Мы смотрим на Калифрнию из окна, У нас большие черные машины и куча историй о том, как мы переспали со всеми киновездами, Возможно, я уеду отдыхать в Испанию, Оставлю свои крылья, Запью крепким свои заботы И улечу куда-нибудь, где никто не знает меня. (Counting Crows — Holiday in Spain)
Единственная постоянная величина, чьи жизни, как могло показаться, не менялись никогда, были Элай и Дагон. Иногда Эм завидовал им. Он не понимал, каким образом братьям удавалось сохранять теплые отношения на протяжении столетий, при этом жить вместе и не хотеть убивать. Жизнь друг без друга имела для них мало смысла, и никто по-прежнему не мог разбить их тандем. По правде, это была их идея залечь ненадолго на дно в большом городе вроде Лос-Анджелеса. Дагон предположил, что так будет лучше, что среди небоскребов и толп народа им будет легче оставаться незамеченными, а Данте — приходить в себя после потрясения. Эм послушал их. При первой же возможности братья устроили свою жизнь. Они нашли себе работу и квартиру, почти отказались от магии, прикрываясь благовидным предлогом о том, что «пока лучше не выдавать себя». Эм, который всегда тянулся к обычному, последовал их примеру, потому что Данте было все равно до того, что происходит вокруг него. После того как не стало деревни, братья не отходили далеко, объяснив это тем, что теперь им стоит держаться вместе. Тем более, они понимали, что с потерей создателя Дан может начать вести себя неадекватно. К сожалению, они как в воду глядели. Братья предупредили Эмбера о том, что он должен вызывать их сразу, как только возникнет опасность. В это определение входило сразу очень много понятий, Эм даже составил целый список, классифицировав события по степени тяжести: от рева и крушения мебели до вспышек бешенства и беспорядочных убийств на улицах города. Эм надеялся, что призывать Дагона и Элая на помощь придется нечасто, однако всегда держал свой амулет наготове для вызова. На случай. Макушки светловолосых ворлоков показались издали. Братья ждали у дороги, негромко переговариваясь о чем-то своем. Жара поднималась от асфальта, но в машине — новой дорогой спортивной иномарке (приятный бонус от прежнего владельца апартаментов) было прохладно и хорошо. Эм взглянул в зеркальце заднего вида, закурил еще одну сигарету из смятой пачки и открыл дверь, приветствуя радостных, как весенний день, ворлоков: — Привет, парни! Дагон улыбнулся Эму в ответ голливудской улыбкой. В темных очках оба брата напоминали полицейских, патрулирующих пляжи. Иногда Эму приходилось напоминать себе о том, что они не обычные люди, очень уж буднично те смотрелись в непринужденной солнечной обстановке города, среди его покрытых стеклами небоскребов, утренних пробежек в парке и хотдогов за пару баксов. Только их зверские замашки выдавали в них нелюдей. Дан буркнул что-то с заднего сиденья. Он так и остался в безрадостном настроении, скрываясь в затонированном пространстве меж двух задних стекол. Он прятал лицо под кепкой, а руки — под длинным рукавом. Взглянув на него, Элай понял, что звезда не в духе. Он закатил глаза и плюхнулся на заднее сиденье, стараясь не пододвигаться к агрессивно настроенному товарищу слишком близко. Иногда братья радовались, что Дан больше не умеет читать мысли. Теперь рядом с ним можно было держать при себе какие угодно планы и знать, что это не обернется землетрясением. Дагон решил, что спросит у Эмбера, в чем дело, но немного позже, когда Данте пойдет поплавать в океане и немного остудит горячую голову. Спортивная машина катила по дороге, рассекая солнечный свет. До побережья было около часа езды. Сегодня в воздухе не витало даже намека на туман, хотя завтра он, возможно, появится, ведь туман — неизменный спутник жары. Эм смотрел на дорогу, на то, как почти плавится от лучей солнца темный асфальт. Город за окном сиял призрачными витринами и проносился мимо, подобно поспешно промотанной пленке. Приглушенные солнечным светом массивные небоскребы деловой части, остроконечные крыши домов у побережья — все это казалось неродным. Оно казалось неродным, и оттого Эм чувствовал себя неуютно. А ведь когда-то он едва мог позволить себе оплатить лишнюю поездку на автобусе. Сейчас он имел все, что хотел. Ну, или почти все. Делало ли это его счастливым? Иногда он чувствовал, что примеряет на себя чужую жизнь. Пожалуй, ему не хватало определенности и спокойствия, а ведь порой так хотелось знать, что завтрашний день не принесет ничего необычного. Вскоре автомобиль вырулил на обширное побережье. Заглушив мотор, Эм некоторое время оставался без движения. Данте на заднем сидении докуривал новую пачку, бросая окурки прямо на пол. Дагон и Элай достали плед и выбрались наружу. Они собирались спасти хотя бы свои выходные. Эм не стал заводить разговор с Данте. Тот выбросил сигарету и тоже вышел на улицу. Его фигура начала быстро удаляться в сторону берега. Дан не стремился снимать одежду или кепку. Он обогнул несколько рядов купальщиков и плюхнулся на песок, по пути стащив кроссовки и сбросив их рядом. Как только он отошел на безопасное расстояние, Дагон тут же коршуном накинулся на Эма. — Он вообще хоть что-нибудь жрет? Ты посмотри, на нем же одежду вешать можно и никто не отличит от вешалки! Эмбер устало протер рукой лицо. — А ты пытался разговаривать со стенкой и уговаривать ее съесть мясо? Он целыми днями сидит в своих книгах, думая, что он может найти способ и вернуть то, что потерял! Элай нахмурился, а Эм продолжал тираду: — Он не охотится, не выходит из дому, не убивает. Я приношу ему мясо из ближайшего магазина. Он потерял почти все свои силы! Иногда он разговаривает сам с собой! Он становится тенью, парни. Да что там, его даже на секс не тянет! Проходящая мимо пара удивленно обернулась на троих парней на последнем предложении, но Эм не обратил на них никакого внимания. Услышав о таком повороте, братья замолчали. Это уже действительно звучало тревожно. — Я не знаю, что мне с ним делать. Он не возвращается, — Эм взял из багажника упаковку с газировкой. — Ваш план не срабатывает, вы думали, что в большом солнечном городе ему станет лучше, но он только утопает в себе, еще глубже, чем до этого. Почти как жизнь. Но не то… Братья следовали за мальчишкой по пляжу. Что-то подсказывало им, что к Данте лучше не соваться. Они отсели отдельно и продолжили наблюдать за другом со стороны. — Но Эм, ты же понимаешь… — Дагон пожал плечами, не продолжая эту фразу. Сделав большой глоток газировки, Эм в упор взглянул на него. — Понимаю. Существует только один человек, способный его вернуть. Но его нет! Мэла нет, ребята! — Тихо, не паникуй. Дан бывает нормальным, ты сам говорил, — полушепотом отозвался Элай. — Тебе надо просто поймать его в этом состоянии и понять, что его радует, чтобы ограждать его от депрессии! Дан недобро покосился в их сторону, словно мог слышать, о чем шепчутся его друзья. — Его радует самокопание! Он бывает нормальным. Вчера был. Несколько часов! Но уже сегодня он накинулся на меня, когда я попытался поговорить с ним о… Эм взглянул на братьев, ожидающих продолжения. — В общем, не важно. Просто поговорить. Элай криво ухмыльнулся. — Только не говори, что ты снова далдонил ему об охотниках или полиции! Эм снял солнечные очки, сунул их в сумку. Потом снова достал, снова их надел. И отвернулся. Братья тяжко вздохнули. — Эмбер, — Дагон страдальчески похлопал его по плечу. — Ну ты же знаешь с детства — не суй руку в мясорубку. Будет фарш. Теперь мне понятно, чего Дан такой дерганый... — Но полиция вынюхивает возле деревни ворлоков! Вас не пугает, что в один день они могут прийти по ваши головы? — Эм снова резко обернулся. — Я не хочу, чтобы нас нашли! — Нет. Мы не оставляем отпечатков, забыл? Теоретически, нас вообще не существует в этом мире, не говоря уже о том, что поймать нас почти нереально. — Вас — да, — Эм помахал перед его носом рукой, пошевелив пальцами. — А я все еще смертный! О том, что я в Лос-Анджелесе, знают всего пять человек. Для остального мира я Эмбер Морриган, парень, который канул в анналы истории еще со времен вашей гринвудской резни бензомечом! — Не заводись, — Элай отхлебнул прохладной шипучки. — Мы давно предлагали тебе выжечь отпечатки. Так будет безопаснее! — Нет, спасибо, — буркнул Эм, продолжая внутренне кипеть. — Я еще хочу немного пожить. Как человек! — Тогда не жалуйся. Данте сделал все, что мог. Он загипнотизировал ваших соседей. Твоих коллег... Его последний полезный поступок до того, как он окончательно съехал. — Я не жалуюсь. У меня все прекрасно. Я живу с маньяком. У меня нет друзей. Нет нормальной жизни. Народ на работе до сих пор думает, что меня зовут Кевин Уолш! — безрадостно фыркнул Эм. — Ну и пусть думают! — пожал плечами Элай. — Перестань трястись, как осиновый лист. Мы были возле деревни. Наши как следует убрались там и сожгли все трупы, включая труп старины Рэмира. Они замели следы, выставив все так, будто только охотники виноваты в потасовке. У полиции нет против нас никаких доказательств. За тысячи лет... за тысячи лет, Эмбер! Они никогда не поймали ни одного из ворлоков. Только охотники знали, кто мы. У них на руках нет тела ни одного из наших, а даже если есть, они ничего не докажут. Эм не очень-то верил его словам. Тревожное чувство шевелилось на дне его желудка, потому что он слышал сегодня по телевизору: на тех полицейских напали не люди. Это были наполовину звери! Долго ли им понадобится на то, чтобы завершить расследование? В синих глазах мальчишки играл отсвет солнечных лучей и беспокойство — беспокойство за себя, за Данте, за завтрашний день. Война не прошла бесследно ни для кого. Эм иногда до сих пор просыпался в ледяном поту, терзаемый страшными видениями прошлого. Не удивительно, что паранойя сживала его со свету. В конце концов, Эм должен был внушить спокойствие себе самому прежде, чем объяснять это Данте, а это казалось просто невозможным. В этот момент парень отвлекся. Данте, который устал сидеть в стороне, поднялся и принялся скидывать с себя одежду. Оставшись в одних плавках (по счастью, Эму удалось убедить его взять их с собой), Дан начал заходить в воду. Дагон толкнул Эма локтем. Тот понял намек. Он быстро отставил содовую и увязался за своим создателем. Ворлок удалялся от него. Эм не хотел оставлять его без присмотра. Однако, когда он дошел до кромки, блестящая спина Данте уже маячила довольно далеко. Тот избавлялся от своих проблем чрезвычайно просто — он просто уходил от них, делая вид, что их не существует. Эм остановился на полпути. Догонять Изверга не имело смысла. Наверное, он хотел побыть один… Такое настроение часто находило на него. Иногда он понимал, что Эм и братья всеми силами стараются вытащить его на свет. Но Дан не был уверен, что он хотел видеть свет. Это крайне затруднительно, когда все вокруг застилает темнота. Лишь постепенно до него начали доходить масштабы произошедших в его мире перемен. Дан не знал, в каком направлении ему двигаться. Он чувствовал себя абсолютно потерянным. Зная, что без Мэла ему будет плохо, он никогда не мог представить, что боль в груди будет сживать его со свету. Чего стоила такая жизнь? Он окунулся. Не думать было невозможно. В голове яркой молнией промелькнула грустная мысль: раньше они с Мэлом тоже позволяли себе немного отдыха. Они останавливались в каком-нибудь прибрежном городке и отрывались там на полную катушку. Они охотились и смеялись, иногда напиваясь вусмерть в дешевых кабаках. Они могли оставаться вместе часами, не уставая друг от друга, в то же время постоянно ругаясь, как кошка с собакой. Никто не мог даже представить, как Данте скучал по тем временам. Черт бы его побрал, он даже сосредоточиться не мог. Он даже не мог убить какого-нибудь заблудшего прохожего... Словно в напоминание о последнем, что-то блеснуло на солнце. Вынырнув из своих размышлений, Дан пригляделся. В его направлении приближался человек. Какой-то купальщик или купальщица в плавательных очках загребал мощными движениями по направлению к берегу. И тогда это началось. Словно щелкнуло что-то в глубине сознания. Данте понял, что ему нужно. Он улыбнулся, как хищный демон, и, немного поразмыслив над своими действиями, принялся двигаться наперерез пловцу. Сонливый ступор схлынул с него на мгновенье. Вспомнив о Мэле, об охоте, о славном времени вместе, Дан вдруг подумал, что не так это и сложно — просто сделать так, как привычно. Сделать так, как было хорошо раньше. Может, так эта боль уйдет? Ворлок плыл все быстрее и неистово жаждал живой крови. Возможно, даже некоторые силы вернутся, если как следует подкрепиться. Дантаниэлу не терпелось поскорее выяснить это. Зеленые глаза девушки удивленно уставились на возникшего не пойми откуда молодого человека. Ей было не больше тридцати лет на вид. Она приоткрыла рот в немом испуге, увидев красный глаз черноволосого парня. Дан улыбнулся ей, нежась в ослепительных лучах солнца, которое играло в его темных, блестящих от влаги волосах. Звуки со стороны берега больше не отвлекали. В голове стоял жуткий гул. Жажда вызывала зуд в глазных зубах, и Дантаниэл провел по ним языком, чтобы сгладить жжение. Он протянул руку. — Привет… Развлечемся?***
Эм в ужасе обернулся. Из воды раздался душераздирающий, полный боли женский крик. Все, кто были на пляже, вскочили с матов и лежаков, озираясь и вглядываясь в даль. Эмбер побледнел. Он знал, что это значило, но не хотел, чтобы его опасения подтвердились хотя бы на один процент. Широко открыв глаза, парень увидел брызги. Что-то происходило в той стороне, отсюда было сложно разглядеть, потому что Дан заплыл довольно далеко. Сквозь яркий солнечный свет Эм до боли в глазах вглядывался в даль. Раздался еще один крик. Спасатели спрыгнули с вышки и поспешно оседлали водный скутер, намереваясь ринуться на помощь утопающей. Эм запаниковал. Что бы ни происходило, они не должны увидеть Данте! Только не сейчас, когда внимание всех новостных агентств и так привлечено к убийствам! — Черт! — тихо выругался Эмбер. Он метнулся обратно, туда, где оставил Дагона и Элая. — Ничего не говори, — Дагон поспешно стянул через голову футболку. — Я достану его. Прикройте меня. Эм и Элай встали так, чтобы вспышка магии не была видна никому на пляже. К счастью, это было и не нужно, все сейчас смотрели лишь в сторону лазурной кромки океана, наступающего на берег. Дагон с хлопком исчез со своего места и аппарировал в воду, как раз в том месте, где над поверхностью снова показалась макушка Дантаниэла. Тот обернулся. Его окровавленный рот был искривлен в сумасшедшей улыбке, а глаза горели бешеным огнем. В этот момент он не выглядел как человек. Это было какое-то чудовище, вампир, покойник, ожившая нежить, вышедшая из собственной могилы, чтобы напиться человеческой крови. Старший из братьев никогда не считал себя слабонервным, однако от этого зрелища у него пошли мурашки. Ничего подобного он не видел с тех пор, как Дан заприметил в кафе мальчишку четыре года назад. Тогда его глаза блестели так же жадно и свирепо. Данте всегда был самым ярым противником охоты в дневное время. Но сегодня он нарушил даже собственные правила. Несмотря на ступор, Дагон потряс головой. — Как в старые добрые времена! — сумасшедше захохотал Данте и вцепился зубами в кусок оторванной плоти. Девушка была мертва. Ее бездвижное тело покачивалось рядом на поверхности воды, огонь ее жизни потух. Огромное кровавое пятно расплывалось на лазурной глади, и в центре него был Данте — бешеный убийца, вновь сорвавшийся с цепи. Как стервятник с человеческим лицом, он раздирал на части труп. Неведомая сила проснулась в нем, он отбросил оторванные руки девушки, впиваясь в ее плечо. Голова ее висела на ниточке, едва прикрепляясь к телу. Данте словно не видел ничего вокруг, охваченный сильнейшей жаждой. — Так, парень. На сегодня твой отдых закончен, — Дагон поджал губы. Сказав это, он схватил собрата за плечо и поспешно аппарировал с ним вместе обратно к берегу.