыша. - Чёёёрт. Да он меня женить решил. Паскуда. Даже не спросил. Ненавижу! Драко с силой долбанул по мраморному полу. В ближайшее окно с улицы бил яркий свет последнего осеннего солнца. Несмотря на то, что была уже поздняя осень, на улице было всё ещё по-летнему тепло, а в коридорах школы безумно душно, поэтому все окна были открыты. Солнечный свет лился на мраморный пол и играл с пылинками. В окно впорхнула лёгкая пёстрая бабочка, закружилась в солнечном свете и села на пол. Совсем рядом с рукой Драко. Юноша её не замечал до тех пор, пока та не заползла на крепко сжатый кулак. Малфой дёрнулся и резко глянул на руку. Бабочку это, похоже, не волновало, она продолжила ползти на странную преграду, попутно меняя цвет с ярко-оранжевого на почти серебряный. Драко поднял руку к глазам и посмотрел на бабочку более пристально, но и это её не смутило. Насекомое дёрнуло крыльями и наглым образом переместилось на нос аристократа. - Эй, - Драко забавно наморщил нос, чуть помотал головой пытаясь согнать насекомое, но бабочка словно приросла к носу юноши, - Да слезь ты! Драко изо всех сил мотнул головой, от чего тщательно зачёсанные назад волосы разметались, но чёлка была коротковата для того, чтобы согнать насекомое с несчастного носа. Тут раздался смешок, Драко резко повернулся на звук, сразу забыв о бабочке на своём носу, и это стало отчасти ошибкой. - Малфой, всё делается гораздо проще, если конечно это не изощрённая попытка свести меня с ума, - с этими словами тёплый палец скользнул по нежной коже переносицы, а другая рука, без всякой нужды, отвела чёлку с глаз блондина. Через мгновение оба прикосновения исчезли, и Драко поднял голову. Поттер уже стоял у окна, подняв руку на уровень груди. Бабочка чуть пошевелилась на его пальце, а затем раскрыла крылья, показывая зелень на их изнанке, и упорхнула в раскрытое окно. Впрочем, бабочка Малфоя не волновала, а вот тот, кто её отпустил с лёгкой улыбкой на губах, действительно был важен. Ведь именно этот человек, узнай отец о чувствах к нему сына, стал бы причиной инфаркта вышеупомянутого отца. «Потому что я и сам не понимаю, откуда это взялось. Но когда я понял, что это за чувство, странным оно не показалось. Казалось, что так и должно быть, что это вполне нормально. А ещё, что это взаимно. А потом...» А потом, на Тёмном озере, из окна класса по трансфигурации Драко Малфой увидел Поттера и девку Уизли. Они крепко держались за руки и смотрели в синее небо с такими милыми лицами, что у Малфоя даже от воспоминания ком вставал в горле и парень не знал чего больше хочется, плакать или, извините за грубость, блевать. Вот тогда все мысли о взаимности покинули первые полки его сознания и были упрятаны подальше, но не выкинуты, потому что Надежда умирает последней. И сейчас эти самые надежды на взаимность вдруг всколыхнулись, но было в сердце Малфоя кое-что, что не могло просто так, необоснованно выпустить эти надежды. Это была истинно слизеринская гордость, или Малфоевская, если вам так угодно. И именно эта гордость заставила Драко подняться с пола и пройти мимо своей слабости. И только перед тем, как зайти в другой коридор он обернулся и посмотрел в зелёные, от чего-то грустные глаза. - Спасибо... Не жди. Чуть дрогнувшим голосом сообщил Малфой и удалился. Гарри только покачал головой ему в след и вновь посмотрел в окно, где на их излюбленном месте сидела Джинни. Сидела одна и ни о чём не сожалела. Потому что если женщина любит, она почувствует, что что-то не так и отпустит. Как бы тяжело это ни было.