Талер для героя

Встали мы рано утром, потому как я хотел успеть в поместье засветло, а осенью в горах темнеет быстро. Но проводы затянулись, скорый наш завтрак перетек в неторопливый семейный, и выехать нам удалось только после полудня. Мать настойчиво вручила нам снеди в дорогу, словно ехать предстояло не несколько часов, а, по меньшей мере, пару дней. Я не спорил, я хотел быстрее уехать. Этот дом слишком многое заставлял меня вспоминать, и воспоминания не были легкими. А о том, что случилось ночью, я старался вообще не думать. Мне казалось, что от частых обращений к ним эти драгоценные воспоминания затрутся, истончатся, станут неотделимы от моих фантазий. Хотя… даже в самых странных из них я не представлял, что буду целоваться с Иваром Талером возле туалетного домика. Солнце, с утра обещавшее приятную дорогу, скрылось за набежавшими тучами, и как только мы выехали на дорогу, оставив позади хутор Верх-Кана, мелкой моросью начал сыпать дождь. Трой, для которого прошедшая ночь, вероятно, тоже была ночью перемен и принятия важных решений, уверенной рысью бежал следом за нами по обочине дороги. Я иногда оглядывался на него, и гадал, как далеко он намерен проводить меня в этот раз, почти через десять лет. У «ящеркиного камня» Трой остановился и, напряженно вытянувшись всем телом, посмотрел мне вслед. Я, зная, что дальше он не пойдет, навек оставаясь здесь охранять мое детство, все же свистнул ему. И загадал, что если собака стронется с места, то я… постараюсь как-то объясниться с Талером, не хороня произошедшее между нами просто в глубинах памяти. Трой не двигался, только еле заметно поводил носом, выискивая в дуновении воздуха мой запах. - Манфред, ну позовите его еще, - неожиданно сказал Ивар. – Он же не верит своему счастью, вы же обычно такой чурбан бесчувственный, что даже собака это понимает и особо не рассчитывает. Пусть идет с нами. Я покосился на него, и свистнул снова. Трой, словно ждал именно этого, второго приглашения, встряхнулся и с неторопливым достоинством побежал вперед, догоняя мою лошадь. Назад он не оглядывался. Я тронул бока серой, размышляя над тем, что Трой и Талер только что фактически лишили меня выбора. Словно сговорились. Хотя, я загадал сам, никто меня за язык не тянул. Но как же сложно решиться – наверное мне, как и Трою, нужно свистнуть не один раз, чтобы я поверил в то, что меня действительно зовут. Если только вчерашний поцелуй и все разговоры не были просто развлечением для скучающего придворного. Впрочем, Ивар ехал тоже задумчивый и молчаливый, и на развлекающегося похож не был. Успокоив себя тем, что выбора я себе не оставил, я надвинул сильнее капюшон плаща и еще раз позвал Троя. Просто так. Чтобы он не сомневался в том, что нужен мне. Дождь усилился, вместо мелкой водяной взвеси, с неба теперь лились тонкие струи холодной воды, и конца этой, затянувшей все, до самого горизонта, хмари, видно не было. Ар-Майн мы оставили далеко позади, возвращаться смысла не было – до «Змеевой горки» оставалось меньше половины пути, лучше уж найти убежище дома, чем в гостинице. Копыта лошадей чавкали по раскисшей дороге, с промокшего капюшона на плечи и спину сбегала вода, руки заледенели, сжимая повод. Трой иногда останавливался и недовольно отряхивался, рассыпая вокруг себя грязные брызги. Ивар стянул с головы капюшон и тоже встряхнулся – почти как Трой. - Простынете, - сказал я, глядя на капли, стекающие с его носа. - Я и так мокрый насквозь, - ответил он. – Только еще и не вижу ничего, кроме ушей этой кобылы и того, что домом впереди даже не пахнет. Черт с ним. Куда вы меня завезли, а? - В горы. - Я вас обожаю, Манфред, - заявил Талер, отплевываясь от воды. – Вы такой полковник все-таки, до мозга костей. Бесподобно. Я только плечами пожал, но капюшон тоже стянул вниз. Из чувства солидарности. Несмотря на то, что мы не делали перерыв на обед и отдых, до поворота на «Змееву горку» мы доехали уже в темноте. Из-за Троя – тот начал уставать, и заметно сбавлял шаг. Приходилось останавливаться и ждать его, пока он покажется из-за очередного поворота – мокрый, грязный, с вываленным наружу языком. Мы с Иваром выглядели немногим лучше. Наконец крашеный белой краской столб, отмечавший поворот к усадьбе, проявился из темноты. Ивар заметно приободрился, выпрямился в седле и начал улыбаться, хотя губы у него заметно отливали в синеву. Ехать нам оставалось примерно четверть часа, лошади, почувствовав впереди запах дыма и жилья, прибавили шагу, Трой тоже побежал веселее, поймав общее настроение. Прекратился и дождь. Когда вместо чавканья грязи послышался глухой стук подков по камням, а над головой проплыла арка ворот, я громко крикнул: - Райво! - Манфред! – укоризненно проговорил Ивар. – Вы не на поле битвы, вам не нужно перекрикивать грохот орудий. Я чуть с коня не свалился, у меня все так закоченело, а еще вы тут со своим командирским голосом. Потом он шмыгнул носом, и было это настолько не похоже на того Талера, что я знал во дворце, что я улыбнулся. От дома уже торопился Райво, в расстегнутой на груди нижней рубахе и наскоро накинутом на плечи плаще. Он принял лошадей, придержал их, помогая Ивару сползти на землю. - Баню топи, - сказал я. – С лошадьми я сам… - С обеда растопил, и сейчас дров подкидывал, - сказал Райво. – Знал, что дождем вас на перевале накроет. - Если бы только на перевале, - простонал Ивар, растирая застывшие руки. – Это же льет с обеда, не переставая. Райво посмотрел на него оценивающим взглядом и осторожно спросил: - Ваша милость, господин Талер, тоже в баню пойдете? - Милость пойдет, - ответил Ивар. – Хватит с меня прошлой Милениной ванны. - А что там было? – заинтересованно спросил я. Трой тем временем подошел ко мне, привалился грязным боком к сапогам и тяжело вздохнул. - Лохань размером чуть побольше того таза, что она приносила вам, - буркнул Ивар. – Нет уж. В баню, так в баню. Райво потоптался на месте, видимо, решая что-то про себя, потом сказал, глядя куда-то мимо меня: - Я тогда с лошадьми пока займусь, и ужин помогу Милене приготовить, вы уж в бане без меня, оберст. А если вдруг что понадобится, так позовете. - Хорошо, иди. Пусть Милена приготовит нам чистое белье, принесешь в баню. И… вот собака, ее накормить, пустить в тепло. Трой, однако же, за Райво не пошел, несмотря на все его старания, а с трудом поднялся и поплелся за нами, всем своим видом показывая, что отпускать куда-либо меня одного более не намерен. В бане Ивар немедленно начал стягивать с себя одежду, кидая отяжелевшие мокрые и грязные вещи прямо на пол. Я отвернулся, не желая его смущать, и медленно начал раздеваться сам. В этот момент я пожалел, что здесь нет Райво, ситуация не была бы столь неоднозначной. Хотя после вчерашнего… А кто знает, может мне все приснилось, или я просто не так его понял, или Ивар решил снова меня поддразнить. Замерзшие пальцы с трудом проталкивали пуговицы в прорези на шерстяной ткани, но я никуда и не торопился, обдумывая вопрос, готов ли я раздеваться полностью и слушать возможные комментарии Талера или ловить его взгляды. И, главное, не сочтет ли он мою наготу каким-то намеком, к чему-то его обязывающим. С другой стороны, баня все-таки подразумевает, что мытья нужно раздетым… К тому моменту, как я остался в нижнем белье, Ивар успел раздеться полностью и прошел мимо меня, осторожно ступая босыми ногами по теплому деревянному полу, в парную. Трой, который разлегся на полу возле печи, поднял голову и проводил его внимательным взглядом. Я присел рядом с ним, позволил ткнуться носом в мою ладонь и потрепал другой рукой по лохматой башке. Трой счастливо сопел. - Что мне делать, а? – тихо спросил я. – Мне так сложно… каждый день, как на войне. Только победа сомнительна, да и за что воевать – не понятно. Трой вздохнул и несколько раз стукнул хвостом об пол. - Ясно… спасибо. В парной было жарко, пахло мокрым деревом, дымом и распаренными в кадушке вениками. Я не стал раздеваться полностью, оставшись в подштанниках, и с повязкой на глазу. Пусть глупо, зато и я и Ивар будем чувствовать себя комфортно. Господин Талер лежал на деревянном настиле, ничком и вид его обнаженной спины и ягодиц привел меня в сильное замешательство. Сквозь пар, в полумраке, его кожа казалась белой и почти прозрачной. Позвонки выступали между лопаток, переходя в ложбинку внизу спины, намокшие волосы кольцами лежали на плечах и спине. Я сглотнул и понял, что стою и разглядываю его непозволительно долго. - Манфред? – Ивар приподнял голову. – Я правильно делаю все? Вроде как сперва нужно лежать и греться, да? - Да, - севшим голосом отозвался я, глядя на него. – Все правильно. - У вас снова этот больной вид, - недовольно проворчал Талер. – Довольно уже. После вчерашнего-то можно было успокоиться. А почему вы одеты? Мне тоже не нужно было раздеваться? Я, признаться, не знаю, как принято, но я точно помню ваш голый зад, когда вы с денщиком бегали к купальне. Я почувствовал, как щеки заливает краской, но все же Ивар, как всегда, смог этими несколькими словами вывести меня из состояния ступора. - Нет, все правильно. Просто я буду париться потом, а сейчас займусь вами, если вы не против. - Я целиком и полностью согласен, - сказал Талер. – Вроде жарко тут, а меня все равно колотит. Так что… займитесь мной. Я нарочно пропустил мимо внимания некую двусмысленность, которую Ивар старательно подчеркнул. Ну их к черту, эти игры, я не стану действовать так, как он от меня ждет. Я сделаю вид, что ничего не заметил. Я вытянул из деревянной кадушки распаренный веник, он был тяжелый, с него на пол падали капли горячей воды и в парной сразу сильнее запахло листьями. Жестом показав Ивару, что лечь нужно ровно на живот, я резко встряхнул веник над печью и мягко, с оттягом шлепнул его по спине. Ивар охнул, но ничего не сказал, только тихо зашипел сквозь зубы. - Больно? - Горячо. Но вы продолжайте… Я продолжил. Все мысли, заставлявшие меня мучительно краснеть, куда-то исчезли, несмотря на то, что Ивар по-прежнему был совершенно голый. Он охал, вздыхал, вздрагивал, но покорно лежал ничком, пока я парил его, обливал теплой водой, прохаживался веником от кончиков пальцев до плеч, на которых мокрыми колечками прилипли его волосы. В купальню я тащить его не решился, подумав, что для первого раза это будет чересчур, так что по окончании процесса просто помог подняться, завернуться в простыню и вывел в предбанник. - Вы меня подождите, я скоро. Ивар поднял на меня глаза, орехово-медовые, ясные, яркие на раскрасневшемся лице. - Я согрелся. Никогда не думал, что вы когда-нибудь станете меня греть… Манфред. Я молчал. Ивар выпутал из влажных складок ткани руку и коснулся моей груди – ровно над сердцем, где бледной ломаной линией тянулся шрам. - Больно? Я дернул головой: «Нет». Способность говорить я почему-то утратил, словно прикосновение Ивара имело магическую силу, способную пробиться через иммунитет. - Ну, значит было больно, - словно сам с собой продолжил он. – Альдо, я тебя дождусь здесь. И мы пойдем домой, хорошо? Все будет, но только дома, не в бане. Я обещаю. Я не понимал половины слов, и не находил в себе сил возражать. Но мне до головокружения нравилось слушать его голос, чувствовать его пальцы на своей коже и смотреть в глаза. Потом он убрал руку и чуть толкнул меня под локоть: - Давайте уже, не заставляйте себя долго ждать. Мы с Троем хотим есть, там Милена уже наверняка расстаралась. Я кивнул и отступил назад, в парную. Только прикрыв за собой дверь и прижавшись к ней спиной, я смог как-то осознать то, что он мне только что сказал. Все будет? Что «все»? Что у нас будет такого, что он называет меня по имени? Он решил, что я не хуже Филиппа? Как он мог так решить, когда я сам в этом совсем не уверен? Плохо обструганные доски кололи кожу и обжигали, нагревшись от печи. Я выпрямился, запретил себе дальше думать обо всем этом, и для начала опрокинул на себя таз с водой. Для приведения в чувство.