It's not your fault You're innocent It's just the world that's wrong © Voltaire – Innocent.
— Меня ранят твои слова. – Она не так проста, как показалось на первый взгляд. – И если ты хочешь знать подробности, то я тебе ничего не расскажу. Не маленький, сам догадаешься. Катарина уселась на столе, скрестив ноги, и рассматривала потолок. Можно было легко залюбоваться жидким серебром в её глазах, но они смотрели слишком безжизненно и тоскливо для человека, которому действительно скучно. Валентин уместился на низкой табуретке напротив, прислонившись спиной к тумбочке и временами проходясь взглядом по комнате. Не заметить, как неуловимо девица изменилась, проницательному взгляду было сложно. Жесты, поворот головы, чуть обрезанные волосы. Вряд ли обрезала сама, возможно, Сэ постарался, без большой нужды женщины волосы не режут, но она молчит, как будто что-то действительно скрывает. — Мы вернулись к тому, с чего начали. Помнится, первым делом я спросил, где Вальдар. — Откуда мне знать? – нервно фыркнула Катарина. – Я его не видела с вечера, да и то когда Арно заходил. Тебя, как я понимаю, он бросил? — Не переводи тему. Сейчас мы говорим не о Савиньяке. — Сейчас мы говорим о том, что я знаю и чего не знаю, — девушка осклабилась и резко стукнула ногами о задвинутый стул. – А ты пытаешься меня уличить в шпионаже, плохой игре и недостаточной соблазнительности. Валентин невольно напрягся. — Про последнее речи не было. — Последнее я наблюдаю, исходя из того, как на меня реагируют. Скажи, твоё сердце уже занято? — Это не имеет значения. — А как насчет меня? – прищурилась Катари. – Ты когда-нибудь берешь в расчет чувства других людей? Придд скопировал прищур. — Чувства мешают здравомыслию. К тому же мне достаточно сложно верить тебе в этом вопросе. — Вот мы и коснулись вопроса доверия. – Руки сложились на груди в закрывающемся и недоверчивом жесте. – Задам встречный вопрос: что знаешь ты? Может статься, что мы вовсе не на одной стороне, а я не хочу словом или делом навредить… никому. — Никому – понятие достаточно широкое, — Валентин на миг соединил пальцы на руках и вновь сложил ладони у колен. Катарина ответила с удивительно прямым взглядом. — Хорошо, подловил. А что, если я скажу, что люблю Арно? — Я тебе не поверю. — А кому ты здесь вообще можешь верить? Вражеские офицеры для тебя заранее враги без возможности реабилитации, Вальдар, наши девочки и я – личности подозрительные и не заслуживающие ни внимания, ни доверия, местные жители ничего не знают, а если и знают, то бесполезные слухи, а твой… «друг», который и другом-то тебя считает с натяжкой, не особо спешит делиться информацией. — А ты, похоже, хорошо осведомлена. — Не лучше, чем ты, только в отличие от тебя мне это без надобности. Я знаю то, что вижу. — Тогда расскажи мне, что знаешь. — Создателем клянусь, ничего! – внезапная смена настроения вынудила девушку громко захохотать. – Ничего из того, что ты хочешь услышать. Я не знаю, где Арно, он ушёл, когда я еще спала. Более того, я не знаю, жив он или мёртв, а если узнаю, то много после тебя. Аналогичная информация у меня есть про Вальдара и генерала Альберта. — А Маркус Золльшейн? — Я редко слышу это имя, — Катарина пожала плечами, спрыгнула со стола и потянулась. – Раньше у Вальдара были дела с этим человеком, но лично я его видела раз или два. — Ты говорила о том, что он причастен к мятежу. — Но-но! – одёрнула девушка. – Я отвечаю за свои слова, и ничего подобного я не произносила! Я сказала, что он редко бывал и помогал сочинять песни, а всё остальное вы додумали без моей помощи. Над вашими мыслями я не властна, поэтому и претензий никаких, ладно? — Ты знаешь про мятежников, — безапелляционно отрезал Валентин. – Захватить в плен генерала было твоей идеей. — Все знают про мятежников, и большинство не больше моего. Даже ты теперь знаешь про мятежников. Арно наверняка знает больше, может, ты спросишь у него? Или… — опять этот холодный серебряный злобный прищур, — или он не настольно проникся вопросом доверия, чтобы рассказать тебе хоть что-то? Импровизированный допрос пятый раз пошел по кругу. — Что из этого он рассказал тебе? — Ты не поверишь: ничего. Мы, понимаешь ли, не очень-то и разговаривали. Проблемы? — Ты нашла платье? — Ты сам переводишь тему, но я не в претензии. Еще не искала, но пока оно тебе и не нужно. Я ищу. Со стороны, — огрызнулась Катари, — может показаться, что я лежу. Валентин обернулся через плечо к зеркалу и оглядел своё лицо. Если разговориться с отражением, со стороны может показаться, что ты свихнулся. А Катарина, похоже, уже брала бесплатные уроки, как себя нужно вести, если ты Валентин Придд. Если она что-то знает – а она, бесспорно, знает, — добиться этого будет практически невозможно. Она говорит на талиг, будто он ей родной, и вполне возможно, что со своим происхождением она не наврала, но это только усложняет задачу. Ни одной лишней фразы, ни одного слова, ни одного жеста, которые можно было бы воспринять как намёк. Плохо иметь такого врага, еще хуже иметь такого союзника. Вдвойне плохо не знать, друг тебе собеседник или не очень. Рука машинально коснулась груди, там, где висела эспера. Да, обращаться к Создателю поздновато, обращаться к Четверым – бесполезно. Мало того, что сочтут еретиком, так еще и Катарина на выходца не похожа. Скорее, единственный выходец тут в зеркале отражался. На столике что-то тускло блеснуло среди украшений, краски и кусочков угля. На тусклой и выцветшей цепочке висела слегка деформированная с края семиконечная звезда. — Моя эспера! – нервно воскликнула Катарина, хватаясь за не висящую на шее цепь. — Ты всегда её носишь? — Да, ношу. Какое тебе дело?! — Честная эсператистка, по совместительству шлюха. — И что? Ты людей убиваешь на войне и замаливаешь грехи, я время от времени помогаю честным людям прелюбодействовать, чем одно грехопадение отличается от другого? Разве что ты отправляешь людей к Создателю или Леворукому сразу, а из-за меня у них не будет другой альтернативы. Разве что они что-нибудь не замолят. — Вот как, — Придд иронично поднял бровь, беря в руки цепочку с эсперой. – Интересное у тебя понимание эсператизма в целом и индульгенций в частности. — Создатель воздает всем по заслугам, но некоторые не заслуживают ничего. Застегни! – требовательно припечатала Катарина и повернулась спиной.***
— Меня зовут Арно Савиньяк, — бесстрашно представился Сэ, прямо глядя на немолодого человека в темном плаще. Усталые светлые глаза смотрели с толикой непонимания, но вместе с тем в нём чувствовалась решительность, воля. Если бы он прямо сейчас приказал Савиньяку броситься с места в карьер, виконт бы без сомнений бросился. Кажется, короткостриженый генерал с бакенбардами, широкими губами и едва заметной морщинкой меж бровей просто не мог ошибаться. — Здравствуй, — негромко ответил генерал, и Нельс что-то зашипел Савиньяку на ухо. На исковерканном дриксен. Арно даже не стал вслушиваться в то, что вояка ему пытался сказать. Сэ сделал несколько нерешительных шагов вперед, и его чуть не взяла дикая злость, всё-таки уступая напору здравого смысла. Его сюда позвали, значит, он зачем-то нужен, значит, расскажут всё по порядку и незачем форсировать события. Нельс что-то громко защебетал генералу, будто ябедничал на кого-то. Арно вылавливал отдельные слова, но в осмысленные фразы те упорно складываться не хотели. Генерал прослушал, изредка угукая, а затем кивнул, подтвердил что-то и повел перед собой рукой в разрешающем жесте. Арно невольно сравнил его с Генсером – в отличие от «пса», «шеф» не принимал решения, пока не дослушал до конца. «Доберман», кажется, подобно Лионелю, уже заранее знал, какой приказ отдаст, и слушал чисто для проформы, Зеенсфершфлаузе казался добродушной помесью Райнштайнера и генерала Ариго, которого, тем не менее, было бы страшно разгневать. — Генерал, — коротко кивнул Савиньяк, — рад встрече с вами. На время до возвращения на родину я готов принять ваше командование. — Воевать не придется, — успокоил генерал и сложил руки на груди. – Я слышал от своих людей, что ставка предоставила пленникам определенную свободу действий. Судя по всему, вопрос о сотрудничестве будет излишним. У нас осталось мало времени, прежде чем «псы» нас выследят. А генерал Хофендорфа имеет дурную привычку записывать всё, что приходит ему в голову. — Вам нужны эти записи? – с долей обиды осведомился Арно, прекрасно понимая, что зря поддается эмоциям. Его позвали за каким-то делом, было глупо надеяться на тёплый приём с вином и молочной телятиной. Впрочем, вот он, шанс. — Нужны. — А мне нужно оружие. — Найдем, — просто ответил генерал, будто это было чем-то вторичным и неважным. Начальник всея повстанческого гарнизона не казался человеком, который вверит жизни своих людей в руки постороннего человека, однако просил о вещах, которые действительно могли стать ключевыми в противостоянии. У Валентина наверняка уже есть бумаги, нужно только перемолвиться с ним парой слов, раскрыть пару карт. Савиньяк сомневался, отпустят ли их дриксенцы после победы и не сдадут ли дальше как обычных пленных, раз уж продолжают так или иначе сражаться за свою страну, но вариантов особо не оставалось. Сэ выдали пару пистолетов, а Нельс из, видимо, доброты душевной, снабдил парой миниатюрных ножей, буркнув предупреждение об их остроте. Секретные лезвия отправились за пояс, туда, где их можно не найти при беглом осмотре. Из глубины лагеря доносился слабый запах костров и мятой травы, бывшие военные казались спокойными и умиротворенными, особенно когда к ним подходил их генерал, что-то выспрашивая. — Тебе дали оружие? Негромкий спокойный голос заставил подпрыгнуть на месте как раз тогда, когда Савиньяк умудрился расслабленно усесться рядом с одной компанией, бурно обсуждавшей свежезажареного кролика. — Да! Я… эээ, спасибо, генерал З… эм. — Можешь звать меня Шефом. — Э… — снова потерялся Арно, — ага, спасибо… — Думаю, тебе будет интересно увидеться еще кое с кем, — Шеф поманил за собой. – А еще мне показалось, или у подобных смышлёных молодых людей должен был уже за такое время оформиться свой план спасения? — Еще не до конца, — признался Сэ. – Мы надеялись заручиться вашей поддержкой, а вы сами меня позвали. Мы сможем заманить Генсера в ловушку, чтобы ваши люди его пленили. — Ясно. Как? Никаких высказанных сомнений или усмешек о невозможности предприятия. Принял к сведению информацию и хочет узнать подробности – всегда бы было таким начальство. Арно рассказал концепцию, с каждым словом унывая всё сильнее и сильнее. Зеенсфершфлаузе спокойно шел и слушал, не перебивая даже тогда, когда Савиньяк начинал сбиваться или сомневаться. Умолчал Сэ только о Катарине. — Столько лет! – непредсказуемо прозвучал голос Вальдара из-за осины. – Зигмунд Зеенсфершфлаузе! Столько зим! — Мы виделись весной, друг мой, — улыбнулся Шеф. – Лето еще не прошло, а зима и не думала начинаться. — Где ваш пафос, мой генерал и отец?! – возопил Вальдар. – Вы должны буквально источать энергию и передавать её этому сброду, который вы в шутку назвали гарнизоном. — Я вижу, ты чрезвычайно рад, что я возглавил восстание. — Я в восторге. Нет, правда. Я в немом и абсолютном восторге. А восстание где, знаете? В глубокой жэ. — Не всё так плохо, — генерал кивнул на Савиньяка. – Планы немного поменялись относительно того, что мне рассказал этот молодой человек. Твоё заведение мо… — Ба! Ты ж сегодняшнее чучело! – перебив начальство, Вальдар показал Арно язык. Виконт дёрнул глазом, но душевное равновесие осталось при нём. – Честное слово, мир тесен, а Хофендорф вообще квадратный. За каждым углом знакомый. — Твоё заведение может на время задержать солдат и не поднимать при случае шума? – таки закончил вопрос Шеф. — Моё заведение всё может. Особенно оно может рухнуть в любой момент. — Прости, не понял. И что ты собираешься делать? — Грустить. А что еще? — Ясно. Ты присылал мне письмо про какие-то секретные тропы на ту сторону заграждений. Подробности. Ему это тоже пригодится. — А что там рассказывать? – в сторону буркнул Вальдар, дуя щёки. – Копал я их. Лопатой. Прям ого-го до самых кордонов и дальше. Прямиком сел под дуб расслабиться, тут мне жёлудь на башку хрясь, и я ну как давай, как свинья последняя, копать. А потом присыпал травушкой – и вроде не видно. Я, короче, могу привести небольшой отряд прям в город. Я вот такенный молодец. — И еще скромный, — не удержался Сэ от шпильки. — Я вообще скромный. Отгрохал хоромы со шлюхами и теперь в них живу. — Мне казалось, что это серьёзное дело, могут погибнуть люди. — Люди везде гибнут, — неожиданно согласился с Вальдаром генерал. – Только кто-то гибнет в слезах, а кто-то смеется смерти в лицо. А иногда смеется и выигрывает, несмотря ни на что. Советую быть среди вторых. — Я не собираюсь выигрывать в посмертии. Я до сих пор не сильно уверен в том, что предлагал, и только надеюсь, что это сработает. — Значит, сработает. Увереннее, юноша. — Я так не думаю. Генерал, мы несколько раз пытались подловить на чем-то «псов», и каждый раз оказывались на краю пропасти. Даже если у нас получится, всё равно будет нужна помощь, и… — А для чего я, по-твоему, задавал вопрос про секретные ходы? — Но… С мысли Савиньяка сбил внезапный рык, от которого Сэ передёрнуло. Вальдар сощурился, втянул голову в плечи и выдвинул вперед челюсть. — Узбагойся, — с дебильнейшим выражением лица буркнул он, и Арно невольно прыснул в кулак. — Ес Шеф грит, шо сё бует намана, знач, сё бует намана. Понь? — Понь, — еле сдерживая смех, рвущийся наружу где-то в районе кадыка, пискнул Савиньяк. — Я выделю тебе солдат! – повысил голос Шеф. – Время не ждет, и завтра с утра они должны быть возле города. Возьмешь Нельса, он поможет. Отряд тоже наберет он, не лезь в военные дела. — Ага, — закатил глаза Вальдар и зевнул. – Ну тогда это… Зигги! Бывай! Похлопав генерала по плечу, хозяин «Кэтхауса» вприпрыжку скрылся где-то за деревьями. — Он всегда такой? — Нет, обычно повздорней. Ты что-то еще хотел спросить? — Да так. – Грязные ногти внезапно стали до ужаса интересными. – Кто он, Вальдар? Военный? — Брось. В армию его не взяли, отчасти от того, что на голову стукнутый, отчасти из-за травмы. Если уж с чего-то начинать, то его отец был одним из морисков, пиратом, который как-то раз позарился на дриксенскую девицу. Девица потом уехала с побережья в предгорья, но наследие взяло своё. Ты ведь видел Наташу? Её семья приютила ребенка, в трехлетнем возрасте потерявшего мать. А потом там, где они жили, прошла война, и дом сгорел вместе с обитателями. Ему, насколько я помню, было около пятнадцати, военные сумели вытащить из того Заката двоих и переправить с остальными беженцами дальше, к Хофендорфу. Я узнал его тогда, и с тех пор ни разу не пожалел, что спас ему жизнь. — Зачем вы рассказываете мне это? — Чтобы знал, с кем имеешь дело. Такие люди надежные и верные, но от них жди сюрпризов. Не удивляйся ничему, что связано с Вальдаром. И он выведет тебя, если потребуется, из той бойни, которая начнется в городе, только не забудь напомнить об этом. «Кэтхаус» ему дороже всего, а на нашей стороне он больше в счет уплаты долга и по старой памяти. И еще потому что Генсер спит и видит его дом выжженным из Хофендорфа. Кстати, тебе следует лучше следить за временем. — Временем? — Да. Отсюда возвращаться около двух часов. Рискуешь не успеть на свой смотр.***
На четвертый этаж Арно влетел с такой скоростью, будто за ним кошки гнались. Дверь не была заперта, хотя хозяйки комнаты на месте не оказалось, но так получилось даже лучше. Чем меньше людей будет видеть его с оружием, тем выше станет вероятность сохранить сговор в тайне хотя бы на время. Бардак в «Кэтхаусе» следовало возблагодарить уже за то, что он позволил беспрепятственно зайти и прошмыгнуть наверх, не попавшись на глаза грозной Таши. Арно ощупал шкаф, разместившийся недалеко от двери, и открыл боковую нишу, которую приметил еще с прошлого раза. Катарине про оружие знать необязательно, а подобными секретами, Сэ надеялся, девушка не слишком часто пользовалась. Жаль, что Вальдар ускакал слишком быстро, за ним и не угонишься, а то Арно бы с удовольствием спрятал второй пистолет где-нибудь возле секретного хода, а не в седельных сумках. Если его осмотрят, закономерный вопрос вполне может поставить в тупик. Сигнала на сбор еще не звучало – хорошо, можно найти Валентина, забрать бумаги с записями Генсера, чтобы не терять времени зря, рассказать про оружие, про Маркуса, отдать вторую бляшку, в конце концов. Арно кинул взгляд в окно, но кое-что другое привлекло его внимание: на столе красиво были разложены письменные принадлежности и листы бумаги, издалека на каллиграфическом дриксен кое-где угадывались знакомые имена его и Валентина. Да что она там пишет?! Справившись с дёргающимся глазом и дрожью в позвоночнике, Арно сделал шаг к столу. — Что ты здесь делаешь?! Бесшумно зашедшая Катари схватила его за руку столь неожиданно, что первым рефлексом было ударить нападавшего. Кулак дёрнулся, но застыл где-то внизу. — Я боялся за тебя. – Эта песня всегда срабатывает, главное – не говорить ей про пистолет. – Я сегодня ушел, не попрощавшись. Катарина побледнела и слегка разжала хватку. — Я думала, ты мёртв уже! Тебе нужно уходить отсюда немедленно. — Что там за записи? — Арно, побери тебя Леворукий! — Что? — Сбор! До Савиньяка доходило медленно. Секунды полторы, а потом сердце ухнуло вниз. — Когда был сигнал? – тихо и спокойно выдавил из себя Сэ. — Больше часа назад. Выругавшись под нос и едва подавив спонтанное желание выпрыгнуть в окно, Арно рванул к выходу.***
Несмотря на все свои недостатки, Ибрис был конягой смышлёной и понятливой. И если уж хозяин выглядел взмыленным, значит, и коню не грех проскакать по городу спринтерским галопом. Рыжего пришлось привязать на поляне у озерца, тот смерил ироничным взглядом траву под копытами и фыркнул. — Прости, это ненадолго, — потрепал Арно коня по лощеной шее. – Я скоро к тебе вернусь. Давай, дружище, не подведи меня. Если прошло больше часа… его наверняка ищут. Интересно, здесь на первый раз прощают, или нужно было сразу слушать, что говорил Маркус? Арно заметил у выстроившихся шеренг знакомую спину и в несколько прыжков достиг цели. Пытаясь не слишком громко дышать, встал рядом с застывшим изваянием Валентином, отёр пот со лба и честно уставился на командующего. — А мы как раз только вас и ждали, — задумчиво проводя пальцами по скуле, объявил Генсер. – Еще минут десять, и я бы решил начинать представление без вас. — Я сильно опоздал? – шепнул Арно Придду, и тот качнул головой. — Не опоздал, но лучше бы не приходил. Тебе не понравится, что тут произойдет. — Какое-то время, — продолжил «доберман», — мы посвятили вопросу лояльности и доверия. Всегда интересно посмотреть, что получится, если в поединке столкнутся те, кому нечего делить. Более того, те, кто при других обстоятельствах могли бы стать союзниками. Очень жаль, что некоторые факты выясняются позднее, чем нужно. Генсер прошелся вдоль шеренги солдат, и те как по приказу немного сдвинулись, образуя пустое пространство. Миниатюрный тренировочный полигон? Позорная площадка? К дальнему краю вышел Маркус, без оружия и с гордо поднятой головой. — Вы знаете про суд Бакры? — Удивительно, — не выдержал Сэ, — что про него знаете вы. — Откуда что знаю я – дело десятое и не должно вас волновать. Полковник обвиняется в порочащих его доброе имя связях. Полковник это отрицает и называет мои источники недостоверными. Пожалуй, мы не будем повторять всё уже сказанное, лишь подведем итог. Маркус, вы не отказываетесь от своих слов? — Я чист перед отечеством, — взвился Золльшейн. Генсер махнул перед собой бумажкой. — Несколько доносов на вас утверждают, что нет. А еще у меня пропали кое-какие бумаги из кабинета как раз в то время, когда вы отлучались из города. Учитывая то, что ваша миссия оказалась провальной, я делаю вывод не в вашу пользу. — Их мог украсть кто угодно, мой генерал. – Маркус кинул выразительный взгляд на Валентина, и Арно чуть не показал дриксенцу кулак. – Я требую суда. — Мне так некогда, — наигранно поморщился «пёс». – А компетентные судьи на данный момент все в Эйнрехте. Вы представляете, насколько затянется процесс? — Торжество справедливости иногда требует времени. — Полковник, вы давно не ребёнок. Вы ведь понимаете, что… — У меня есть семья! – беззастенчиво перебил Маркус, еще сильнее вскидывая подбородок. – И у меня есть долг перед страной! Для того, чтобы выполнить его и защитить семью, я обязан остаться в строю. Обвинения голословны. В тот день, когда я предам Дриксен, я отправлюсь к стенке и попрошу вас лично прострелить мне голову. Обязан остаться в строю… конечно! Арно сжал зубы. Маркус был последним в лагере повстанцев из тех, кто имел связи с текущей военной частью, и потерять Золльшейна для Шефа было равносильно остаться без любой информации извне. Маркус это понимает, и будет сражаться до последнего, если от него будет зависеть хоть что-то. Единственная хорошая новость – Валентин всё-таки забрал бумаги, но в таком разрезе можно ли назвать эту новость хорошей?! Генсер ведь наверняка точно знает, что это Придд, но поворачивает всё по-своему. Мог ли Савиньяк где-то еще случайно проговориться? Нет, не должен был, про Маркуса от него Генсер вообще ни слова не слышал, разве что Барт что-то вынюхал про бляшку. — Выдайте полковнику Золльшейну шпагу, — наконец решил генерал. – Я недаром упомянул суд Бакры, и суд у вас действительно будет. В древности рыцари смывали позор и обвинения кровью, почему бы не дать вам возможность… остаться в строю. — Тогда я вызываю на дуэль обвинителя. – Маркус решительно прокрутил в руке шпагу. Генсер растянул губы в ухмылке, и у Арно кольнуло в районе позвоночника. Ничего хорошего генерал априори задумать не мог. — Достаточно сложно вызвать на дуэль анонимный источник, впрочем, у нас есть альтернатива. Допускаю, что вы не единственный, кто мог украсть бумаги, а донос мне лжет. Вы сразитесь с тем, кто отрицал дриксенские порядки с самого начала. В городе есть люди, убив которых, вы можете доказать свою безоговорочную верность. Арно громко фыркнул и сделал шаг вперед, протягивая руку за шпагой. Такие явные намёки не услышал, может быть, только совсем глухой или тупой, а если господин «доберман» хочет, чтобы они сошлись в поединке, так пусть до скончания века ждет торжества справедливости. Маркус едва заметно улыбнулся – кажется, понял. Зря Генсер стоял слишком близко, ой зря. Интересно, Вальдар уже начал понемногу переводить повстанцев в Хофендорф? Со смертью «пса» начнется паника, солдаты вполне смогут признать за главного и самого Маркуса, ибо всех нормальных командиров Генсер сам отправил в Закат, а Барт придурок. Нужно только правильно рассчитать расстояние, и дуэль станет представлением, которое так жаждет увидеть Генсер, и из главного зрителя он превратится в главного актера. — Нет, не вы, — злобный прищур в мгновение поджег мост и обрушил башню. – Выдайте шпагу Валентину Придду. Маркус посерьёзнел, побледнел и сжал губы. С точки зрения повстанцев всё сложилось удачно: победив на дуэли, Золльшейн оставит себе звание, не убивая без пяти минут друга и союзника. С другой стороны, у Маркуса вряд ли хоть на мгновение мелькнула мысль, что после смерти товарища Арно решит присягнуть Шефу, желая только одного – отомстить. По тайным ходам скрыться будет проще в одиночку, но Савиньяку стоило представить, как он посмотрит в глаза генералу Ариго или Райнштайнеру, когда… закатные твари! А ведь еще нужно будет забрать Катарину, и вот тогда сходство точно бросится в глаза. А выдавать её за Придда – бред, хуже и не придумаешь. Арно поймал себя на мысли, что изначально посчитал Валентина проигравшей стороной и одновременно с тем совершенно не желает дриксенцу победы. Несмотря на то, что без Маркуса и восстание, и их побег будут обречены. Здесь все враги, ведь так он говорил? А как же враг, который почти стал другом? Валентин, не ты ли стоял на месте Золльшейна еще несколько месяцев назад? Валентин немой вопрос слышал и понимал, но лицом не выдавал ничего. На заведенной назад левой руке сжались костяшки пальцев, хотя правая продолжала держать оружие так, как учили. Во взгляде Маркуса сквозило бесконечное сожаление, закатные твари, они с ним так ни разу и не провели тренировку, Арно даже не знал, хорош полковник в фехтовании или нет. У них у обоих, у обоих полковников, была дриксенская школа, разве что Валентин почерпнул кое-что у Ульриха-Бертольда. Маркус не хотел убивать, но у него не было выбора. И у Валентина не было. Либо ты сражаешься, либо умираешь. Убить друга, чтобы выжить. Смотреть, как убивают друга, и ничего не мочь с этим поделать. Золльшейн был хотя бы честен, знал, за что сражался, а Придд знал, что должен вернуться. Но силы были равны. Шпаги осторожно звенели друг о друга, никто не хотел победы, но и проиграть никто не хотел. Это не было похоже на приснопамятное противостояние Райнштайнера и Вальдеса, скорее, на ленивую тренировку близнецов Катершванц. Арно стоял с плотно сжатыми губами и смотрел, как каждую секунду бой мог решить его дальнейшую судьбу. Нужно успокоиться, чтобы не наделать глупостей, глупостей на сегодня достаточно, но со смертью Придда исчезают сотни вариантов развития событий. Этот ублюдок Генсер знал, что нужно делать. А если бы в такую же ситуацию попал Валентин, как бы он поступил? У него, конечно, не было бы сомнений, какой стороне желать победы, но Сэ казалось, что всё стало бы намного проще, пристрели его кто-нибудь прямо сейчас на месте. Наступают такие моменты, когда проще всего кажется умереть, а нужно продолжать драться, вырывать возможности зубами из чужой глотки. О, как было бы проще убить Генсера прямо сейчас, с десяти шагов Савиньяк бы никогда не промахнулся, но один пистолет сейчас лежал в комнате Катарины, а второй Сэ как назло оставил в седельных сумках Ибриса. Какая ирония. Металлический звон в очередной раз поднял у Арно волосы на загривке, и в этот момент шарахнул не ожидаемый никем выстрел. Валентин вздрогнул и застыл, Савиньяк дернулся вперед, но прирос ногами к земле. Это было очень медленно. Шпага выпала из ослабевших пальцев и бесшумно рухнула в пыль, следом, поднимая серые тучи, Маркус завалился сначала на колени, а потом упал лицом вниз на бездушные камни. По бледному виску на землю стекла тонкая алая струйка. Генсер равнодушно спрятал оружие в кобуру, и со следующим его приказом у Валентина забрали шпагу. — Совсем забыл вам сказать, что дуэль была устроена для сокращения времени на решение этого вопроса, — пояснил «пёс», с тонкой улыбкой глядя прямо на Савиньяка, которому от этого взгляда становилось не по себе и сжималось горло. – Если вы пытались решить, кто из вас более заслуживает жизни, то слишком долго думали. В следующий раз делайте выбор быстрее, если не хотите, чтобы решали за вас. Свободны. Уберите тело и сообщите родственникам полковника, что за государственную измену он был расстрелян согласно приказу лично командиром. Я окажу ему эту последнюю честь. — Уходим, — шепнул Валентин и за запястье потянул Арно куда-то в город. Савиньяк очухался уже когда вокруг одиноко возвышались огороженные заборами особняки. — Это из-за меня, — Арно остановился, выдернул руку и спрятал лицо в ладони. – Это я виноват… — В том, что случилось, виноват Генсер. – Пальцы ободрительно сжали плечо. – Мы сделали всё, что могли, и Маркус тоже. — Ты не понимаешь, — Сэ с ужасом обнаружил, что говорит с надрывом, — если бы не… — Тогда мы сделаем еще больше, чем можем. Если ты ждешь от меня, что я скажу, что Генсер поплатится за всё, что сделал, прикинь наши шансы. Талиг выставит ему счет позже. За всю войну сразу. — Мыслишь глобально, да? — Как всегда. Арно тихо и сбивчиво засмеялся сквозь щипание в глазах и носу, выдохнул и рухнул лбом на валентиново плечо.