Налей еще вина, мой венценосный брат, Смотри - восходит полная луна; Так выпьем же еще - есть время до утра, А впереди дорога так длинна Прошу тебя - налей еще вина...
Мельница, "Дорога сна"
- Рауль, ты своим неожиданным визитом испортил мне половину ночи, - обманчиво ласково мурлычет Минк, лично открывая мне дверь в свои апартаменты. В синих глазах плещет праведное возмущение и гнев. - Да неужели? Я тоже очень рад тебя видеть, Ясон, - спокойно заявляю другу, обходя его по дуге под взглядом прожигающих глаз, и направляюсь в бильярдную. Его тон бесит неимоверно. Прохожу в комнату, прислоняюсь плечом к стене и скрещиваю руки на груди, ожидая задержавшегося хозяина. Прошло довольно много времени с тех пор, когда я был здесь в последний раз, но в ней так ничего и не изменилось. Хрустальная люстра озаряет большие зеркала в золочёных рамах, громоздкие позолоченные кресла вдоль стен, пара таких же громоздких диванов. Появление «гостеприимного» хозяина в сопровождении фурнитура приветствую усмешкой. Конечно, куда же без вина. Традиции, мать их! Игнорируя фурнитура и предложенный бокал с напитком, не до выпивки сейчас, обхожу бильярдный стол и беру в руки кий. - Сыграем? Ясон даже бровью не повел от такой наглости и самоуправства, стоит, как скала, в проходе, оценивающе рассматривая меня. Усмехается своим мыслям, неторопливо подходит к столу с противоположной стороны и берет в руки второй кий. Не ожидая его приглашения начать игру, бью первым, разбивая шары. В напряженном молчании проходит несколько бесконечно долгих минут. Тишина в бильярдной нарушается только ударами моего кия по очередному шару. Загоняю в разные лузы три шара подряд. Удары резкие, точные, злые. - И кто этот талантливый самоубийца, Рауль, что умудрился так вывести тебя из себя? Впрочем, можешь не отвечать, знаю. Сыграем. Рука дрогнула, и я промахиваюсь. Черт. Я слишком раздражен: и загулявшим Катце, и проницательностью Минка. Ненавижу, когда он ведет себя подобным образом – я все и всегда знаю. - Где он? - невольно начинаю закипать я, вспомнив, как губы рыжего кошака целуют другого. Очень хочется что-то сломать. - Ох, как достал! Умеет. В командировке на Даартс. Вернется через неделю. И что этот поганец натворил? Минк сузил глаза, что никогда не предвещало ничего хорошего. Неторопливо прицеливается и бьет по одному из шаров. Провожаю глазами шар. Попал. Кто бы сомневался. Даартс, значит. Прекрасно. У меня есть и там свои люди. - Достаточно, чтобы меня разозлить. Я хотел поговорить с тобой о другом. В последнее время, Ясон, мы с тобой несколько отдалились. Несмотря на все мои усилия, я перестал тебя понимать в некоторых вопросах, касающихся твоей личной жизни…, - я немного нервничаю, не вполне понимая, чего вообще хочу добиться этим разговором. Местонахождение Катце я выяснил, но уйти сразу не позволяют воспитание и совесть. - Вот только давай без своих нотаций, Эм, - в голосе Минка проскальзывают убийственные нотки. - Я здесь не для чтения тебе нотаций, как ты выражаешься. Подобная мера влияния на тебя давно не воздействует. Я имею в виду твои поступки в отношении монгрельского пэта. Как ты решился на подобное? – продолжаю я как можно равнодушнее, переходя к тому, что меня волнует и ставит в тупик. Вопрос, беспокоящий меня уже не первый день. Молча рассматривает очередной шар. Удар. Минк бьет по шару, и приложенная сила оказывается более мощной, чем необходимо. Шар с силой ударяется о противоположный бортик бильярдного стола, раскалывает его и рикошетит в хрустальную люстру, висящую над столом, как громадный сталактит. Брызги острых хрустальных осколков - как осколки моих навязчивых мыслей. Я приподнимаю левую руку, защищая лицо и глаза от разлетающихся в разные стороны острых кусочков хрусталя. Наши взгляды встречаются. Глаза в глаза. Не разрывая зрительного контакта. Наши лица не отражают ни единой тени эмоций, бушующих глубоко внутри нас. И впервые с момента появления в его жизни Рики я вижу, как треснула корочка льда в его вечно холодных глазах, и передо мной стоит уже не его ледяное высочество Первый Консул Амои, а Ясон Минк, мой друг. Мысленно ловлю себя на том, что с нетерпением и напряжением жду его ответа. - А если, Рауль, я скажу тебе, что люблю Рики? – едва заметная грустная улыбка скользит по идеальным губам, а в голосе проскальзывают тоскливые нотки. Его испытывающий и настойчиво требующий ответа взгляд пронизывает насквозь, не позволяя отмолчаться. Но той отрицательной реакции, что он ожидает от меня увидеть или услышать, нет. Я не чувствую ни отвращения, ни презрения, ни отторжения. Только удивление. Как-то... неожиданно услышать подобное от Блонди. Надо же, даже бывает и так. Консул влюбился! В монгрела! Ох… Но мне ли судить? У самого рыльце в пушку. А Ясон… впервые приходит понимание его безумных поступков, касательных черноглазого пэта. Минк испытывает к нему чувство влюбленности – настоящее и искреннее, по всей видимости. Иначе он бы не стал заострять на нем внимание. На смену чувству удивления приходит грусть. М-да. Доигрались. И Первый Консул, и Второй. Еще совсем недавно, отпуская монгрела на свободу, он говорил, что Рики всего лишь его прихоть, игрушка, которая ему надоела… Прошло семь месяцев… Кажется, Минк, как любит говорить Катце, влип по-настоящему, не по детски. Моя Юпитер, как же я был слеп! Слепой глупец, называющий себя другом, хуже врага, говорящего правду. Мне ведь даже в голову не приходило, что у Ясона могут быть какие-то чувства к этому пэту. Теперь становится понятно и его угнетенное состояние, и раздражительность, и требовательность в последнее время. Рики-то в Кересе. С трудом сдерживаю нервный смешок. Один диагноз на двоих – редкая эксклюзивная зависимость от монгрелов. Интересная, странная и загадочная эмоция – любовь. Ее невозможно предсказать или предугадать, а выбор объекта влюбленности совершенно не поддается никакому логическому расчету и анализу. Подобное стремится к подобному? Я вас умоляю! Не в нашем случае. Противоположности притягиваются? Сохрани нас Юпитер от такого притяжения! И тем не менее… На моих губах появляется теплая и понимающая улыбка, придаю лицу выражение дружеского участия и мягко цитирую его слова, сказанные мне совсем недавно. - Консул, Вы меня иногда поражаете! Ясон недоверчиво смотрит на меня, что-то выискивая в моих улыбающихся глазах. В его глазах мелькают и почти мгновенно сменяются сразу несколько эмоций: растерянность, недоверие, недоумение и, наконец, сверкнувшая искорка радости. - Давай выпьем, Ясон. Думаю, нам обоим это жизненно необходимо, - устало предлагаю я оптимальный вариант выходя из ситуации и откладываю кий. – Нам с тобой нужно сесть и серьезно поговорить.