Сторож волку своему

Это происходит снова. Хлипкая рама окна отъезжает вверх, и в груди что-то лопается, слетает с петель и падает в рваную дыру страха, отчаяния и еще чего-то тяжелого, больного и темного. Стайлз на мгновение прижимает холодные ладони к груди, жмурится и уже привычно скатывается с кровати, на ощупь идет к прикроватной тумбе, щелкает включатель ночника и достает с верхней полки заранее заготовленную аптечку. Леденящего ужаса, сковавшего его, когда Дерек в первый раз практически заполз к нему в комнату, размазывая свою бурую кровь по полу и стенам, уже не было, но пальцы рук все равно нервно подрагивали, и только с третьей попытки Стайлзу все же удается отщелкнуть заклепку белого чемоданчика. Он слышит, как позади его матрац тяжело прогибается под чужим весом, слышит, как громко дышит Хейл, сипло выдыхая через плотно сжатые зубы, слышит, как жалобно рвется ткань и как Дерек нетерпеливо рычит в напряженную струной спину Стайлза. Подросток наконец отмирает и, крутанувшись на месте, смотрит на сгорбившийся силуэт. Чужая майка порванной, выпачканной в крови тряпкой валяется у дальней ножки кровати, и Стайлз пытается выровнять дыхание, когда видит выпотрошенную спину оборотня. В воздухе витает легкий смрад крови, пота и аконита. Стайлз садится прямо на пол напротив Дерека и, стараясь вдыхать через рот, сосредоточенно роется в аптечке. Он легко выуживает из специального отдела "для своих" большую склянку с серым порошком аконита и старую потертую зажигалку. Худи, джинсы, школьный рюкзак и коробка из-под пиццы летят на пол, и Сталз подкатывает к себе свое пустое компьютерное кресло, укладывает поверх стекло со стола и высыпает на него приличную горсть аконита. - Стайлз, - тихий голос заставляет вздрогнуть, и подросток выдавливает из себя что-то вроде вопросительного мычания, - зачем ты это делаешь? Стайлз игнорирует и продолжает возиться с аконитом, отмеряя нужную дозу. Тишина затягивается, и Хейл, чуть морщась от боли, наклоняется и несильно щелкает мальчишку по затылку, напоминая о своем вопросе. Стайлз слегка отшатывается, молча закупоривает склянку, сует её обратно в аптечку и берет в руки зажигалку. Он пару раз чиркает колесико и наконец поджигает порошок. Аконит трещит и пускает в воздух маленькие голубые искорки. Стайлз завороженно наблюдает за ними и слегка хмурится. Какой по счету это раз? Сколько ещё к нему вот так запросто будет в окно влезать полумертвый Дерек, какое ещё количество раз он будет гневно рычать и задушенно шипеть на Стайлза, пока тот, кусая себе губы и стараясь усмирить барабанную дробь в груди, осторожно собирает Дерека практически по кусочкам? Стайлз боялся, боялся за Дерека каждый раз, когда Скотт или Лидия как бы между прочим проговаривались, что Дерек снова пропал, ушел с утра прошлого дня и опять не вернулся. Как-то во время очередного перевоплощения Стайлза в доктора-ветеринара подросток таки спросил у Хейла, куда он постоянно уходит, а потом возвращается еле живой с переломанными костями и разодранной одеждой. "Это не твои заботы, Стайлз." И Стайлз больше не спрашивал. Кто-то из ребят однажды пошутил, что Стайлз - помощник, эдакий хранитель их стаи. Он им и являлся, он действительно был хранителем Дерека. Он боялся, но ждал, ждал этого оборотня каждую ночь, не смыкая глаз до рассвета, отключаясь от усталости только под утро с телефоном в руке на всякий пожарный, если вдруг Дерек вырубится где-то по дороге к его дому, если он не сможет дойти до Стайлза самостоятельно. Место Лидии давно занял Дерек. Хейл каким-то образом даже перегнал её, и это было только хуже, потому что Стайлз знал, что Дерек никогда не посмотрит на него в таком плане, что для Хейла Стайлз всего лишь умный полезный мальчик на побегушках и не более. С тихим приятным шипением аконит догорает, и Стайлз загребает его в ладонь и, наконец, поворачивается к Дереку. Тот внимательно смотрит в ответ, и по спине подростка пробегает привычный табун мурашек. Стайлз осторожно, чтобы не рассыпать порох аконита, поднимается на ноги, обходит кровать и забирается на неё, подползая к развороченной спине Дерека сзади. - Сейчас будет больно, потерпи, - Стайлз почти чувствует, как Дерек закатывает глаза. Быстрый взмах ладонью и аконит мягким слоем накрывает изодранные лопатки оборотня. Хейл судорожно вздрагивает и сипло рычит, пока Стайлз бездумно гладит его по темным вихрам и, кажется, что-то успокаивающе шепчет. Приступ боли чуть утихает, и Дерек откидывает голову назад, упираясь затылком в плечо подростка, давая понять, что можно продолжать. Стайлз громко сглатывает и, не переставая перебирать черные пряди, одной рукой начинает втирать порох в глубокие порезы. Дерек тут же дергается, его глаза вмиг наливаются красным, а из горла рвется утробный полустон-полурык. Он инстинктивно грубо отпихивает от себя Стайлза, пытаясь уйти от боли, но тот вцепился как клещ, упрямо продолжая раздвигать порванные края рубцов и запихивать туда аконит. - Тшшш... Тихо, тихо, Дерек, пожалуйста. Уже почти все, потерпи... - шепот Стайлза, то и дело сбивается и переходит в отчаянный хрип, когда Дерек случайно впечатывает своим локтем ему в живот. Стайлз раздраженно дергает совсем ошалевшего Хейла за волосы и, пользуясь его минутным замешательством, быстро обвивает талию Дерека ногами, прижимаясь сильнее, стараясь удержать того на месте и залечить наконец эти чертовы кровавые борозды. Дерек почти воет, и Стайлз впервые рад, что отец работает в ночную. Последний широкий мазок, и Хейл разбито расслабляется, почти растекается в кольце рук Стайлза, закрывает глаза, и в комнате наступает умиротворенная тишина. Со стороны открытого окна слышится тихий рокот проезжающих мимо машин, а на пол падает серебристый свет луны. Стайлз осторожно обнимает регенерирующего оборотня поперек груди, зная, что с первыми лучами солнца Дерека в его комнате уже не будет. К горлу вдруг подкатывает противный колючий ком, и Стайлз позорно, как он думает, всхлипывает и устало прижимается лбом к затылку затихшего оборотня. Тот удивленно распахивает глаза и настороженно хмурит брови. - Стайлз? Стайлз хочет, чтобы он ушел, чтобы Дерек Хейл ушел и никогда больше не возвращался, чтобы он забыл дорогу в этот дом, чтобы он забыл Стайлза, чтобы не причинял ему столько боли. Потому что Стайлз не выдерживает. Он прекрасно знает, что завтра ему будет стыдно за это, но слезы уже срываются с ресниц и ручьями льются по впалым щекам. Из груди рвутся горькие отчаянные всхлипы, и Стайлз жмется к Дереку еще теснее. Он отстраненно думает, что истерика ни к чему не приведет и что он ведет себя как девчонка, но сильные, большие руки, стиснувшие его в медвежьих теплых объятиях, никак не помогают успокоиться, и Стайлз уже икает и ревет одновременно. Он, кажется, пытается выбраться, но Хейл раздраженно рычит то ли на себя, то ли на Стайлза, хватает мальчишку под бедра и усаживает между своих ног, берет Стайлза за дрожащие плечи и встряхивает. - Стайлз, что? Что такое?! - Дерек ненавидит моменты, когда его застают врасплох. Он не понимает - его спина в порядке, Стилински все залечил, никто не умер, что не так? Стайлз мотает головой из стороны в сторону, жалобно скулит, пытается стереть мокрые дорожки со своих щек, и Дереку становится действительно не по себе. Он не знает, как обращаться с таким Стайлзом, потому что Стайлз не плачет, Стайлз смеётся и задает дурацкие вопросы, а еще он неплохо шутит и вечно растягивает свой лягушачий рот в хитрой улыбке, и он уж точно, абсолютно никогда не плачет. Дерек изумленно отмечает, как быстро и гулко бьется сердце подростка, и совсем сбивается с мысли, когда на него в упор смотрят большие оленьи мокрые от слез глаза Стилински. - Уходи. - Голос срывается, и Стайлз отводит глаза в сторону, закусывает нижнюю губу и старается дышать глубже. К щекам приливает краска стыда. Он сорвался, и теперь ему будет стыдно за это до скончания веков. - Пожалуйста, просто уйди. Руки Хейла медленно соскальзывают с плеч, кровать мягко пружинит, лунный свет на секунду перекрывает тень, оконная рама жалобно скрипит и тихо хлопает по подоконнику. Стайлз буравит взглядом ночник, и у него в голове полная каша. Как и у стоящего под окном дома Стилинских Дерека, который просто необъяснимо хочет оказаться в комнате подростка снова.