Простой выбор

Примерно сутки назад... Ад замерз... Острый, жгучий, царапающий холод проскальзывал в поры, проникал в кожу, пропитывал как яд. Паучьими лапками пробегал и вонзался глубже и глубже, тончайшими иглами. Покрывал каждый миллиметр, растекался по каждой клеточке. Жадно, медленно, ненасытно пожирал. Глубже... еще глубже. Вот и все... Нет... Не сейчас... Никогда... Из звенящей пустоты родился огонь. Вспыхнул электрической молнией, расплавленным железом, растекаясь по венам, по сосудам, по клеткам, по атомам. Разжигая, воспламеняя. Слепящей вспышкой во внутренней тьме, испепеляющей болью... Не опуская, пробуждая, возрождая... Судорожным спазмом, резким и коротким, заставляя воздух ворваться в легкие, он вдохнул, чтобы тут же выдохнуть всю боль в беззвучном крике... От невообразимой боли и агонии, растекающейся по его телу. Каждый толчок, каждый удар его сердца проталкивал боль дальше по всему его телу, словно не кровь течет по нему, а раскаленная лава, жидкий огонь прокладывает себе дорогу. Заставляя дернуться и проснуться от мертвого холода каждую его малейшую часть, каждый микрон. Это было невыносимо... Настолько, насколько могли быть невыносимыми пытки в аду, когда они сжигали его заживо, но как-то иначе. Там он горел снаружи, медленно, мучительно пожираемый пламенем кусочек за кусочком, чтобы растянуть его "удовольствие". Здесь же и сейчас это было невообразимо долго, но в то же время быстро, и изнутри, а не снаружи. Словно кто-то выдумал жестокую новинку, заливать вместо крови расплавленное железо... или жидкий азот... Спустя, наверное, вечность... или, может, секунду, он понял, что уже дышит, слишком часто и отрывисто, но дышит, на самом деле. И боль уже не казалась настолько испепеляющей: то ли он к ней привык, то ли она постепенно отпускала его. Разлилась по всему телу, заполнила абсолютно полностью и начала меняться, от яркой звенящей вспышки к тяжелому монотонному гудению. Словно все тело резонировало на какой-то ужасающе низкой частоте. Заставляя его дрожать, отдаваясь вообще повсюду, в каждом его органе, в каждой руке или ноге, да даже, похоже, в волосах. Но сердце его билось, по-настоящему, быстро, почти панически, и он даже слышал его удары между своими же хриплыми, короткими вдохами и выдохами. Он чувствовал воздух на своих губах, холодный, сухой и шелестящий, проскальзывающий и щекочущий. Нет... это не было похоже на ад... Может, конечно, ад был и слишком давно, но это совсем не то место, которое можно вообще забыть, вплоть до физических ощущений, что остались в его бестелесной душе, как отпечатки, как генетическая память. Каждое чертово мгновение там, каждая секунда, каждое малейшее ощущение. Они всегда были с ним. И это было совсем по-другому. Он был на сто процентов уверен, что он умер. Как счастливый обладатель множества кошачьих жизней, он и собственную смерть уже не смог бы ни с чем перепутать. Даже когда сам приходил за ней, лежа под капельницей на грязном столе у доктора, ради свидания с Тессой. Это все было иначе. Это было не бестелесное путешествие, не рай и не ад, уж точно. Это было все безумно, безумно болезненно и... реально. Но какого черта! Какого черта это должно быть так больно, если даже просыпаться в собственном гробу было чертовски страшно, но не больно. Да и холодно к тому же, ужасно холодно. Так, надо было успокоиться, сосредоточиться на дыхании, на сердцебиении, замедлить их и унять охватившую его самую настоящую панику. Хоть немного. Вот бы унять еще эту ужасную дрожь. Дин попытался пошевелить руками и понял, что его словно что-то окутывает, кроме страшного холода, он чувствовал что-то на своей отмерзшей в конец, почти онемевшей коже. Тело не сразу захотело слушаться, но, напрягшись, он смог-таки поднять обе руки к лицу, отмахиваясь и отбрасывая нечто, словно паутина накрывшее его с ног до головы. Дотянувшись, он провел ледяными пальцами по лбу, по щекам, по губам, чувствуя собственно теплое дыхание. Нет, это однозначно все было реально. Какого черта происходит? Даже открыв глаза, вокруг он не обнаружил ничего, кроме темноты. Жуткий холод, от которого его трясло уже просто как в лихорадке, и черная, непроглядная темнота. Он попытался вытянуть руку вперед... нет, это, скорее, было вверх, вестибулярный аппарат услужливо подсказал ему, что он все же находится в горизонтальном положении. Лежал на жесткой, ровной, ледяной поверхности. Вытянутая рука уперлась во что-то такое же ровное и ледяное. Провел по поверхности направо, угол, теперь вниз, все тоже самое... Словно опять в ящике, в гробу и не в гробу одновременно. И что теперь... как... Вот бы тьма расступилась, увидеть бы хоть что-то, Дин повернул ладони к своему лицу, было бы здорово их увидеть, поморгал глазами, вглядываясь. И увидел. Тонкую, словно волосок, полосочку, которая словно светилась на пальцах его правой руки, абсолютно ровная и вертикальная, неподвижная на его дрожащей от холода руке. Черт! Он дернулся от понимания, что это полоска света, исходящая от чего-то над его головой. Вскинув голову туда, в тот ненастоящий верх, он увидел такую же полоску света, но ярче, словно щель, залитую бледным белым светом. Надо перевернуться, добраться туда. Ох, черт, как же это тяжело оказалось. Мускулы уже начинало сводить от холода, даже дрожь, казалось, прекращалась, что было плохим знаком, особенно если он и на самом деле каким-то невообразимым образом жив. Завалившись на правый бок, подтянув под себя руку и опершись на локоть, он чуть подтянул себя чуть ближе к свету, и еще немного, и протянул левую руку вперед. Рука уперлась в холодную стену, но та вдруг поддалась под давлением и отпрянула, отходя назад. Свет на мгновение ослепил его после почти полной темноты, но когда он смог снова открыть зажмуренные глаза... Твою ж мать... За свою жизнь можно наглядеться множество разных интерьеров и способов обстановки этого места, но никогда и ни с чем его уже спутать было не возможно... это был чертов морг! Дин Винчестер вспомнил очень... очень много нехороших слов, наверное, весь свой словарный запас и еще несколько новых придумал... Если бы ему уже не было настолько сильно хреново, словно его сбил поезд, нет, долбанный сверхзвуковой самолет на полном ходу, его бы, наверное, стошнило от одной только мысли об этом. От осознания, что он лежит в морге, в холодильнике, накрытый белой простыней, абсолютно... твою мать... голый и, кажется, даже... ой нет, точно сейчас стошнит... чисто вымытый! Абсолютно отмороженный! Продолжая мысленно проклинать всех и вся, что его сюда привезло и положило, он сосредоточился на том, чтобы вытащить свое плохо слушающееся тело из холодильника и не разбить голову от приземления на белый кафельный пол в метре под ним. Кое-как защищая голову руками, Дин с грохотом практически вывалился из жуткой квадратной ячейки холодильной камеры, вытягивая запутавшуюся на нем простынь. Все, на что пока хватило его сил, это собраться и сесть, облокотившись на холодильник позади него. Все еще было жутко холодно, в помещении, конечно, немного получше, воздух по сравнению с внутренностями камеры был ощутимо теплый, но не достаточно, чтобы его согреть. Машинально кутаясь в дурацкую простынь, он оглядывался вокруг. Надо что-то придумать. Надо остановить этот жуткий хаос в голове от бешеных скачущих мыслей о том, что его оживило или не оживило, или кто его вернул, и зачем, и не Сэм ли это сделал какую-то глупость, а может, Кас… Но тогда где он, где они все и вообще хоть кто-нибудь и почему, черт возьми, вообще все это случилось и он сидит тут живой, обмороженный в полном одиночестве. В памяти всплыли последние картины его жизни, Барнс с ножом в руке, что-то там говорит про костюмчик для Абаддон и режет его ножом, три раза... Дин приподнял простынь и посмотрел на свой живот: отлично, три четкие, яркие, ножевые раны, одна рядом с другой. Но не свежие и кровоточащие и не зажившие, что-то среднее, словно ножом его пырнули несколько дней назад, и края раны уже немного схватились, хотя будь они не смертельными, он бы еще ходил зашитым, ибо был риск им снова разойтись. Это было опять ни на что не похоже. Если бы его воскресил Кас или кто-то другой из ангелов, то раны бы исцелили. Сами бы они не заживали на мертвом теле однозначно. Но тут, впрочем, было что-то иное. Хотя... Да кому ты нужен... никто не пришел за тобой... Так. Дин потер лицо, пытаясь до конца прийти в себя, не очень хорошо получалось. Вот и разорванные железом запястья совсем не выглядели свежими, снова такие же наполовину зажившие раны. Он опустил взгляд от запястья дальше по правой руке, вот и метка Каина, на месте родимая, горит и жарит... Так вот оно что... Даааа... теперь мы навсегда... Он откинул голову назад и с силой стукнулся о стену позади себя. Вот, значит, какой поворот. Никто не приходил за ним, никто его не искал и не воскрешал, ни чертовы демоны, ни ангелы, ни брат... никто. Это все метка, проклятая библейская Каинова метка с непосильной ношей... вот тебе и ноша, Дин Винчестер... неси и радуйся. Он очень хотел бы ошибаться, но где-то в глубине души он знал, что прав, он чувствовал это всем телом, все еще дрожащим от холода снаружи, но горящим как на медленном огне изнутри. Если у тебя есть самый страшный кошмар, Дин Винчестер, прояви терпение и знай, что он где-то рядом, что он вот-вот тебя настигнет и накроет. Настиг и накрыл. Где-то за дверями послышался шум, кто-то прошел мимо, шаркая, поскрежетал чем-то металлическим и снова ушел, так же шаркая и затихая вдали, затем щелкнула другая дверь. Дьявол! Философствования и причитания - это, конечно, очень уместно, когда только что воскрес из мертвых, но, наверное, все-таки не сидя на полу в морге, обернувшись в посмертную простынь как в римскую тогу. Если бы сейчас кто-либо вошел в дверь из сотрудников этого учреждения, то в лучшем случае отделался бы инфарктом от развернувшейся картины. Что бы ни случилось, он всегда успеет с этим разобраться, а сейчас надо выбираться отсюда. Дин с трудом поднялся и, насколько смог, выпрямился, держась за стену одной рукой, а второй придерживая простынь. Он посмотрел на открытую дверцу его бывшей камеры и закрыл ее, замок не сразу зацепился и щелкнул, на это пришлось потратить некоторое усилие. Наверное, он был немного неисправен, и именно это дало возможность одному из трупов, ну ладно, бывшему трупу, вылезти. Кто-то просто не убедился, что хорошо закрыл дверь. Спасибо тебе, благословенный идиот! Дин осторожно, покачиваясь на нетвердых ногах, подошел к широкой металлической двойной двери и заглянул в одно из маленьких окошечек. Помещение по ту сторону было просторным, с большим столом для вскрытий в середине, стеллажами и шкафами по стенам и слабым, притушенным освещением. Глядя на стол, в голову приходила одна только мысль, как же хорошо, что он сейчас не лежал там! Не был распластан с вывернутыми наружу внутренностями и органами в больших пластиковых контейнерах вокруг... Он с трудом сглотнул ком в горле. Вот это был бы номер. Хм... интересно он бы ожил после вскрытия? Черт, фу, что за мысли, прочь... дьявол, так и проблеваться недолго. Как же ему было нехорошо, голова гудела и шумела, пульс бился в барабанные перепонки, все тело трясло как в лихорадке, а спина покрывалась холодным потом. Даже самое страшное похмелье тут и рядом не валялось. И ужасно хотелось пить, должно быть, он был смертельно обезвожен, даже губы облизнуть не смог бы. Толкнув двойную дверь, Дин практически провалился в эту большую комнату, и, ища опору, привалился к стене справа. Пройдя так немного вдоль нее, он обнаружил, что дальше открывался небольшой проем, небольшой угол со шкафом, вешалками для одежды и маленькой раковиной с зеркалом. О, подарок богов! Проскользнув в этот закуток, Винчестер первым делом припал к раковине, схватившись за ее край. Открыл воду и жадно прилип губами прямо к крану, святые небеса, это была не вода, это была просто райская амброзия, ледяная и сладкая, спасительная влага. Он пил, пока у него просто не кончился воздух в легких, затем оторвался и, умывшись одной рукой, поднялся над раковиной, тяжело дыша. В зеркало на него смотрел ходячий мертвец, бледный, с темными кругами под глазами и синяками и ссадинами на лице. Красавец! Интересно было, где он находился территориально, должно быть, где-то недалеко от места своего последнего пребывания, от завода. Значит, и недалеко от бункера. Значит, он может добраться до ближайшего телефона и позвонить Сэму... черт, для автомата нужны деньги, может, здесь где-то есть телефон, надо поискать. Но для начала надо решить вопрос поважнее. Дин огляделся: позади него на стене, на ряду металлических крючков, висела голубая больничная униформа - простые штаны на резинке и рубаха с клинообразным вырезом, такие, какие носит младший персонал. Это было вполне подходяще, если морг находился при больнице, значит, пройти через нее в униформе будет проще, не привлекая особого внимания. Хотя с таким-то лицом… мда. Бросив простынь, он уже натягивал штаны, благословляя хоть какое-то тепло, которое они ему давали, когда понял, что вокруг нет никакого намека на обувь. Рубаху тоже натянул через голову и потер плечи; дрожь еще не прошла до конца и начинала жутко утомлять, мышцы устали от такой работы, чтобы хоть как-то его согреть. Хотелось бы знать, насколько у него еще хватит сил. Дин поднял свою "римскую тогу" смотал в комок и затолкал в небольшой шкафчик, стоящий рядом. Глубоко вздохнул, собрался и пошлепал босыми ногами в сторону другой двустворчатой двери на противоположном конце помещения. Там должен быть офис и выход отсюда. Лишь бы не было людей. К его счастью, офис оказался пустым, должно быть, все еще была ночь. Хотя нет, вон круглые часы на стене показывают полпятого, если вдуматься, скорее всего, утра, потому что днем здесь было бы не протолкнуться. Ранний час ему только на руку. Он подошел к столу, там стоял простенький кнопочный телефон стандартного офисного вида. Уже подняв трубку и потянувшись другой рукой к кнопкам, он вдруг остановился и задумался. А заметил ли вообще Сэм его отсутствие, обратил ли внимание между своими ботанскими занятиями в библиотеке, что его уже почти сутки нет. Спит, небось, сейчас без задних ног. А к черту, что толку ему звонить, с его этими деловыми отношениями, все равно уже сам выкарабкался. Тем более новое обстоятельство появилось... Он вздохнул и положил трубку... Новое обстоятельство... "Привет, Сэм, я тут умер, пока ты спал, но ничего страшного, все ок, я уже воскрес, спасибо, что поинтересовался. А тебе пофиг, ну бывай...". В голове засела мысль, как ему рассказать обо всем Сэму. Дело было явно не законченно, толпа шизанутых демонов все еще была здесь во главе с Барнсом, где-то что-то намечалось большое, раз упоминалась Абаддон. А это значило, что, возможно, сейчас он имеет в руках самый что ни на есть удачный шанс выйти прямиком на нее и завершить свое главное дело, его основную цель. И это вставало на первое место, заставляя задвинуть все остальные проблемы далеко назад и вглубь. К черту Сэма с его тараканами, главное разобраться с этой сукой. Почему-то сейчас он начал себя ощущать сильнее. Даже несмотря на абсурдность этого, потому что он стоял, держась за стенку, и дрожал всем телом, какая-то его внутренняя сила, кажется, нашла устойчивое положение и поднялась во весь рост. Дрожь немного унялась. Аккуратно выглянув за дверь из офиса, Дин прошел пустой крашеный в мерзко-голубой цвет коридор и нашел лифт. Снова привалившись к стене, он нажал кнопку вызова и прислонился лбом к холодной стене, слишком много мыслей опять начало метаться в его голове. Надо собрать их в кучу, выделить цель, а с остальным разобраться потом, и с Сэмом потом тоже, все после... лифт звякнул и открылся. Сейчас надо сконцентрироваться на том, как вернуться в бункер, придется угнать машину, наверное. Выйдя из лифта, он бегло оглядел коридор: это была больница, справа виднелся ярко освещенный приемный покой, за столом сидела, отвернувшись, дежурная медсестра. Так, туда не идем. Влево коридор тянулся и раздваивался, тихо, никого и свет приглушен. Значит, налево. И правильно, пройдя еще немного и свернув налево еще раз, он уперся в стеклянную дверь запасного выхода. То, что надо. Охраны здесь не было, совершенно пусто и дверь не заперта. Вываливаясь из двери на улицу, Дин понял, что самая его сейчас большая проблема - это навалившаяся слабость, он с трудом собирал в себе последние силы. Воскрешение не было подарком, оно было, скорее, наказанием и ни разу не должно было быть легким как прогулка по парку. Это больше было похоже на бегство с кладбища, живой мертвец шел босыми ногами по асфальту задней стоянки к единственному автомобилю, припаркованному в дальнем ее углу. Это был какой-то старый пикап, грязно-красный, местами ржавый, словно его здесь забыли давным-давно, но выбирать было не из чего. Разве что идти в противоположном направлении, к другой стоянке перед главным входом и рисковать нарваться на камеры, охрану или банальных человеческих свидетелей потенциального угона. Оно того не стоило, надо попытаться здесь. Плюс ко всему, что-то не было гарантии, что силы его не покинут окончательно и он не рухнет без сознания где-нибудь посреди дороги. Подобравшись, наконец, к чудовищно пыльному пикапу, Винчестер жутко засомневался в своей авантюре: машина выглядела так, словно давно не ездила, это могло стать проблемой, если он стоит, например, без бензина или просто не заведется. Черт возьми, опять все через задницу. Интересно, есть что-то в его жизни, что можно было бы сразу сделать, просто, без трудностей и без плохих последствий. Наверное, нет, не в его природе. Подергав дверь, Дин убедился, что, возможно, он и вправду был не прав, когда решил не звонить Сэму, дверь слишком легко поддалась и со скрипом, похлеще чем у Импалы, открылась. Открытый, никому не нужный автомобиль, имел все шансы быть просто куском ржавого железа на колесах. Ладно, попытка не пытка, подумал он, забираясь внутрь. Надо сказать, с трудом забираясь. Устроившись кое-как на сидении и закрыв за собой дверь, он не смог устоять и откинулся в на спинку, чтобы хоть чуть-чуть отдохнуть. Если эта колымага заведется, то это будет очень долгая дорога, вся состоящая из борьбы за то, чтобы не вырубиться за рулем и не обнять какой-нибудь слишком шустрый столб. В пикапе было теплее, несмотря на то, что он стоял здесь давно, здесь не было пронизывающего его слабо одетое тело ветра и мокрого от ночного дождя асфальта под его босыми ногами. Лобовое и боковые стекла были покрыты слоем пыли, через них все вокруг казалось таким серым и бесцветным, словно скрытым в густом тумане, утренний свет еще не пробивался из-за одеяла облаков. Было так спокойно и беззвучно вокруг. Дин завалился набок, растягиваясь на сидении, чтобы достать рукой до проводов под приборной панелью и попытаться завести этого динозавра. Но как только он принял горизонтальное положение, гравитация взяла над ним верх, последние силы, словно из пробитой бреши, вытекли вон. Ладно, только на одну минуточку закрою глаза и переведу дух, подумал он... и отключился. *** Зевая и борясь с остатками сна, водитель эвакуатора заезжал на стоянку при больнице. Кому только могло прийти в голову, что забирать этот старый ржавый пикап необходимо именно в 5 утра. Но работа есть работа, этому куску дерьма было давно уготовано его законное место.