Пронзил мне сердце в час ночной Сон вещий огненной стрелой. Мир вспыхнул словно сущий ад! Никто ни в чём не виноват... (Unreal — Проклятье мертвых роз)
— Никчемная Тсуна, скажи, где твои дорогие друзья? — с усмешкой спрашивала какая-то одноклассница, вырывая девушку из легкой дремы. Савада приподняла голову над партой, часто моргая и оглядываясь в поисках говорившего. Мияма Норико, заметив такое пренебрежение к своей персоне, фыркнула. Она схватила Тсунаеши за руку, больно сжимая запястье, и дернула в свою сторону. — Отвечай, когда тебя спрашивают, будь добра! Где Гокудера-кун? — прошипела Мияма, мигом теряя весь свой «лоск». Некоторые одноклассники удивленно поглядывали в их сторону — Норико всегда имела репутацию милой девочки, которая и муху обидеть не способна. Чуть поджавшая губы Тсунаеши была доказательством, что девушка отнюдь не так бела и пушиста, как хочет казаться. — А, это ты, Мияма-сан, — Савада устало вздохнула. — Пожалуйста, отпусти, — девушка взглянула в глаза однокласснице, пытаясь отцепить ее руку от своей, и уже сама невольно сжала пальцы так, что Норико вскрикнула. — Ребята в Италии, сколько раз еще повторить, чтобы даже до тебя дошло? Надоели. Как же надоели эти чертовы одноклассники со своими вечными расспросами! Уже несколько дней они только и делали, что донимали Тсунаеши одним вопросом: где Гокудера, Ямамото и Сасагава. О последнем постоянно справлялись члены оставшегося без капитана боксерского клуба. Девушке ничего не оставалось, кроме как терпеливо объяснять: они перевелись учиться в Италию, потому что решили, что так будет лучше. Никто не верил и, собственно, правильно делал, но не рассказывать же им о мафии! Мияма, потирая запястье, на котором точно останутся синяки, сейчас чем-то напоминала мегеру. Она выглядела разъяренной, даже побелела от злости, и хотела уже ударить Тсунаеши, но в класс ворвался какой-то парень, сообщивший, что через пять минут все должны собраться во дворе школы: Дисциплинарный комитет будет проводить полный осмотр соответствия формы. Савада почти невозмутимо встала, поправляя юбку, резковато отстранила Норико и направилась к выходу. Мияма удивленно уставилась ей в спину: Тсунаеши никогда не проявляла подобной наглости. Сидящая неподалеку и внимательно следящая за происходящим Киоко вскочила и, поторопив Хану, ринулась следом за Савадой, перед этим наградив Норико укоряющим взглядом. Выстроившись в три шеренги, ученики стали осматриваться: Хибари Кея почему-то опаздывал. Он всегда присутствовал при досмотре, приходя заранее, часто даже сам принимал в нем участие. Этого подростки боялись больше всего: даже у самых «примерных» Хибари умудрялся находить какой-то изъян. Но Кея так и не появился, а члены комитета во главе с Кусокабе Тецуей стали проходить вдоль рядов, выискивая взглядами у подростков запрещенные детали одежды. Несколько человек уже попались и теперь шли, поникнув головами, куда-то в сторону спортзала. Кто-то предположил, что Хибари именно там дожидается своих жертв. Во дворе школы нарастал гул, который никто даже не пытался прекратить, что еще больше удивляло ничего не понимающих учеников. Кусокабе подошел к Саваде, бегло осматривая ее форму (жилетка была немного помята, да и волосы не убраны, но в целом все соответствовало правилам). Только теперь девушка заметила на рукаве Тецуи повязку с подписью «заместитель главы Дисциплинарного комитета». Юноша носил ее очень редко — ученики и так прекрасно знали, кто он, а право носить повязку в повседневной жизни сохранялось только за Кеей. — А где… Хибари-сан? — все-таки рискнула спросить Тсунаеши, схватив Кусокабе за руку, когда тот уже отвернулся от нее, так и не отправив на раздачу наказаний. — Перевелся в Италию, — спокойно ответил Тецуя. — Как это? Почему он… он же обожает Намимори! — слишком уж громко вскрикнула Тсунаеши, и несколько учеников с любопытством поглядели в их сторону. — Это я хочу у тебя спросить, Савада-сан, — хмуро бросил заместитель Кусокабе и, резко развернувшись, ушел в другую сторону. Словив на себе несколько заинтересованных взглядов и краем уха уловив фразу из чьего-то разговора о том, что теперь из-за нее пропал еще и «ужасающий Хибари», Тсунаеши обреченно вздохнула. Надо же было догадаться спросить при всех! Теперь одноклассники, да и не только они отстанут действительно нескоро. Сообщив беспокоящейся Киоко, что у нее разболелась голова, Тсунаеши двинулась к входу в здание школы. Торчать здесь стало невыносимо, и Савада понадеялась выбить у Шамала справку, чтобы отправиться домой. Она старалась задавить подозрение о том, что Трайдент тоже уехал. Опасения оказались неоправданными: врач обнаружился на своем месте, перебирая какие-то инструменты. Услышав скрип двери, он, не поворачиваясь, вполне вежливо оповестил: «если ты парень, то можешь катиться отсюда». Повторного скрипа не послышалось, и Шамал соизволил обернуться. Чуть хмурое лицо мгновенно преобразилось: глаза заблестели, а на губах заиграла милейшая улыбка. — Что такое, Тсуна-тян, не хочешь идти на физкультуру? Или, может, ударилась? Давай я тебя осмотрю, — пропел мужчина, вставая со стула и надвигаясь на Саваду. — Не совсем. Я плохо себя чувствую и хочу отлежаться дома, — Тсунаеши мягко улыбнулась, ненавязчиво отступая к двери. Ну, она же знала, на что шла. — Ах, вот оно что… ну что ж, я понимаю тебя, отъезд друзей — неприятная штука. Вы общаетесь? — Шамал вернулся к столу, покопался в каких-то бумажках и уселся обратно на стул, принимаясь заполнять справку. — Да, Гокудера-кун уже звонил трижды. Они с ребятами еще в гостинице, Азуро почему-то не торопится ехать к Девятому, — тема была больной и стоило затоптать ее на корню, но девушка все-таки ответила. — Ну, ты можешь мне поверить, причины на это есть, — мужчина загадочно усмехнулся, вручая девушке заполненную бумагу. — Хорошо, ты можешь идти, с завтрашнего дня начинаются выходные, так что до их конца ты совершенно свободна. Он чуть ли не выставил Тсунаеши за дверь, не дав даже спросить, что это за причины. Девушка пожала плечами, решив, что это все заскоки «престарелого мафиози», и поспешила в класс, чтобы отдать справку куратору. Саваде повезло: досмотр еще не закончился, и у нее выдалась возможность ускользнуть незамеченной. Она как раз подходила к главным воротам, лениво поправляя сползшую сумку на плече, когда почувствовала, как в это самое плечо цепко и на удивление сильно впились чьи-то тонкие пальцы. Тсунаеши даже не успела обернуться, как оказалась прижатой спиной к прутьям ворот, лицом к лицу с Миямой. Та смотрела гневно и высокомерно, так, словно не погнушается никаких методов, чтобы получить свое. Савада хмыкнула: эта капризная девчонка даже рядом не валялась с Занзасом или Мукуро, которые действительно были пугающими. — Что смешного? — взбеленилась Норико, еще сильнее сжимая плечо одноклассницы. — И ты не ответила на мой вопрос. Я уверена, что ты к этому имеешь отношение, так что куда пропали ребята, по которым сохла большая часть школы? Даже Хибари-сан внезапно уехал! — Я здесь не при чем, — Тсунаеши нахмурилась, пытаясь сбросить ладонь собеседницы с плеча. — И не понимаю, что тебе от меня нужно. — Я, может, и поверю, что это не по твоей вине они уехали, но ты точно знаешь, почему они это сделали, — прошипела Мияма, не расцепляя пальцев, — ты же постоянно рядом с ними крутилась! И что они только нашли в тебе, Бесполезная Тсуна? Защищали… хм, а ведь теперь-то тебя и защитить некому! Они что, бросили тебя? — издевательским предположила Норико, не замечая, как Савада почти до боли сжала руки в кулаки. «Еще хоть одно слово — и я за себя не ручаюсь!», — думала девушка, глядя в обезображенное насмешливой ухмылкой лицо собеседницы, которое явно напрашивалось на то, чтобы его ударить. Тсунаеши даже слегка замахнулась, когда Мияма снова открыла рот, но удару не суждено было случиться. — Драки на территории школы запрещены, — холодно сообщил Кусокабе, подходя со стороны школы. — Думаете, раз Кея-сан уехал, можно забыть о правилах? Пальцы на плече Тсунаеши сжались еще сильнее, явно оставляя синяки. Норико тут же навесила на лицо привычную добрую улыбку и, как ни в чем не бывало, заявила: — Разве мы деремся? Мы же просто беседуем, правда, Тсу-тян? — темно-серые глаза уставились на Саваду, будто отдавая приказ. Та не ответила, но теперь уже решительно перехватила запястье Миямы, сжимая изо всей силы, и резко отстранила от себя. В этот раз Норико сдержала вскрик, но тяжело выдохнула — она и не знала, что «неудачница-Тсуна» такая сильная. — Я прекрасно все видел, так что нет резона врать, — безапелляционным тоном изрек Тецуя, награждая обеих девушек тяжелым взглядом. — Савада, ты, кажется, собиралась домой? Так вот и иди. А ты, Мияма, возвращайся в класс, через пять минут начнется урок. Норико зло сощурилась, несколько секунд решая, стоит ли все-таки ударить Тсунаеши, получив при этом хороший нагоняй от заместителя главы Дисциплинарного комитета, или же избежать проблем. Выбрав второй вариант, девушка оскалилась в сторону Савады — до конца учебы еще жить и жить, она всегда успеет «разобраться» с выскочкой-одноклассницей. — До встречи, Тсу-тян, — угрожающе произнесла она, резко развернулась и зашагала по направлению к зданию школы. Как только она скрылась из виду, Савада благодарно поклонилась Кусокабе, сказав тихое «Спасибо». Тецуя некоторое время смотрел ей в глаза, ничего не отвечая, но вскоре вздохнул. — Кея-сан сказал «присмотреть за зверьком». Не знаю, во что ты ввязалась и втянула других, но таких, как Мияма, будет еще много. Во всяком случае, благодари не меня, — он покачал головой и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Тсунаеши смотрела ему в спину до тех пор, пока Кусокабе не скрылся за поворотом. Отдаленно прозвучал звонок, оповещающий о начале урока. Нервно передернув плечами, Савада направилась к дому, продолжая размышлять над словами Тецуи. Она ведь не при чем! Уже не при чем. Да еще и Хибари уехал… от осознания этого факта в душе шевелилось неприятное чувство. Азуро настолько превзошел ее, что даже Кея бросил Намимори? Или здесь поучаствовал Реборн? Почему-то Тсунаеши была уверена, что без вмешательства аркобалено здесь не обошлось.* * *
— Хей, Азуро, может, все-таки объяснишь, почему мы все еще торчим в этой гостинице? Неделя прошла с нашего приезда. Я бы хотел увидеться со Скуало… надеюсь, он в порядке, — в очередной раз задал вопрос Такеши, когда остальные хранители — в том числе словно из ниоткуда появившийся Хибари — и новоявленный наследник Вонголы собрались в большой комнате гостиницы в Сиракузы. Хранитель Облака смотрел на все это очень неодобрительно, его вообще раздражала необходимость быть вдалеке от любимого города, причем, судя по всему, оставаться в Италии ему предстояло еще очень долго. Но возможность отрабатывать удары на Масси дорогого стоила, да и Реборн, так и не подравшийся с Кеей ни разу, был здесь. Впрочем, аркобалено Солнца находился сейчас в парадном поместье Вонголы, где, скорее всего, сейчас был и Девятый. И правда — давно пора туда поехать, в конце концов, нужно лишь взять машину и проехать чуть больше часа. Но Азуро почему-то не спешил являться «на ковер» к Тимотео и Емицу, который наверняка находился там же. Смутное чувство тревоги не отпускало наследника Вонголы. — Я экстремально не понимаю, чего мы ждем! — Рехей наворачивал круги по комнате, не зная, чем себя занять. В Намимори он бы наверняка сейчас занимался в клубе, тело требовало нагрузок. Но на спарринг с хранителем Солнца Вонголы никто не спешил соглашаться, и у несчастного Сасагавы то и дело чесались кулаки. — Я все понимаю, но… а, к черту все! Сегодня мы съездим туда, нужно разобраться со всеми проблемами как можно быстрее, — махнул рукой Масси, не желая в очередной раз вступать в спор со своими новоявленными хранителями. Ему тоже было тяжело, он скучал по матери, по некоторым членам своей теперь уже бывшей семьи, по друзьям вне мафии, даже по сестре. Во время звонков Гокудеры Саваде Азуро не очень хотел вступать в разговор, он опасался услышать в голосе Тсунаеши осуждающие нотки. Почему-то перед ней не хотелось оплошать, и дело было даже не в том, что девушка до сих пор более признана как наследница семьи, а скорее в ее характере. Она, даже будучи уже втянутой в мир мафии, сохранила при себе свою наивность, и хотелось полностью оправдать ее ожидания: стать самым лучшим боссом для Вонголы и хорошим Небом для хранителей. Масси прекрасно видел, как больно было Саваде отпускать их, и уже за это был готов проклинать свою интуицию. Хаято, Такеши и Рехею было намного спокойнее, ведь они наверняка не смогли распознать ее истинных чувств. Это оставляло на душе тяжелый осадок, ведь Тсунаеши рассматривала парней не как хранителей — Азуро уже понял, что они не «истинные», после слов сестры о том, как их собирали, — а как друзей. Сам Масси старался смотреть на них непредвзято, и это у него отчасти получалось. Он, конечно, считал их друзьями, но и не забывал, что они в первую очередь являются хранителями. Хранителями, которых он выбрал сам. Правда, предстояло еще найти Грозу и Туман, но у Азуро уже были мысли на этот счет. Машина подъехала к зданию через десять минут. На удивление, влезли все, кроме Хибари, который, так и не дождавшись драки, решил не ехать и ушел в свой номер, раздумывая над тем, чтобы найти Дино и поколотить его забавы ради. За окном мелькали симпатичные домишки, фонтанчики, античные постройки, высокие церкви, улыбчивые люди. Но по мере того, как многоэтажные дома сменялись обособленными друг от друга огромными оградами особняками у побережья, сторона монеты менялась — стало слишком малолюдно и непривычно тихо. По этим дорогам ездили только избранные. А учитывая, что в этой части пригорода располагалась большая часть «парадных», временных поместий кланов Альянса, веселья здесь ждать и не стоило. Однако среди всего этого безобразия, неспешно протекающего за окном — несмотря на высокую скорость езды, особняки сменяли друг друга все медленней, а территории вокруг них становились все больше, — нашлось одно очень яркое пятно. Меньше и мрачнее других, это поместье мало отличалось от нескольких виденных ранее, но здесь все прямо веяло жизнью, адреналином и опасностью. В окнах огромного дома то и дело кто-то мелькал, — из-за расстояния сложно было разглядеть, — где-то были раскрыты ставни, а на поляне перед домом расхаживали люди в смутно знакомых нарядах. — Особняк Варии, — сухо сообщил Азуро, видя заинтересованность хранителей. Ему хотелось проехать это место как можно скорее, потому как желания встречаться с элитным отрядом убийц пока в планы не входило. — Остановите здесь! — вдруг крикнул Рехей, отстегивая ремень безопасности. Водитель безропотно притормозил. — Ты куда собрался, Голова-трава? — пораженно спросил Гокудера, видя, что хранитель Солнца вылезает из машины. — Ямамото интересно самочувствие Скуало, и я не знаю, как дела у Луссурии! Вот пойду и экстремально узнаю! — честно ответил Сасагава и, пока остальные пытались отойти от его заявления, уже побежал к литым воротам, даже не задумываясь о том, что его могут банально не пустить. Водитель завел мотор и продолжил путь. Его дело — везти и останавливаться, когда нужно. Масси хотел приказать вернуться, но отчего-то передумал. Рехея вряд ли вразумит что-то, кроме личного опыта, потому стоит лишь понадеяться, что он легко отделается. Особняк Вонголы был все ближе.* * *
В очередной раз наткнувшись на Найто Лонгчемпа во время прогулки с детьми, Тсунаеши уже не удивилась. Хотя она до конца не понимала, следит ли он за ней — и зачем тогда? — или же это просто уже третье совпадение подряд, но в принципе компания наследника семьи Томазо не была ей неприятна, поэтому и избегать юношу Савада не собиралась. Привычно махнув рукой в знак приветствия, Тсунаеши улыбнулась. Она выглядела немного посвежевшей, по сравнению с тем, что было в первые дни после отъезда брата и друзей. Все-таки хорошо, что школа решила провести какое-то мероприятие, дав ученикам два дня лишних выходных в плюс к двум законным — сейчас как раз шел третий, — позволив детям хотя бы выспаться. Будь Найто чуть более наблюдательным, он бы заметил в глазах Тсунаеши странный блеск, как и то, что вся ее беззаботность была лишь успешно наиграна. Внешне ее внутреннее состояние почти никак не проявлялось: она продолжала улыбаться знакомым, смеяться над шутками, разговаривать с подругами… но все это было лишь непривычной девушке маской, чтобы никто не спрашивал, почему Савада такая мрачная, и не волновался. Из всех знакомых на ее состояние обратила внимание только Нана, но пока женщина молчала, опасаясь сделать еще хуже. Она не знала подробностей, но уже слышала, что лучшие друзья дочери недавно уехали, и была уверена, что все дело в этом. А в подобной ситуации разговором вряд ли можно помочь. Но Лонгчемп был собой, потому и не обращал внимания на тщательно скрываемые переживания девушки. Зато продолжал искать встреч, умудрившись заметить, что в его компании Тсунаеши улыбается чуть более живо, и это не могло не льстить. — Мы уже возвращаемся домой, — Савада кивнула в сторону бегающих вокруг нее детей. — Если хочешь, можешь пойти с нами. — Правда? В дом к Саваде-тян? — Найто готов был запрыгать от радости. — Я там не был уже так давно! Такая ностальгия… — Это было несколько месяцев назад, — засмеялась Тсунаеши, подхватывая Ламбо, когда тот, запнувшись обо что-то, полетел на асфальт. — Вот я и говорю — давно! Девушка и правда почувствовала некоторое облегчение. Нана сегодня ушла в парикмахерскую, потом планировала пройтись по магазинам, а значит, ее стоило ждать нескоро. Дети после прогулки вполне могли лечь спать, оставив Тсунаеши наедине с ее мыслями. Этого-то она и боялась — мрачное беспокойство охватывало все ее тело в такие моменты. Зарождающаяся депрессия понемногу пускала корни, из-за чего становилось все хуже. Особенно это проявлялось по ночам, когда непрошеные мысли все-таки появлялись в голове, а отвлечься от них не представлялось возможным. С каждым днем становилось все сложнее обманывать окружающих, что уж говорить о себе. Поэтому Савада постоянно искала способ занять себя. Лонгчемп прекрасно ей в этом помогал: своей безудержной энергией он каждый раз выдергивал ее из пучины смятения, не позволяя погрузиться еще глубже, даже если сам этого не понимал. Общение с ним помогало Тсунаеши держаться на плаву. Девушка была уверена, что если бы была возможность общаться с подругами, было бы еще легче, но Киоко уехала с родителями на выходные в какой-то город, и общение поддерживалось лишь на уровне телефонных звонков, а Хару поехала с отцом куда-то заграницу, где мужчине предстояло провести конференцию. С прочими же одноклассниками пересекаться совершенно не хотелось. Потому Найто, хоть иногда и раздражал своим неугомонным характером, был все же прекрасным антидепрессантом. — Во всяком случае, я согласен! — юноша поднял И-Пин, усадив ее себе на плечи, и зашагал к дому Тсунаеши. Та усмехнулась и, взяв упирающегося Бовино на руки, поспешила за одноклассником, который как раз рассказывал что-то забавное. Дом семьи Савада встретил их непривычной темнотой. Из кухни не доносился божественный запах маминой еды, по лестнице не бегали дети — которые, как и предполагала Тсунаеши, сейчас клевали носами, — а со второго этажа не доносились крики Гокудеры или Сасагавы. Уложив детей в гостиной, Тсунаеши повела Лонгчемпа в кухню, собираясь напоить чаем с печеньем. Найто поначалу удивленно молчал — ему было непривычно находиться в такой тишине, но долго держаться не смог, и уже скоро снова начал о чем-то болтать. Савада слушала с улыбкой, хотя мало понимала из того, что говорил юноша. Он медленно пил зеленый чай, словно смакуя его вкус, и только в такие моменты прерывался. Тсунаеши вспомнила, как сравнивала одноклассника с пчелой, и сейчас думала, что это действительно ему подходит. Так, безмятежно, прошло часа полтора, когда Тсунаеши вскочила, едва не уронив стул — она услышала из гостиной крики детей. Значит, они уже проснулись и умудрились переругаться между собой. Лонгчемп удивленно посмотрел на выбежавшую из комнаты хозяйку дома и, оставив недопитый чай — третью кружку уже — пошел за ней. В гостиной почти началась крупномасштабная война. Ламбо безостановочно смеялся, едва успевая отскакивать от ударных волн кулака Гьезы и маленьких предметов, попадавшихся под руку подруге. И-Пин же не оставляла попыток попасть в него, но вместо этого вполне себе успешно рушила комнату. Появившаяся в дверях Савада отвлекла обоих: Бовино замер на месте, а И-Пин, повернув голову в сторону входа, тем не менее запустила в друга пультом от телевизора. В этот раз она попала, причем в лоб, и вскрикнувший Ламбо потерял всякий интерес к Тсуне. — Только… спокойствие… — самовнушение не помогло, и мальчик, залившись слезами, полез к себе в волосы в поисках подходящего оружия. Первой под руку попалась базука десятилетия. Напрочь забыв все запреты босса семьи Бовино пользоваться ею, Ламбо наставил дуло базуки на замершую подругу. — Только не в доме! И не целься в И-Пин! — закричала Тсунаеши, бросаясь ему наперерез. Ламбо испуганно вздрогнул, когда Савада схватилась за оружие, желая отобрать, и нечаянно нажал на курок. Дошедший-таки до гостиной Найто застал только клубы розового дыма, заполнившие больше половины комнаты, и удивленных детей.* * *
В особняк Рехея пропустили на удивление легко: видимо, младшие офицеры посчитали его представителем какой-то семьи или заказчиком. Уже войдя в здание, Сасагава осмотрелся — было странно тихо, но парня не покидало ощущение, что за ним кто-то следит. Немой вопрос решился сам собой, когда где-то сбоку послышалось негромкое «Ши-ши-ши, кого это к нам нелегкая занесла?». А в следующий момент в сантиметре от носа хранителя Солнца промелькнул стилет. — Ты знаешь, что с тобой сделает босс, если увидит? — из тени какой-то статуи показался Бельфегор, сверкавший извечной улыбочкой. — Я пришел узнать, как дела у Луссурии! — громко и честно возвестил Рехей. — Тебя не звали. Лучше тебе свалить подобру-поздорову, а то ведь если мне прикажут, я нашинкую тебя в салат, — нараспев произнес Ураган Варии, вразвалочку пересекая холл. — А может, сделаю это и без приказа. Бельфегор хотел сказать что-то еще, но с другой стороны коридора показался виновник торжества. Луссурия, увидев у двери Сасагаву и приближающегося к нему товарища по оружию, поспешил замять ситуацию. Не то, чтобы ему была интересна судьба других людей, но конкретно Рехею мужчина был обязан жизнью. — Что тебя сюда привело? — пискляво спросил он, ненавязчиво оттесняя Бельфегора от гостя. — Я вижу, ты экстремально хорошо себя чувствуешь! — начал было пояснение Сасагава, но его тут же заткнули. — Ты говоришь слишком громко, — осуждающе проговорил Луссурия, жестом указывая идти за собой. — Бел прав, если босс увидит тебя, то точно поджарит и прикажет подать в качестве ужина… Несмотря на сюрреалистичность сказанного, он не соврал — прецеденты уже бывали. Правда, человечинкой варийцы не баловались, но факт того, что один такой малоумный заказчик, встретив отказ и не желая отступиться, оказался подан к столу, имел место. В итоге мясо, к которому никто не притронулся, отдали собакам. Протащив ничего не понимающего Рехея на второй этаж и втолкнув в свою комнату, Луссурия облегченно выдохнул. Пока Рехей с интересом осматривался — комната была даже слишком нормальной для своего хозяина, Луссурия перевел дух и смог приступить к расспросам. — Теперь можешь говорить. Что ты делаешь в Италии? Тем более, здесь… — Мы с мужиками решили сопровождать Азуро в качестве хранителей во имя ЭКСТРИМа! — заговорил Сасагава, но снова оказался перебит. — Погоди, погоди, что за Азуро? Ты ведь хранитель Тсунаеши Савады? — перебил вариец, пытаясь сообразить, о чем вообще идет речь. — Азуро Масси, новый наследник Вонголы! Я думал, вы уже знаете… — Какой еще «новый наследник»? Что это за чушь? — оторопел Луссурия. — Три недели назад Савада получила письмо от вашего Девятого, где было написано, что с нее сняты все полномочия и вместо нее главой Вонголы станет ее брат. Савада говорила, что Азуро — внебрачный сын ее отца… — Рехей хотел что-то добавить, но забыл, что. — Новый наследник? Внебрачный сын Внешнего советника? О чем думает Девятый? Если Занзас узнает… Погоди, а ты-то что здесь делаешь? — Я же сказал… — В Конфликте колец вы сражались на стороне Савады, так какого черта вообще творится? — Но Савада была не против… — Какая разница? Вы что, и правда бросили свое Небо? — в голосе Солнца Варии слышался ужас. — Как вы посмели пойти на такое? — Но она же не противилась! И я не понимаю всей этой терминологии! Осьминожьей башке все равно надо было вернуться, мы с Ямамото… — Я ничего не понимаю… — пожаловался Луссурия, с размаху усевшись на стул рядом с рабочим столом. — Объясни еще раз, что это за Азуро Масси и с чего это вы поехали с ним? — Да я же все рассказал! Я уже забыл! — возмутился Рехей. – А, вот… Азуро — наследник Вонголы. Саваду освободили от этой должности, чтобы позволить нормально жить. Я попросил ее присматривать за Киоко. — Ладно, ладно, молчи… — вариец махнул рукой, стараясь в тишине обдумать все услышанное. Что за чудеса вообще творятся? И почему Вария не в курсе, хотя, судя по словам Сасагавы, прошло уже как минимум три недели? Солнце Варии одарил странным взглядом Солнце Вонголы. Несмотря на благодарность Рехею, Луссурия никак не мог понять, как можно было отвернуться от своего Неба. И ради чего? Им что-то пообещали? Да плевать, хоть золотые горы, как вообще возможно плюнуть на преданность? Да с таким человеком в одном помещении находиться не хотелось. — Что ж, не стану тебя задерживать. Наверное, ты должен вернуться к новому «боссу», — неодобрительно заявил Луссурия, вставая и открывая дверь. Когда Сасагава поравнялся с ним у двери, выходя их комнаты, Солнце Варии вручил ему какую-то карточку. — Если к тебе кто-то пристанет, покажешь, и тебя беспрепятственно пропустят. Поторопись. — Хорошо, спасибо! Я рад, что с тобой все хорошо, — Рехей кивнул, взяв карточку, и пошел к лестнице. Проходящий мимо Леви проводил вышедшего из комнаты Луссурии юношу презрительным взглядом — этот извращенец мало того, что средь бела дня занимается непотребствами, да еще таскает неизвестно кого в поместье! До Грозы Варии не сразу дошло, кого он увидел. А когда он понял, Луссурия уже ушел из своей комнаты, явно направляясь в кабинет к боссу.* * *
Тсунаеши оказалась в каком-то странном месте. Во-первых, она была завалена чем-то тяжелым и отдаленно напоминающим манекены в магазинах, правда, какие-то мягкие. Во-вторых, в этом месте странно пахло — так приторно-сладко, что к горлу подступала тошнота. В-третьих, она чувствовала какое-то мелкое движение под собой и вокруг себя, и это нервировало: девушка уже поняла, что это насекомые или червяки. Минуты две она потратила на то, чтобы вылезти, как она посчитала, наверх. Это ей удалось: стало светлее, давка прекратилась, но запах стал еще отчетливее. Только теперь Савада рискнула открыть глаза. И в тот же миг какой-то суеверный ужас сковал ее тело, не позволяя ни пошевелиться, ни даже вздохнуть. Вокруг нее был огромный ров, выбраться из которого не представлялось возможным — было слишком высоко. Но пугало не это. Девушка была окружена телами — сгнившими и полусгнившими, в которых копошились трупные черви, которые теперь ползали где-то в волосах Тсунаеши и под одеждой, заставляя мелко дрожать. Запах гнили словно просочился в нос чихнувшей Тсунаеши, и как бы она ни пыталась задержать дыхание, тошнота усиливалась с каждой секундой. Пытаясь закрыть лицо рукавом кофты, девушка поняла, что даже одежда полностью пропиталась мерзкой вонью. Повсюду кружились мухи — они, опускаясь на трупы, некоторое время ползали по ним, а потом пересаживались на живую — живую! — Саваду. Та каждый раз передергивалась, и насекомые слетали, но почти сразу возвращались обратно. Тсунаеши попыталась отползти — она нашла местечко, где было больше одежды, нежели тел, и стала отсчитывать секунды. Пять минут. Примерно половина времени уже прошла, осталось совсем чуть-чуть… и она больше никогда не окажется здесь. Упросит Ламбо отправить базуку к семейству Бовино в Италию и… Ход мыслей прервался, когда ползущая к «одежному островку» Тсунаеши наткнулась рукой на что-то мягкое. Это была почти свежая одежда, в которую был одет труп, который, кажется, стал таковым совсем недавно: процесс гниения почти не испортил его внешности, позволяя вглядеться в лицо. Преодолевая страшное отвращение, девушка взглянула на него и тут же отпрянула, едва не опрокинувшись на спину. Время замерло, все внутри словно подернулось коркой льда. Лицо трупа показалось знакомым, хотя белое одеяние Савада никогда еще не видела. Вернувшись обратно, Тсунаеши, собравшись с силами, снова всмотрелась в лик мертвеца. Да, глаза ее не обманули и в первый раз. Рокудо Мукуро.