HomeSick

Oh just one more And I`ll walk away All the everything you win Turns to nothing today So just one more Just one more go Inspire in me the desire in me To never go home (The Cure — Homesick) Кто-то нерешительно поскребся в полог палатки и затих. Снусмумрик уже почти заснул, поэтому воспринял неожиданный ночной визит без особого энтузиазма. — Кто там? — сонно спросил он, приподнимаясь, выпутываясь из покрывального кокона. — Это я... — ответили ему из-за полога. Голос был такой тихий, что вполне мог сойти за ветер, шуршащий опавшей листвой. Снусмумрик отодвинул полог и окинул взглядом незваного гостя. — Это ты, — мрачно пробормотал он, впуская внутрь хомсу Тофта. — Я уйду, если я опять не вовремя... Он выглядел так жалко и так одиноко, что Снусмумрик лишь вздохнул и кивнул на покрывало. Хомса присел в самый угол палатки и уставился на плед, разглядывая разноцветные узоры. — Ты голоден? — из вежливости поинтересовался Снусмумрик. — Нет, спасибо... Тофт шмыгнул носом и натянул пониже рукава своей туники. — Как хочешь, я спать. За окном взвыл ветер и крупные капли забили барабанной дробью по крыше палатки. Снусмумрик прикрыл глаза, оборачиваясь во второе, более холодное одеяло, не обращая никакого внимания на свернувшегося в углу Хомсу. Дождь накрыл собой палатку, будто серый плед, вот только теплее от него не стало. Через час Снусмумрик проснулся от того, что нечаянно сунул руку в костер. Он буквально подпрыгнул на месте, перевернулся на бок и в ужасе уставился на свою ладонь. Та была целой. Тогда он встряхнул головой, обернулся и понял, что никакого костра и в помине не было. Рядом с ним, прижимаясь почти вплотную, лежал Хомса Тофт. Его бледное лицо было залито ярким румянцем, с приоткрытых губ срывалось тяжелое дыхание. «Да у него жар, — подумал Снусмумрик и наклонился над ним. — Все эти хемульские выдумки». Он прижался губами ко лбу Хомсы — так однажды сделала Муми-мама, когда Снусмумрик умудрился простыть, наевшись малинового мороженого. Тофт приоткрыл глаза и скользнул мутным взглядом по лицу Снусмумрика. Иллюстрация— Совсем плохо? — спросил тот и, памятуя о скромности своего гостя, добавил: — Только честно! Хомса кивнул и вздрогнул всем телом так, как будто его обняли Хаттифнаты. Вообще-то у Снусмумрика был опыт заботы о детях, но они не болели, только совали свои сопливые носы куда не надо да пачкали одежду. — Сейчас что-нибудь придумаем, — пробормотал он и собрал в кучу все покрывала, которые лежали на полу палатки. Он разложил из них гнездо и, осторожно касаясь, помог Хомсе перебраться внутрь. Тот весь дрожал в своей влажной от пота тунике. — Тебе нужно в дом — там теплее! — заявил Снусмумрик и тут же осекся, поймав полуиспуганный-полуумоляющий взгляд Тофта. — Хорошо, оставайся здесь, — вздохнул он. — Снимай одежду, ты весь мокрый. Хомса приподнялся, нерешительно потеребил край туники, а потом рывком снял ее и тут же прижал к груди. Взгляд Снусмумрика зацепился за торчащие, ясно выступающие из-под бледной кожи ребра Тофта. Иллюстрация— Давай, я посушу. Хомса выпустил из рук тунику и прикрылся руками. Его кожа покрылась мурашками, хотя ему было ужасно жарко. Снусмумрик откинул одежду в угол и накрыл Тофта самым теплым из покрывал. Ему вдруг до одури стало жалко несчастного больного хомсу, в носу защипало, и он поспешил отвернуться, чтобы не выдать себя. Он высунулся из палатки, обдумывая, как бы ему развести костер, но дождь был таким сильным, что даже огромные костры Дня Летнего Солнцестояния не смогли бы справиться с ним. Хомса шмыгнул носом и уткнулся лицом в колени. — Извини, — пробормотал он, — если хочешь, я все-таки вернусь в дом. — Не получится, — отстраненно заметил Снусмумрик, закрывая полог. — Надо ждать, пока дождь кончится. Приляг, поспи немного, тебе легче станет. Тофт покорно прилег в самом центре одеяльного гнезда и закрыл глаза. Ему снилось, как его крепко обнимает Муми-мама, и от этого жар отступает. Дождь закончился только к утру, и хмурые дождевые облака словно опустились на землю, окутывая ее холодным серым туманом. Снусмумрик протер глаза и потянулся. Рядом с ним, крепко прижимаясь к боку, завернутый в одеяло до самых ушей, спал Хомса Тофт. «Нужно заварить кофе и микстуру», — подумал Снусмумрик и выбрался из палатки, подхватывая свой зеленый дождевик. Снаружи было сумеречно и безветренно, река неторопливо, будто в полусне, несла свои темные воды, скрываясь в призрачной завесе. Снусмумрик пнул промокшие насквозь дрова и поспешил к сараю за сухими. В доме еще все спали, и он поблагодарил ночной дождь за то, что тот так крепко убаюкал гостей Муми-дома. Он подобрал несколько поленьев и горсть щепок и буквально выбежал из сарая, боясь разбудить хоть кого-то. Утренний влажный холод пробирался под дождевик и тунику, пощипывая кожу, ботинки намокли и потемнели. Снусмумрик сложил дрова у палатки и разжег костер длинными спичками. Тот разгорелся на удивление быстро и вскоре туман вокруг расступился. Настала очередь кофе. Снусмумрик набрал воды и поставил кофейник на огонь. Спящий в палатке Хомса почувствовал тепло и завозился в своем мягком коконе. Он приоткрыл глаза и огляделся. Страх и стыд тут же наполнили его до самых ушек, когда он понял, что целую ночь пробыл в палатке Снусмумрика и, наверное, ужасно мешал ему спать. Он прижал ладони к щекам и замер, прислушиваясь. — Доброе утро! — поприветствовал его вернувшийся в палатку Снусмумрик. — Ты чего прячешься? — Доброе утро, — ответил Тофт. — Мне, наверное, пора в дом? — Да что ты заладил: в дом, в дом... — неожиданно разозлился Снусмумрик. — Не ждет тебя никто в доме! Никого нет там! Никого! Хомса сжался, стараясь стать незаметнее, вот если бы сейчас Нуммулит пришел защитить его, вот если бы он сам сейчас был героем, вот если бы... Но Снусмумрик замолчал, тяжело выдохнул и вылез из палатки. Вода в закопченном кофейнике наполовину выкипела. У Снусмумрика в рюкзаке нашлись мешочки с травами от простуды, собранные еще заботливой Муми-мамой. Он отсыпал из каждого по щепотке в большую железную кружку и залил все кипятком, медленно перемешивая. Мерный стук ложки успокаивал, танец травы в густом желтом отваре завораживал, горький пар грел замерзший нос. Хомса так и не вышел из палатки, не то боясь гнева Снусмумрика, не то понимая, что в большом пустом доме Муми-семейства ему делать нечего. Дрова уютно потрескивали от холодной ноябрьской сырости. Снусмумрик сжал кружку обеими руками и подул на воду. Отвар пошел мелкой рябью, совсем как река летним ветреным вечером. Он так и не заварил себе кофе, желание отчего-то пропало. Зато захотелось забраться в палатку, плотно закрыть ее и не вылезать оттуда до самой весны. Может быть, впасть в спячку. Снусмумрик покачал головой, отгоняя дурацкие мысли, и забрался за полог. Хомса снова спал, раскинувшись в одеяльном гнезде. Один из пледов сполз, обнажая худое плечо с бордовой царапиной на нем. — Тофт... — Снусмумрик коснулся ледяными пальцами бледной кожи, и Хомса, вздрогнув, открыл глаза. — Я принес тебе отвар от простуды. Он очень горький, но жар снимает быстро. ИллюстрацияХомса недоверчиво посмотрел на кружку и вдруг густо покраснел. Снусмумрик заботился о нем, в этом больше не было сомнения, о нем, Хомсе Тофте, живущем в лодке, одиноком, никому не нужном. Он принял отвар из рук Снусмумрика и сделал большой глоток. Горечь была такой едкой, что у Хомсы заслезились глаза, он стиснул зубы, пытаясь проглотить лекарство, но мерзкая жидкость никак не хотела стекать в горло. Снусмумрик порывисто притянул хомсу к себе и зажал ему рот рукой. От неожиданности тот дернулся и сглотнул. — Тихо, тихо... Снусмумрик погладил Тофта по светлым спутанным волосам. — Надо еще пару глотков, иначе не поможет. Хомса покорно кивнул. В этот раз микстура пошла легче, прогревая изнутри. Снусмумрик придерживал кружку одной рукой и обнимал Тофта другой, тихо бормоча какие-то успокаивающие слова. Горечь почти растворилась в уходящем жаре. Иллюстрация Ближе к вечеру подул сильный северный ветер. Он захрустел ветками деревьев, обрывая с них последние ветхие листья, и пробил трещину в сером тяжелом небе. И розово-золотым потоком из нее хлынул закатный свет, разрывая собой сумеречную пелену, мешаясь с ледяными речными водами, вспыхивая искрами в каждой капельке на пожухшей траве. Снусмумрик поправил шляпу и вдохнул прохладный, пахнущий снегом воздух. Ноябрь уходил, шурша темными одеждами, уступая свое место юному Декабрю. Над долиной, вливаясь в мелодию ветра и шепот реки, зазвучала гармоника.