В раю есть место деткам всем

One, two, three, four, five, six, seven. All good children go to heaven. When you get there, God will say «Where's that book you stole away?» If you say, «I don't know» He will send you down below Where everything is red hot peppers! (детский фольклор) Он включает радио и слышит: Капитан Америка вернулся. Фрэнк сначала принимает эти слова за шутку, но сегодня не день дураков, а передача продолжается. Капитан Америка вернулся, он снова стоит на страже своей страны. — Добро пожаловать в мир, где всем насрать друг на друга, — говорит Фрэнк, чокаясь стаканом с радио, шипящим, точно клубок змей. Оно слишком старое. Он слишком старый, со всеми его умениями, его оружием, опытом, честью, памятью, Фрэнк Кастл слишком стар для своей работы. — Желаю благополучно сойти с ума. Он не представляет, что Капитан Америка будет делать в мире, где слово «честь» вспоминают только когда нужно продать новую компьютерную игру. Может, займется продажами компьютерных игр, чтобы не оказаться на улице, в картонной коробке, как ветераны Вьетнама и Ирака. Фрэнк выключает радио, ставит на стол стакан, из которого сделал только один глоток. Сегодня много дел, очень много неотложных дел, завтра — тоже, во все ближайшие дни, а если повезет — то на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, если не повезет — тоже. * * * Фрэнк собирается убить Томми Франко. Когда-то малыш Томми был хорошим мальчиком с россыпью кудряшек на голове, невинным, ничего не знающим о делах отца или хотя бы умевшим притворяться не знающим. Все дети мафиози таковы. Но потом он вырос и Фрэнк уже не раз успел пожалеть, что не выстрелил ему в лицо, пока Томми был еще ребенком. Фрэнк мог это сделать. Просто поднять с пола пистолет и одним выстрелом раскидать мозги Томми по стене и полу, сделать конфетти из остатков трупа десятилетнего мальчика, чтобы навсегда проклясть себя самого и спасти всех тех, кого Томми убил, когда вырос большим и взял ружье. Сын своего отца. Чертов сукин сын Джанни Франко сказал, что хочет подарить своему сыну самую могущественную преступную организацию в мире, и Томми ее получил, несмотря на то, что отец не увидел этого. Еще Томми получил шанс исправиться, тысячу шансов, как и всякий подонок, но выбросил их, один за другим. Такие как он всегда так делают. * * * У Фрэнка есть план, от которого он не отступит, если будет возможность не отступать. Он на стороне хаоса, но в хаосе тоже должен быть свой порядок, закономерности и правила, по крайней мере, так считает Фрэнк. Он старается держать все под контролем, потому что хорошо знает, как может все обернуться, если позволить контролю ослабеть. Он включает радио в машине, у него есть еще двадцать минут, которые нужно убить хоть на что-то, только бы не сойти с ума от ожидания. По двум каналам — неразличимый хип-хоп, еще по одному — старый джаз, который Фрэнк слышал еще когда был ребенком. На четвертом канале крутятся новости, какой-то чуть хриплый голос бубнит что-то о героях, спасителях, о Капитане Америка, его возвращении, о погроме в Нью-Йорке и трупах инопланетян, которые до сих пор валяются в подворотнях, куда не заглядывают уборщики. Фрэнк не поверит в инопланетян ни на секунду, он готов поспорить на любые деньги: правительство просто наспех маскирует следы провалившегося иностранного вторжения. Какие-нибудь корейцы или китайцы, или русские, если у них совсем отшибло мозги, решили высадиться в середине Нью-Йорка, чтобы устроить большую вечеринку с убийствами и поджогами. А Капитан Америка — если только это действительно он — их остановил. Не один, конечно же. С ним, если верить голосам из радио, был Железный Человек и другие, но Капитан Америка — единственный, кто действительно важен для Фрэнка. Он откидывается на сиденье и представляет себе, как Капитан Америка стоит в окружении врагов, отражая удары со всех сторон, ищет пути к переходу в наступление, а отыскав их — бросается вперед, стремительный как пущенная из винтовки пуля. Если Фрэнк чего-то и хочет сейчас, так это чтобы Капитан Америка оказался настоящим, а не шуткой, не новым секретным планом правительства, не самозванцем, взявшим на себя слишком много. В мыслях обо всем этом Фрэнк проводит двадцать минут и выходит из машины, когда они истекают. Он убил все лишнее время. * * * В одном месте сигнализация не покрывает высокую ограду, там легко можно пробраться через нее, если идти наверняка. Фрэнк примерно представляет себе, как выглядит лос-анджелесский особняк Томми — Счастливчика Томми Франко, как его называют. Но сегодня ему не повезет. Томми там, со своими шлюхами, в комнате на втором этаже. Развлекается на своем трахадроме. Охрана — сидит на первом, они все ждут, пока хозяин спустится и прикажет увезти шлюх по домам. Черные кусты скрывают его от камер, но не от сторожевых псов — один огромный доберман бросается на Фрэнка прямо у ограды, другой — чуть ближе к особняку, но оба получают по пуле из пушки с глушителем и падают на землю. Кровь впитывается в почву, удобряя растения, стоящие больше, чем жизнь обычного человека. Теперь остаются только псы с человеческими мордами. По ним Фрэнк будет стрелять без сожалений. У охранников — тупые взгляды, одинаковые лица, они — как манекены, сделанные где-то в подвалах тайных мафиозных лабораторий. Счастливчик Томми выдал каждому по бронежилету, но головы все так же незащищены, и Фрэнк стреляет каждому между глаз. Нужно действовать быстро. У Томми есть пара ручных копов и он может позвонить в полицию, если услышит шум внизу. Нельзя позволить ему сбежать, нельзя позволить выжить. * * * Фрэнк не торопится, просто укладывается в заранее отведенное время. У него было много времени на подготовку, как у Томми было много времени на покаяние, а теперь все нужно делать быстро. По лестнице — вверх, быстрым шагом, к дверям с золотыми ручками, неудобно изогнутыми, к дверям, за которыми прячется Томми. Одно дело — стрелять в охранников, получающих липкие от крови баксы за свою грязную работу, но совсем другое — прийти к тому, кто когда-то хотел выстрелить тебе в лоб и не смог, а потом заплакал, прижался к тебе, испуганный маленький ребенок, стоящий над трупом отца. Эта история не могла кончиться хорошо. Пару секунд Фрэнк чувствует себя старым, как будто ему тысяча лет — и он действительно стар. Молодыми остаются только мертвые герои, такие, как Капитан Америка. Если ты хочешь быть похожим на мертвого героя, твоя история тоже вряд ли выйдет хорошей. Фрэнк чувствует, как ноют его шрамы — погода меняется, может, близится землетрясение, или он просто устал. У каждого шрама на его теле — своя история, каждый шрам и есть история. Пулевое ранение в бедро, полученное в день спасения Томми Франко, сейчас не болит. Поэтому Фрэнк спокойно входит в комнату для развлечений, где его уже ждут, но он не собирается играть со всеми. * * * Когда Фрэнк перешагивает порог, его старые кости скрипят, но боль в шрамах уходит. У Томми пушка в руках, как в последний раз, когда Фрэнк его видел, — правда, теперь это не револьвер, а пистолет, и выглядит он гораздо новее. Пара шлюх сидит у ног Томми, как собаки около хозяина, Фрэнк не разглядывает особо их лица, замечает только яркие пятна косметики, под которыми не различить отдельных черт. Фрэнк смотрит Томми в глаза — а тот смотрит в ответ. Сейчас он не похож на человека, способного убивать, — просто загорелый мужчина в криво натянутых трусах, возможно, чуть помятый жизнью, но не смахивающий на безнадежного пьяницу, или наркомана, или серийного убийцу из вечернего телешоу. Чудовища не похожи на чудовищ, жаль, что немногие помнят эту истину. Сам Фрэнк — похож, но не станет называть себя ни чудовищем, ни героем. Пусть другие его называют как-то еще, а для себя он — Каратель. Томми нажимает на спусковой крючок, раз, другой, но он так и не научился стрелять сам, ему ни к чему уметь убивать, за него грязную работу всегда делают другие. Фрэнк смотрит на него и видит ребенка, видит своего сына, вспоминает песенку про рай для всех умерших детей и ненавидит весь мир, каждую живую душу в нем, даже тех, кто заслуживает спасения. — Я вызвал копов! — выпаливает Томми, как будто эти слова — волшебное заклинание, которое должно заставить уйти всех бугимэнов, оставить его наедине со спокойными снами. Фрэнк молча стреляет Томми в левое колено, потом — в правое, и тот, пошатнувшись, коротко вскрикнув, падает на пол, выронив свой пистолет. Шлюхи визжат хором, а потом замолкают, как будто откусили себе языки, и отползают на пару футов, неуклюжие, испуганные. Не глядя на них, Фрэнк подходит к Томми, берет его за шкирку, как котенка, и поднимает, заставляя встать в полный рост. Он прижимается грудью к спине Томми, как если бы собирался учить его стрелять. — Привет, — говорит Фрэнк, слыша, как всхлипывает Томми Франко. Его отец хотя бы умер с достоинством, этот парень — нет, он умрет как обычный подонок, пытавшийся изнасиловать какую-нибудь пьяную девицу в подворотне и некстати попавшийся Фрэнку под руку. Он одним движением вгоняет нож Томми в шею, глубоко, до самого позвоночника, тут же выдергивает и вгоняет снова, делая рану шире. Кровь льется на пол, выплескивается в такт удару сердца, светлая, яркая, и Томми хрипит, как будто пытается что-то сказать, хотя ему давно уже не о чем говорить. Фрэнк сильнее запрокидывает его голову, вцепившись в волосы, и еще раз вонзает нож в тело, потом ведет его ниже, ниже, ниже, чувствуя, как лезвие задевает грудину, а потом входит в живот и легко опускается еще ниже, до паха. Пальцы Фрэнка касаются резинки наскоро натянутых трусов, уже промокших от крови. Хрип становится тише, по телу проходит конвульсия. — Я же говорил, что приду к тебе, — ровным тоном произносит Фрэнк, разжимает пальцы, толкает Томми вперед. Тот падает на собственные кишки, уже мертвый, мертвее собственного отца, мертвее, чем тот маленький мальчик, который когда-то стоял перед Фрэнком с испуганными глазами, не понимая, почему его отец лежит в луже крови. Фрэнк не смотрит на шлюх, а те не издают ни звука, он мог бы представить, что они тоже мертвы. Он уходит не оборачиваясь, так быстро, как только может. Такая простая история, такая короткая. * * * Запахнув куртку, Фрэнк идет мимо круглосуточного магазина, торгующего телевизорами, компьютерами, другой техникой, которая устаревает быстрее, чем выпуски новостей. Никто не станет громить витрины в этом районе, поэтому хозяева магазинов не боятся выставлять напоказ свой товар. Фрэнк останавливается на несколько секунд, чтобы взглянуть на повернутые к нему экраны. Все телевизоры настроены на разные каналы, но каждый показывает одни и те же новости: Капитан Америка вернулся, спас родную страну, Капитан Америка — настоящий герой, вечно молодой, вечно сильный, такой как на открытках и глянцевых карточках. Фрэнк мысленно желает ему — если только тот настоящий Капитан Америка, а не какой-нибудь клоун-самозванец — всего самого хорошего, самого лучшего. Пусть хоть у кого-то все будет хорошо.