It's a girl with eyes like the sea Is she an angel sent to watch over me? I lay my eyes on the Devil © Voltaire — Blue-eyed Matador
— Ты в порядке? — Это я-то? — удивился Арно, вытягивая шею. — Не меня трясло последние два часа. — Не на моей шее висели последние полчаса, — парировал Валентин. — Не меня будут переодевать в шлюху. — Мне показалось, вопрос еще не решен. — Тебе показалось, — огрызнулся Сэ и затих. Каждый шаг приближал к месту, в котором Арно хотел оказаться меньше всего на свете. Говоря по-простому, по-военному, по-кэтхаусовскому, в самой заднице событий. Чем талигойский смотр отличался от дриксенского, Арно не мог даже представить, а уж что там забыли два предоставленных самим себе пленника, было непонятно, начиная от слова совсем. Ну придут они, посмотрит на них господин генерал, и что? Арно злился. Злился на плен, на ублюдошного генерала, на внёсшую диссонанс в привычный ход мыслей шлюху, на Валентина, который лез в самую толпу врагов. Если Генсер так хорош, как о нем все говорят, поймать Придда в нужный момент не составит труда, и вряд ли их обоих не заметили за дурацким фикусом, на который Арно тоже начал злиться. Причину излишней раздражительности Сэ понимал и старался засунуть так некстати мешающие эмоции куда подальше, но всё равно казался себе слишком взвинченным. Вот и ходи после этого с Приддом — нахватаешься же. Интересно, может, Генсер и вправду настолько хорош, что в тот раз просто позволил Валентину выслушать всё, о чем говорили, чтобы потом передать дальше? Ждал, когда Арно расскажет это мятежникам, а про мятежников — Валентину, а уж за изначальное участие во всяких заговорах и переделках точно по голове не погладят. Так Валентин бы знал только то, что вынюхал, но стоит быть в курсе немного большего, и у генерала появится неплохой повод расстрелять хотя бы одного из них. Разумеется, того, кто пытается выведать генеральские планы для мятежников. Нет, герцог, на твою душу еще найдется тайн, но выведывать их придется самому. Валентин, конечно, умница, но Генсер тоже не идиот, об этом Придд сам говорил. Как там сказала Катарина? По жесту, по взгляду, по движению? Попробуй тут, конечно, перецеремонить и перехитрить эту змею, но Арно предпочитал не рисковать. Валентин был прав в том плане, что Генсеру они зачем-то нужны, но зачем, было как раз понятно. Ему нужно раз и навсегда избавиться от повстанцев — вот пусть и думает, как это так получилось, что они не в курсе и вообще тихо-мирно шпионят сами для себя! Нужно было встретиться с Маркусом. Ему явно понравится идея захвата генерала Хофендорфа, к тому же, им потребуется помощь. В бордель, конечно, с охраной не идут обычно, но солдат там хватает, несмотря на прозрачные намёки Катарины. Может, шлюхи специально для них смогут задержать военных, а уж дальше дело будет в скорости и сноровке. Генсер, спасибо ему за это, не манрик и не маленькая девочка, визг не поднимет, а чем солиднее сдастся в плен, тем подозрительнее это будет казаться. Если человек умеет читать по глазам и жестам, вполне обоснованно сделать вывод, что и сам будет пытаться таким образом манипулировать другими. Переоценить врага так же страшно, как и недооценить, но в самый глупый на свете план Арно упрямо верил. То, что ему единожды изменила удача, закинув его в дриксенский плен чуть ли не в объятия полковника, не означало, что сия дама будет отворачиваться вечно. Савиньякам она всегда благоволила, так пусть и не ожидает того, что холодный талигойский герцог окажется в амплуа бордельной шлюхи. Арно к такому жизнь, конечно, тоже не готовила, но зрелище должно было предстать незабываемым. — Ты не видишь Маркуса? — негромко спросил Валентин, вырывая Арно из череды суматошных мыслей. Савиньяк оглядел забитую площадь. Часть солдат строились на караул, кто-то только-только возвращался из патруля, кто-то откровенно скучал, упираясь длинными мушкетами в землю. Арно узнал несколько человек из полка Золльшейна, но самого полковника видно не было. В животе нервно вспорхнули бабочки, и Сэ еле подавил желание нащупать в кармане значок с буревестником. Всё в порядке, на Маркуса у генерала компромата быть не должно, он столько времени ничем себя не выдавал, так чем же должен отличаться сегодняшний день? — Не думаю, что его могли поймать. — И я не думаю, — кивнул Валентин, останавливаясь в десятке шагов от зимней резиденции. — Но учитывая то обстоятельство, что он сам призывал тебя обязательно сюда являться, кажется практически невероятным, что его не задержала… причина. — Я не понимаю, на что ты намекаешь. — Понимаешь. Но твоё неоправданное доверие к этому дриксенцу может выйти нам боком. Арно оглянулся на слишком близко стоящих солдат и вовремя прикусил язык. Вот ведь находит эта змеюка время, чтобы заговорить о чем-то важном! И это когда Арно почти готов выдать всё на-гора. Дурацкое чувство беспокойства призывает молчать, и, кажется, правильно делает. У Маркуса могут быть причины не появиться на смотре, о чем бы этот Придд ни думал. — Мы на полчаса раньше пришли, — заметил Валентин, — а смотр, похоже, уже идёт. — С чего ты взял? Придд молча кивнул на фигуру невдалеке. Вроде обычный военный, ничем не примечательный, скромно стоит, подперев стенку, и читает бумажки, изредка поглядывая по сторонам. Даже оружия никакого нет. Минуты через полторы до Савиньяка дошло, кем именно он являлся. — Доносы? — предположил Савиньяк, косясь на генерала. — Подойдем? — Пожалуй. Может быть, получится показаться и убраться. Мне здесь не по себе, если честно. Слишком много дриксенских мушкетов, пусть даже сейчас они смотрят в землю... Обогнуть здание было делом двух минут, и они вышли с другой стороны площадки. Генсер уже переместился куда-то в другое место и избавился от своих писем или приказов, кошки их разберет, чего именно. Слева застенчиво кашлянуло. Услуг по переводу от Придда в этот раз не потребовалось: Барт, теребя край рукава, сообщил, что Их генеральство хочет видеть пленников. Что ж, вот они, пришли, вот только вряд ли это поможет. — Вы пришли раньше — хорошо, — меланхолично одобрил Генсер. — Хорошо уже то, что пришли. — Выбора нам оставили немного, — не сдержался и буркнул Арно, глядя куда-то в сапоги. Генерал, вопреки ожиданиям, не ответил, и ответ стал казаться двусмысленным. С одной стороны, фраза звучала как неспособность увидеть иное решение, с другой — как выбор пока подчиняться данному приказу, назвать это «советом» Савиньяк не смог даже мысленно. — Учитывая ваше крайне непростое положение, есть смысл преподать вам еще пару жизненных уроков. Нужно уладить одно дело, а вам было бы полезно взглянуть, как ставка расправляется с изменниками. За мной. Далеко идти не пришлось. Вот она площадь, роща неподалёку, в нос ударил слабый запах болот. Рядом всё-таки было озеро! В крайнем случае, очень большая лужа, поросшая тиной и мхом… Наследие Рафиано и врожденное спокойствие не позволили пропустить вдох и сбить шаг. Нет, ему положительно есть чему поучиться у Придда, вот только вопрос в том, хватит ли времени. Не удивляться при виде знакомых лиц уметь нужно уже сейчас. — Господин бывший адмирал, — Генсер вытащил из кучки наваленных железяк нечто, напоминающее гарпун и покрутил перед собой, не глядя на человека у стенки, но обращаясь несомненно к нему, — у вас явно проблемы с вооружением. Если вы искренне считаете это глефой, могу вам только посочувствовать. Лемман Вилленброк взглянул из-под густых бровей. Он ничем не отличался от того человека, которого Арно видел когда-то в лесу, ни одного синяка или кровоподтёка, даже повязка осталась. Было чувство, что адмирал просто сдался, совершенно добровольно вставая под пули. Были связаны только руки. Бечевой по запястьям. — А ты, похоже, в очередной раз сменил господина? — Готфрида на Фридриха? — уточнил Генсер и качнул головой, с лязгом отшвыривая гарпун в общую кучу. — Или на Бруно? Положим, фельдмаршал всегда стоял во главе армии, а до эйнрехтских аристократов дела мне не было и в Двадцатилетнюю, а сейчас и подавно. К тому же как это связано с вами и вашими людьми? — Служи ты Готфриду, — не стал церемониться Лемман, морща нос, — ноги бы твоей, Альберт, не было уже на границах. Но у тебя, похоже, важное тайное задание, которое по плечу только крысе и перебежчику. — Ошибаетесь, — улыбнулся генерал. — И раз уж речь у нас уже заходила про господина Кальдмеера, внесу ясность в свои слова. Да, мы немного похожи — Олаф и я. Служить Дриксен значит служить ей на благо, а люди вроде вас только подрывают внутренние устои. Каждый должен знать своё место, господин бывший адмирал, которое принесет его стране бóльшую выгоду. Если ради этого нужно распрощаться с жизнью — клади голову на плаху. Вы понимаете, о чем я. И вы прекрасно знаете, что именно это послужило причиной того, что господин Кальдмеер не стал оправдываться на суде, а герцогиня фок Штарквинд не будет обжаловать приговор. — Сразу видно человека, ни разу не выходившего в море. Тебе не понять ни моряцких поверий, ни обещаний, ни песен. Голословные утверждения и дешевая бравада — вот и всё, чем может кичиться ставка Хофендорфа. — Мне всегда нравилось это объяснение: «тебе не понять». Знаете, оно иногда сворачивает горы и поворачивает реки. Жаль, что мой совет следить за теми, кто объясняется подобным образом, будет бесполезен. В одном случае это будет помешанный на высоких идеалах юнец, а во втором — матёрый полководец, которому будет не с руки объяснять свои планы. Вы не являетесь ни тем, ни другим, хотя ближе к первому. Вы приговоренный к смерти. Вы пытаетесь мне угрожать. Я один не вижу в этом смысла? — Считай как хочешь, — фыркнул Лемман, скользнув равнодушным взглядом по Арно и Валентину. — Но ты своей местью ничего не добьешься. Твоя война уже проиграна, не успев начаться. Тебе ведь предлагали идти вперед, но ты застрял в прошлом и не хочешь его отпускать. — Дело не в прошлом и не в настоящем. Я знаю, что будет лучше для Дриксен, Кальдмеер тоже знает. И понимает, что его смерть стране на руку, а те, кто пытаются его спасти, в конце концов разрушат страну, потому что не видят следственных связей. Вот и всё. — Я говорю не про Кальдмеера, и ты прекрасно это понял! — Тогда это вдвойне смешней. Месть здесь ни при чем, это вы, мятежники, вбили себе в голову какое-то неясное «дано», и теперь отталкиваетесь от этого. Не спорю, ваш командир талантлив, сидит в армии где-то выше полковника или капитана и знает, что происходит на самом деле, но в стремлении избавиться от меня допускает ошибку за ошибкой. Найти их просто, а страдают от этого ваши люди. То, чем вы пытаетесь угрожать сейчас — такая же нелепость, что и ранее. Ожидание предательства от каждого солдата и приснопамятное имя маршала Савиньяка. Вы начали повторяться. Дважды меня красным штандартом не напугаешь. — А тебе, я гляжу, не нужно сообщать отдельно, что в твоей ставке не все чисто, да? — О, это очевидно. Но вы несколько опоздали с зашифровкой информации. — Ну так казни меня, и дело с концом. От меня ты вряд ли узнаешь больше. — Не требуется. Я уже узнал. Хотя бы то, где искать гарнизон. Как это забавно иногда получается, вы не находите? — генерал сложил руки на груди и наклонил голову к плечу, сощуренно глянув на Савиньяка. — Южные перевалы… единственная необдуманная фраза, слово, сказанное в запале, что может быть цепче и правдивее? Относилось не к тому и не о том, а какая подсказка вышла! Адмирал, кому как не вам об этом знать? И кому как не вам умереть на благо родины. Генсер провел по виску двумя пальцами и поднял их перед собой, созывая караул и показывая, что разговор окончен. Лемман криво усмехнулся и прижался стеной к спине. Четкий строевой шаг равнодушных военных с мушкетами. К штыкам, на манер оружия гаунау, были примотаны тонкие лезвия. Ладно раздавшиеся щелчки, синхронное движение, и острые лезвия направлены на экс-адмирала. — Столько лет, Альберт. — Такой пустяк, а уже дыхание учащается, дёргаются крылья носа, нервно двигается челюсть. — Столько лет прошло, а ты еще гоняешься за призраками. Ты хоть когда-нибудь пробовал отпустить прошлое? Ты знаешь, что я прав и то, за что мы сражаемся... Дриксен всегда была великой, и она еще станет, но человек, которому нечего терять, может разбрасываться всем, да? Ты говоришь, что сражаешься за страну, но хоть какое-то понятие о чести у тебя должно было остаться! — Лица Генсера не видно, но руку он не отпускает, а голос почти сорвался на крик. — За что ты сражаешься, Леворукий тебя забери?! Пора бы уже принять то, что случилось давно, а ты всё пытаешься… Выстрелы! Все-таки прогремели! Савиньяк никогда не видел расстрелов, но он всегда думал, что они не такие… прозаичные. На и так бордовой искалеченной стене крови не видно. Только человек прервал речь, будто угодил в воду, выплюнул алый сгусток, густой струйкой скатившийся по подбородку, и грузно завалился на бок, поднимая тучку пыли. В какой момент генерал опустил руку, Арно не заметил, слишком заслушался, и ведь казалось, что Лемман вот-вот скажет что-то важное! Леворукий! Беглый взгляд на Валентина; рыбьи глаза не выражают ничего, но это, возможно, потому, что Придд ушел куда-то в себя и пытается усиленно соображать. Арно выругался. Вообще больше ничего не будет говорить при этом человеке! Слова про перевалы были первыми, которые пришли в голову, при чем здесь повстанческий гарнизон?! И всё-таки Генсер понимает намного больше, чем даже они знают, возможно, именно это имели в виду Маркус и Катарина. Но тогда… тогда к кошкам бы весь дурацкий план! Так, тихо, нужно успокоиться. Молчать, чтобы не ляпнуть еще чего-то лишнего. — Ошибаетесь, господин бывший адмирал, — раздался негромкий голос. Генсер подошел к мёртвому и присел на одно колено. — Времена, когда люди цеплялись за абстрактные понятия, прошли. Мир вам. Что именно искал генерал по карманам покойного, Арно не сумел увидеть, но находки отправились в потайные отделы черного мундира. Кроме одной. Серая перевязь колыхнулась, когда Генсер повернулся к ним, и нарисованный тощий пес оскалился почти как настоящий. — Вам знаком, — жест рукой, — этот предмет? Арно честно уставился на бляшку с белой птицей. Еще как ему он был знаком! Такой же точно значок покоился у него в штанах. Лишь бы не обыскали. — Первый раз вижу, — равнодушно изрёк Валентин, и Арно, фыркнув и отвернув взгляд, пожал плечами. Генсер покрутил значок в руке, подкинул, даже разок попробовал на зуб. — Интересно. Как только вернется, Маркуса Золльшейна ко мне. И внутри всё оборвалось. Как?! Как, кляча твоя несусветная?! Бляшка перекочевала в руки полковника Крайцига, привычно кивнувшего на приказ. Барт бешеными глазами посмотрел на значок, застыл на месте за спиной Генсера, потом опомнился и побежал исполнять. Кажется, для них смотр был окончен.***
— Что-то не так? — Всё так, — буркнул Сэ под нос, остановившись в полусотне шагов от их пристанища. — Арно? — Да нормально всё! — рявкнул Савиньяк и глубоко вдохнул. — Меня это бесит. Нужно что-то делать. — Прежде, чем что-то делать, нужно понять, как это делать, — резонно заметил Придд, недвусмысленно косясь на дом. Да, конечно, обсуждать что-то прямо здесь опасно и подозрительно, да вот только нечего обсуждать! — Слушай, — Арно сделал еще несколько шагов назад, оглядываясь на таверну с Ибрисом в конюшне, — я не могу. Мне нужно идти. — Разрубленный змей. Куда? — Прогуляться. — Нужно найти Маркуса, Леворукий и все кошки его, и побыстрее! Кажется, отсюда было слышно, как Валентин скрипнул зубами. — Куда. Говори точно. Мы не в той ситуации, чтобы гулять по Хофендорфу, когда вздумается. — Нужно удостовериться, — и правда, какое простое решение, как он сразу об этом не подумал? — что с Катариной всё в порядке. Она наша последняя надежда, и если… ты слышал его вообще?! — Господина генерала? — уточнил Придд. — А ты не думал, что твой распрекрасный полковник Золльшейн может как раз заниматься отловом повстанцев? — Чушь! Он помог нам и… — Арно! Я говорил уже тебе, повторю еще раз. Не дели здесь никого на врагов и друзей, здесь каждый наш враг. Чем сильнее змея пытается укусить собственный хвост, тем больше шансов вырваться из кольца. — То есть ты был бы не против еще парочки расстрелов? — Это не наше дело, Савиньяк. Талиг лишь выиграет от того, что дриксенцы будут убивать других дриксенцев. Возможно, ты знаешь что-то больше меня. А возможно, просто не видишь дальше носа. — Я пойду. — Иди, — пожал плечам Валентин и отвернулся. — И надеюсь, что ты не заявишься, как сегодня, в гарнизон. Я не нашел всего, что было нужно, поэтому нужно наведаться туда еще раз. Когда ты вернешься? — Не знаю. Постараюсь ближе к ночи. Возможно, завтра. Придд не ответил. Да ну и обижайся сколько влезет! Дорогу к «Кэтхаусу» Арно запомнил, кажется, на всю жизнь. Соседский жирный кот вальяжно зевнул и свернулся клубком на лавке. Если Маркус сбежал или отлучился, вполне возможно, что его можно будет найти через кошек. Катарина упоминала его, значит, они почти наверняка знакомы. Только как бы договориться с тем придурком с гитарой… Здание было, как ни странно, тихим и даже пустынным — и это под самый вечер! Концерт закончился, но разве местные клиенты не должны были разбрестись по дамам? Дверь блокировала разноцветная туша, поглощающая одна за другой булочки с посыпкой. — Никакого Кэтхауса, никаких девочек! — заорала дама, даже не взглянув, кого ветром принесло. Арно застыл на месте. Неужели что-то всё-таки случилось?! В дверь треснули с обратной стороны, и Таша посторонилась, пропуская на улицу сначала хозяина. Вальдар выглядел взмыленным, лоб был перетянут оранжевым платком на кэналлийский манер, изо рта торчала какая-то железяка, то ли гвоздь, то ли болт, а в руках красовалась неизменная гитара, которой тот потрясал как дубиной. Гриф обхватили пальцы правой руки, корпус угрожающе ударил по ладони левой. В алых лучах тускло замерцали шипы. — Погоди! — Обращение на "ты" вырвалось само, обращаться к Вальдару на "вы" казалось чем-то неестественным, на сколько бы лет тот ни был старше. — Мне нужно кое с кем поговорить. Просто поговорить. Пусти. — Знаем мы ваше поговорить, — сплюнул Вальдар куда-то в сторону Наташи. — «Кэтхаус» отдыхает. Сегодня, по крайней мере. Если нужен кто-то из наших девочек — ищи по их домам. Я всех отпустил. Отпустил?! Леворукий, куда тогда могла пойти… — Вальдар, это ко мне! — тонко крикнул голосок с четвёртого этажа. Тот дико скосил глаза: один расширился и выпучился, а второй стал совсем узенькой щелочкой. За занавесками наверху не было видно ничего, только смутный силуэт. Темный силуэт с короткими волосами за полупрозрачными нежно-белыми занавесками, похожими на снег. Похоже на иней, которым зимой покрываются северные замки, интересно, ждет ли кого-нибудь Валентин, стоя так же за замороженным окном? — Эй, парень, — прохрипел Вальдар, втыкая гитару шипами в землю, — какие у тебя дела с Катаринкой? — Разговор. И только, — совершенно честно ответил Арно. — Почти что дело жизни и смерти. Пусти, я тут ничего не трону. — Да уж не тронешь! С твоих денег ладно еще хватит починиться, поэтому заходи. Но такой добрый я только сегодня. — Я сашем-то нушна? — булькнула Таша с очередной булкой во рту. Вальдар взвился и вспыхнул. — Ты жри! Больше жри! Это будет то ещё испытание. Корова тупая... — Починиться? — моргнул Сэ, юркнув вслед за хозяином и почти физически ощущая толчок от захлопнувшейся за ним дверью. — Что случилось-то? — … случился, — ругнулся Вальдар, залезая на сцену. Там были навалены столы и стулья, на которые он тут же взгромоздился, еле удерживая равновесие. — Вроде всё нормально было, а эта кровля у каждого этажа… Ты ж в курсе, что этот дом строился очень частями? Я знал, что когда-нибудь дрянь захочет меня прибить. И вечер хорошо так начался. А пока с Ташей прыгали на кровати, эта корова пробила потолок. Кошмар! «Кэтхаус» сегодня не работает. По крыше долбанул молоток, извлекая глухой звук. Вальдар отёр лоб, забрал изо рта железяку и махнул в сторону. — Ты иди, как знаешь. А если не знаешь, уж единственную девку-то хоть как-нибудь найдешь. Я тебе только что могу сказать, — зеленые глаза по-кошачьи сверкнули сверху, — на твоём месте я бы сильно со шлюхой языком не чесал. Ни в одном из смыслов. Особенно с Катариной. — Почему? — Потому что фикус, … ! — он сплюнул прямо на сцену. — Оглянуться не успеешь, окажешься в яме. Я предупредил, а теперь вали отсюда, если так не терпится, что из штанов лезешь, а мне еще до завтра крышу первого этажа чинить. Осторожнее с ней. Я всё сказал. Пролёт, еще один. Кажется, здесь осталась и вправду только Катарина и хозяева. К Вальдару Арно проникся невольным уважением: да уж, зауважаешь человека, когда узнаешь, что он спит с таким чудищем. Впрочем, адекватностью он не отличался, судя еще по их первой встрече, а деньги этим миром правили. Твари закатные, нужно было больше денег потребовать, в этот раз они с Валентином помелочились. Савиньяк постучал, прежде чем войти, но застыл на миг на пороге, лишь открыв дверь. Катарина ровно подрезала волосы до самых плеч, полностью смыла с бледного лица краску, оделась в какую-то длинную рубашку, явно ей не по размеру, свисающую до самых колен, нарисовала родинку на шее, а ведь и правда, у Валентина такая есть, он просто раньше не заострял внимание. — Я ведь похожа на твоего друга? — Похожа. Очень. Несколько шагов по мягкому ковру, Арно приблизился и коснулся волос — чем-то подкрасила, рыжинка совсем исчезла. Девичья рука неуверенно поднялась и дотронулась до пальцев. Холодно. — Правда-правда? — Да. Катарина, я пришел… Пальцы подвинули руку, и о ладонь потёрлась бархатная щека. Катари совсем не улыбалась, и эти глаза… Разрубленный Змей, кто придумал девушек с серебристо-аквамариновыми глазами?! Большой палец соскользнул с сухой потрескавшейся губы чуть дальше, мизинец дотянулся до шеи и слегка прижал. Жилка под пальцами билась, как взбешенная. — Хочешь меня? — Нет! То есть... — И объяснить не сможет, да и как объяснишь девушке, что видишь в ней совершенно не того человека? — да, но сейчас нельзя об этом думать. — Почему? — У нас ведь есть то, что нужно сделать. — Закатные твари, как же она без всей этой краски всё-таки похожа на Валентина... — Мне нужно найти одного человека, ты должна знать, где он. От этого зависит всё. — Ты пришел за этим? — Я беспокоился о тебе. — Теперь это кажется почти правдой, нет, это и есть настоящая причина. — Убили одного из лидеров мятежников, я боялся, что доберутся до тебя. — Тогда вы найдете другой способ. — Равнодушное спокойствие, но как наивно ей думать, что Арно не замечает обиды. — До меня доберутся в любом случае. Рано или поздно. — С тобой всё будет хорошо. Мы вернемся, обязательно вернёмся вместе с тобой. — Ты заберешь меня в свой замок? Ты говорил, что у тебя целый замок. — Заберу. — Заберет, обязательно заберет, на ней можно жениться, он младший в семье, он может себе позволить взять в жены безродную бордельную куртизанку, а мать никогда не возражала браку по любви. — Ни за что не брошу здесь, за всю твою нам помощь. Это дурацкое сходство, это не из-за него! Братья наверняка будут в восторге, когда увидят. — Я ничего не сделала еще… — Ты нам надежду дала. — Ладно еще Эмиль, он поймёт, а мать не будет подкалывать, но Ли точно обратит внимание на то, как похожа невеста младшего на полковника Придда. Разрубленный Змей! — Куда вы пойдете после границы? — Шажок вперед, и на лице завороженный интерес. Или это Арно очарован, потому что вблизи различий почти нет, даже рост один, широкие плечи, завернутые в батистовую ткань, длинные тонкие пальцы с ровными ногтями. Интересно, как на это отреагирует сам Валентин? Но ему, наверное, плевать... — Нужно вернуться в ставку. А потом я отвезу тебя в Савиньяк, хорошо? — Ладони на острых скулах, серебро спокойных глаз. — Катар… Нет, не должна шлюха целовать так, будто это её первый раз, грубовато и нежно, с трепетной настойчивостью, наверняка именно так бы и целовал Придд, если бы... кошки все закатные, да о чем он вообще думает?! — Послушай, — отстранить, отстранить за плечи, пока не поздно, — не надо. Ты хорошая, очень хорошая, но... — Хорошая, самая лучшая, и ты, и Валентин самые лучшие, — у нас жизни на кону, а я не хочу тобой рисковать. — Не уходи. Меня найдут здесь. — Прости. — В окрасившихся в речную зеленоватую воду глазах стоят слёзы. — Я не могу. — Пожалуйста. Мне страшно. — Катарина… — Сжимающая руку ладонь дрожит, огромные глаза совсем близко. — Останься!.. И Арно сдался. — Хорошо.