Исключение из правил

Никто не мог сказать точно, когда завязалась эта странная, пожалуй, даже немного иррациональная и нелепая дружба между принцессой Северного Племени Воды и лучшим мастером водной магии, находившимся в подчинении у ее отца, но плоды этой дружбы видели абсолютно все. Все знали: мастер Пакку, славящийся как человек поистине невыносимого, придирчивого, едкого и жесткого характера, таял, как сосулька на ярком солнышке, стоило принцессе Юи улыбнуться. Нет, на самом деле, «таял» — слишком сильно сказано, все-таки это был не кто-нибудь, а мастер воды Пакку, самый злой на язык и скорый на расправу человек во всем Северном Племени, но если сравнивать его поведение с учениками, соплеменниками, да с кем угодно — и с Юи… Это были небо и земля. Например, Юи была единственной девушкой из племени, которой было дозволено присутствовать на занятиях боевой магии, пусть и не участвуя в них полноправно. В ответ на возмущения (а они имели место быть и со стороны мужчин, и со стороны женщин) Пакку пожимал плечами и делал жест в сторону юной принцессы: «Попробуйте ей возразить». И многие пробовали, но… За плечом легко, безмятежно улыбающейся хрупкой девушки точно незримо витал силуэт ее отца, грозного вождя Арнука, и возражать ему действительно не стоило, если, конечно, ты хочешь жить долго и счастливо. Впрочем, нужно отдать должное и Пакку, и Юи: первый сносил с ног волной любого юнца, кто, зарвавшись, больше любовался изящной прелестницей, чем занимался магией воды, а вторая вела себя во время занятий так тихо и скромно, что зачастую об ее присутствии на полигоне все попросту забывали. Однако факт остается фактом — принцессе Северного Племени мастер воды Пакку позволял значительно больше, чем кому-либо еще. А несколько раз во время бурь и метелей Юи видели с тяжелой накидкой Пакку на плечах. И пусть у мастера воды всегда было неизменное выражение лица «я тут не при чем, я просто мимо проходил» — по широкой, чуть смущенной и нежной улыбке девочки все было ясно, как прозрачный лед в рассветную минуту. Однако не всем нравилась столь трепетная дружба между такими разными людьми. В первую очередь были недовольны все остальные девушки племени. Конечно, Юи была принцессой, ей априори было дозволено больше, чем всем остальным, но это же неслыханно! На протяжении долгих лет, если не столетий, боевая магия для девушек была под запретом. И на протяжении долгих лет, если не столетий, тысячи девушек Северного Племени мечтали переступить этот запрет. А удалось только Юи, причем с благословения престарелого учителя, славящегося не только мастерством в магии и острым языком, но и убеждениями закоренелого шовиниста. Принцесса и прежде была лишена радостей общения со своими сверстницами, поскольку отец считал, что с простолюдинами его дочери разговаривать не пристало, но после начала наблюдений за уроками мастера Пакку многие прелестницы Северного Племени начали едва ли не плевать ей в спину. Конечно, Юи никак не выказывала недовольства по этому поводу — только выше поднимала по-кошачьи округлый подбородок и закусывала нижнюю губу, но все же, все же… Пакку из-за такой нежной дружбы тоже доставалось: были недовольны его коллеги из Совета Старейшин. Все они были такими же, как и он сам — шовинистами, считающими женщин исключительно хозяйками, матерями, сестрами, но никак не волшебницами и не воительницами. Вот только у них не было личных исключений, а у Пакку оно было. Если бы не слава сильнейшего мага воды во всем мире, если бы не готовность отстоять это звание на дуэли еще раз, репутация мужчины оказалась бы под большой угрозой. Конечно, мало кто рисковал высказывать недовольство ему в лицо, но шлейф шепотков и пересудов волочился не только за принцессой, и за престарелым магом. Впрочем, ни тот, ни другая не обращали на это внимания. У них был куда более важный повод для беспокойства. Вождь племени Арнук — отец Юи. Суровый, холодный, немногословный мужчина с крутым нравом и катастрофическим неумением проявлять эмоции. Историю рождения Юи знали все, но лишь сама принцесса да Пакку знали, чем она обернулась через много лет. Юи находилась под жесточайшим контролем отца. Ей нельзя было и шагу ступить без его ведома. Арнук тщательно контролировал каждый шаг, каждый вздох своей дочери. Он любил ее, о, да, он безумно ее любил — единственное напоминание о покойной жене, единственного родного человечка, но его любовь была не нежным и светлым чувством, а маниакальной, жесткой, почти жестокой заботой. Юи смогла бы принять ее как должное, если бы Арнук демонстрировал и другие грани своей привязанности, но тут накладывали отпечаток его обязанности вождя и от природы скупой на проявления чувств характер. По сути, все их общение сводилось к тихим отчетам Юи о своих передвижениях да неуклюжим попыткам вождя узнать, как у нее дела. На эти вопросы Юи отвечала тихим голосом неизменное: «Все хорошо, папа», и Арнук, не зная, что еще сказать (не обсуждать же с дочерью проблемы племени, круглосуточно занимающие его голову?) отпускал девушку прочь, а после долго терзал себя за неуклюжесть в общении с искренне, но так неумело любимой дочкой. Вождь не знал об этом, но и принцессе после таких странных недо-разговоров с ним было несладко. Девушке казалось, что отцу постоянно не до нее, ведь контроль она не могла считать проявлением любви, а кроме него ничего и не было. «Отец постоянно занят, — думала она, — я только мешаю ему. Может, он и вовсе меня не любит?..» Стоит ли удивляться, что Арнук ревновал свою всегда такую молчаливую — с ним, и такую жизнерадостную и разговорчивую — с другим человеком дочь к мастеру Пакку? Стоит ли удивляться, что вождь то и дело порывался настрого запретить Юи видеться с учителем? Стоит ли удивляться, что запреты никогда не выполнялись? И, наконец, стоит ли удивляться, что когда с Юи приключилась первая в ее жизни настоящая беда — отнюдь не отец стал первым, кому Юи о ней рассказала?.. А произошло вот что.

***

В отличие от многих других старейшин, Пакку не стал строить себе изо льда роскошный дворец, похожий на дворец самого вождя. Он всегда больше любил небольшие, уютные домики. Да и много ли нужно бобылю, у которого даже медведесобаки нет? К тому же, мужчине не хотелось ощущать свое одиночество слишком остро, а в больших, пустых и холодных комнатах миниатюрного ледяного дворца это ощущение было бы неизбежно. Поэтому его домик был всего лишь на три комнаты: гостиная, спальня и библиотека, а стоял этот домишко (по сравнению с другими зданиями Града Ледяных Дворцов это был действительно домишко) на некотором отшибе от ряда других, поскольку Пакку не слишком любил гостей. Впрочем, стоит сказать, что и гости не любили бывать у престарелого мастера — он не был гостеприимным хозяином, и чаще всего к нему рисковали заходить только по делу. Именно поэтому Пакку поднял голову от книги, которую изучал последние несколько часов, и обернулся к двери с выражением искреннего недоумения, если не шока, на лице. В дверь слабо, но быстро и нервно постучали, словно у того, кто стоял за порогом, дрожала рука, а то грозились подкоситься ноги. Нахмурившись, мастер водной магии поспешил открыть. И стоило ему это сделать, как прямо в автоматически подставленные руки упала девушка в разодранной на плечах дорогой накидке, с растрепанными белоснежными волосами и блестящим от слез лицом. — Юи?.. — потрясенно выдохнул Пакку, ощущая, как пальцы касаются не меха, не ткани платья под ним, а обнаженного смуглого плеча, горячего, как живое пламя. — Что… Не договорив, мужчина решительно подхватил девушку на руки и ногой захлопнул дверь. Он видел, что принцесса вздрагивает от сухих, истеричных рыданий, пытается всхлипнуть, но она плакала слишком долго — теперь слезы застряли в горле твердым комком и никак не желают вырваться наружу. «В таком состоянии она мне ничего не расскажет, — обрывочно подумал Пакку, шагая в гостиную. — Одеяло, грог или чай, и тогда уже можно будет поговорить.» Руки, лихорадочно сжимавшие девчонку в объятиях, холодели от пока еще бесцельной, но уже сводящей скулы напряжением злобы. «Узнаю, кто — убью.» Стоило Пакку опустить девочку в резное кресло, как Юи прижала колени к груди и обхватила их руками, бессознательно пытаясь защититься. В висках у мага воды тревожно, с какой-то обиженной болью стукнуло: голубые глаза глядели на него с ужасом и страхом, будто молили: «Не надо, не хочу, пожалуйста!». Юи никогда прежде на него так не смотрела, и это последнее выражение, какое Пакку хотел увидеть на ее лице. Конечно, он понимал, что девочка видит сейчас не его, а того, кто оставил на смуглой коже темные разводы синяков от пальцев и грубых поцелуев, кто разодрал накидку и нещадно растрепал волосы, выдрав несколько мягких прядок, но все же… Резко мотнув головой, маг воды поспешил на кухню и вскоре вернулся с большой кружкой горячего чая. — Юи? Слышишь? Это я, Пакку. Мужчина коснулся ее подбородка, заставляя поднять голову, и со смесью горечи и облегчения увидел, как по лицу ее текут прозрачные слезы. Значит, истерика закончилась, она почувствовала себя в безопасности. Проплачется — и успокоится. Молчание и сухие, судорожные всхлипы были бы намного хуже. Она попыталась взять кружку дрожащими руками, но тут же выронила — Пакку еле успел поймать, иначе горячая жидкость обожгла бы девчонке ноги. Юи тихо всхлипнула и неуклюже смахнула с лица слезы. — П-простите… Я… — Молчать! — еле слышно рыкнул маг воды. — Сейчас придумаю… Что-нибудь. Пару секунд Пакку с каким-то недоумением глядел на чашку в своих руках, машинально отмечая, что длинные, костлявые пальцы его слегка подрагивают… А потом вздохнул и резко, решительно опустился на колени и поднес чашку к дрожащим губам принцессы. — Пей. — Что? — она, смущенная, с тревожно забившейся жилкой на виске, подалась назад, пытаясь оттолкнуть его руки, по-детски замотала головой. — Что Вы, что Вы, не надо… — Пей, я сказал! — Пакку слегка ткнул ее в губы горячим краем чашки. — Тебе нужно горячее, без накидки, по морозу… Я кому сказал пить? Юи выглядела совсем ребенком, когда покорно глотала чай из его рук пополам со слезами — уже из собственных глаз. Пакку осторожно держал кружку, стараясь не расплескать ни капли и ненароком не обжечь малышку. Он уже примерно представлял, что случилось с принцессой. Попытались изнасиловать. Скорее всего, один человек, иначе Юи бы не вырвалась. Попытка успехом не увенчалась: разорванная накидка, следы рук и поцелуев на шее и плечах, измятая ткань платья на талии, немного задранная юбка… И она довольно быстро успокоилась — начала глотать чай, положила ладони поверх его пальцев, начала поглядывать из-под упавших на лицо волос с благодарностью. Значит, точно не изнасиловали, иначе истерика была бы куда более масштабной, возможно, потребовалось бы ее ударить, а то и позвать лекарей, придать происшествие огласке. Да, у них не получилось. Она вырвалась. Убежала. И все равно… «Твари. Как, как можно было?! Девчонке пятнадцать лет, она ребенок совсем! Как вообще можно было об этом подумать?! Да и она тоже хороша, какой Кох ее на улицу посреди ночи потащил?! А если она ко мне?..» — Пакку отчетливо побледнел и нервно закусил губу, почти до крови раздирая плоть острыми зубами. Постаравшись глубоко вздохнуть, мужчина отстранил кружку от чужих губ, как только Юи сделала последний глоток, и ловко поймал пальцами ее подбородок, не давая возможности не спрятать глаз, ни отвернуться. — Ну? — только и выдохнул маг воды. — Я х-хотела прогуляться… Полнолуние, вы же знаете… Тяжело удержаться. Пакку молча кивнул. Мало кто знал, но Юи была волшебницей воды, но почти никогда не использовала магию. Быть целительницей принцессе не пристало, а боевую магию запрещал ей лично Пакку, солидарный в этом вопросе с ее отцом: они оба считали, что ввязываться в бои, да и просто участвовать в спаррингах девушке будет опасно. Но, как и всех молодых волшебниц воды, в полнолуние силы разрывали ее изнутри. Необоримо тянуло к Луне — к той, что дала ей когда-то жизнь. Раньше и Пакку был пленником лунного очарования, но эти времена давно миновали… Он понимал девчонку, и именно это выражал его кивок, но она расценила его по-другому — и начала оправдываться: — Я не хотела колдовать, честное слово! Я хотела просто пройтись, посмотреть на луну, спуститься к морю и все! А там, там… — она заикнулась и снова всхлипнула, беспомощно закрывая лицо ладонью. Каким-то осколком мозга Пакку понимал, что ему бы лучше обнять ее, прижать к себе, дать выплакаться и успокоиться, но в эту ночь силы разрывали и его тоже. Силы — и злоба, которой вот-вот должны были дать направление, цель, объект. Поэтому маг рванул тонкое запястье, заставляя Юи убрать руку от лица, и хрипло прошептал: — Кто? — Горо. В тот же момент в голове у Пакку стало пронзительно пусто. Пульсировал, горел, выжженный железом, только один образ, одна мысль: «Горо. Этот паршивец Горо». Мальчишка, один из его учеников, был талантлив, нахален, непримиримо дерзок, и каждый раз, когда Юи посещала занятия, буквально поедал девочку глазами. Конечно, парень сполна расплачивался за это спаррингами с самим учителем, не знавшим никакой пощады, но это его не останавливало, и стоило Пакку отвернуться, как он снова и снова раздевал взглядом тихо сидевшую в сторонке Юи. И, видимо, решил перейти к активным действиям. Он никогда не отличался особенным умом. Глупый, непредусмотрительный мальчишка. — Где? — Не помню… На углу, кажется, возле лавки с костяными подвесками. Вставая на ноги, Пакку с удовлетворением отметил, что девочка полностью пришла в себя, взгляд ее сделался осмысленным, к ней даже вернулось привычное для нее спокойствие — Юи никогда не была скандалисткой или истеричкой, чем очень импонировала магу воды. Особенно в такие моменты, потому что теперь Пакку точно знал, что может оставить принцессу одну без опасений, что она наделает каких-нибудь глупостей. Одеваясь, маг воды кожей ощущал на себе ее встревоженный взгляд, но Юи упорно молчала, а Пакку пока что не хотел разбираться еще и с ее вопросами. Сначала нужно было убрать того, кто ее обидел. Голос девушки прозвучал, только когда мужчина уже стоял в дверях. — Пакку… Не говорите отцу, пожалуйста. Мужчина с удивлением обернулся и заломил бровь. — Если он узнает, то запрет меня в башне до замужества, — с тихим, прерывистым вздохом произнесла Юи. Она уже не обхватывала руками колени, а сидела прямо, чинно сложив руки; она не глядела затравленным зверьком… Она снова стала принцессой. Его маленькой, рассудительной принцессой, прячущей под кротостью и мягким взглядом ясный ум и твердость в намерениях. — Позовите ко мне целительницу, которой можно доверять. Она вылечит синяки, и отец ничего не узнает. Я не первый раз сбегаю к Вам. Это он простит. «А вот Горо я не прощу.» Пакку молча кивнул и захлопнул за собой дверь. Он вернулся через два с половиной часа, довольно ухмыляющийся и расслабленный — сосредоточенная, холодная злоба отпустила его. Едва ли в изуродованном утопленнике, найденном через пару недель, признают когда-то — красивейшего юношу племени. Когда-то красивейшего… И уже не юношу. Устало разминая руки, Пакку вошел в гостиную и с удивлением увидел в ней жарко пылающий камин, две кружки с чаем, разогретое на огне вяленое мясо и Юи — уже в новом платье (очевидно, принесла целительница, которую Пакку прислал к ней), без следов насилия на шее и плечах и с распущенными волосами. Они белоснежной волной укрывали плечи и спину, непослушные мягкие прядки лезли в лицо, и это выглядело до того интимно и по-домашнему, что Пакку, растерявшись на мгновение, едва не покраснел. Он вдруг вспомнил ощущение пылающей девичьей кожи под своими пальцами — точеное обнаженное плечо… Здесь, на севере, нагота считалась особенно интимной, это вам не вечно босоногий, полунагой, развратный юг. И впервые увидеть точеные смуглые плечи, не скрытые одеждой, должен был возлюбленный, жених, муж, но уж никак не он. И не при таких обстоятельствах. Юи светло и благодарно улыбалась, а Пакку думал, что повторения ситуации допустить нельзя. Ни за что. Никогда. — Иди сюда. Девочка, не удивляясь, шагнула к учителю, обхватила ладонь пальцами второй руки и вопросительно заглянула в лицо. Пакку стоял со сложенными на груди руками, мрачный, напряженный и сосредоточенный. — Я научу тебя одному боевому приему магии воды. Вот теперь спокойствие на лице Юи разлетелось ледяными осколками. Девочка изумленно выдохнула: — Что? Но как же… Пакку и сам понимал, что это безумие, преступление против всех традиций, правил и постулатов, но также он понимал, что это необходимо. Поэтому он оборвал принцессу: — Молчать! Повторяй движения за мной. Не жди, что получится с первого раза, но мы должны попробовать. Итак... Мужчина глубоко и медленно вдохнул теплый воздух, согретый огнем в камине, что развели для него хрупкие женские руки. Для магии воды нужна была холодная голова и полное отсутствие каких-либо эмоций, а это всегда давалось раздражительному и резкому Пакку с трудом. Поддавшемуся эмоциям магу воды грозила чудовищная опасность: стихия обернется против него самого. Конечно, сейчас ничего подобного с мастером магии воды приключиться не могло в любом случае, но привычка делать несколько глубоких вздохов перед началом тренировки осталась и по сей день. Но сегодня учитель действовал не под влиянием привычки — ему действительно нужно было успокоиться. Во-первых, внутри зудел страх повторения этой истории, а во-вторых, он впервые преподавал магию воды девушке. С парнями Пакку никогда не церемонился и сразу же ставил их в спарринги, или нападал сам. А что ему делать с девчонкой? Тем более, с принцессой. Тем более, с Юи… «Наверное, нужно сначала рассказать и показать. Нападать не буду, просто позволю использовать себя как тренажер. Надеюсь, она не испугается. Ну, поехали!» — решил про себя мужчина и повернулся к своей ученице. — Итак, прием очень простой — ледяные клинки. Основная сложность в отделении от большой массы воды нескольких порций, для этого нужно быть предельно сосредоточенным. Следи за руками… Пакку льстило то завороженное внимание, с каким Юи глядела на его пальцы, но одновременно и раздражало: ей не восторгаться нужно, а запоминать движение! Движение, благодаря которому от ледяной стены дома отделилось несколько острых ледяных ножей. Они зависли в воздухе и, повинуясь легкому движению ладоней Пакку, воткнулись в пол. — Просто, да? — уголки его губ чуть приподнялись. «А это легче, чем я думал.» Юи улыбнулась и неуверенно вытянула перед собой чуть подрагивающую руку. Было непривычно видеть ее не в тонкой перчатке, плотно облегающей каждый палец, а вот такой, беззащитно оголенной, с по-детски коротко обрезанными ногтями на изящных пальчиках. Девушка глубоко вздохнула и медленно, но правильно повторила движение Пакку. С первого раза, конечно, ничего не получилось, и Юи огорченно опустила руку. — Почему не получается? Что не так? — тихо спросила она. — Следи за дыханием, — негромким, напряженным голосом подсказал маг воды. — Вдох — движение на себя, выдох — от себя. Это было правило, известное любому магу воды с рождения, но не Юи — ее никогда ничему не учили, а на тренировках, где она присутствовала, следить за дыханием было затруднительно — тут хорошо бы уследить за стремительными передвижениями и постараться, чтобы не зарябило в глазах. Принцесса кивнула и вновь повторила движение, на этот раз, быстрее, но все так же правильно. Пакку четко увидел, как приподнимаются плечи на вдохе… И как от стены отделяется ледяной кинжал. Впервые в жизни ему захотелось не просто кивнуть ученику, мол, да у тебя получилось, а широко улыбнуться и потрепать по волосам: «Молодец! Умница! Я в тебя верил!». Ошарашенный этим внезапным чувством, Пакку даже не сразу отреагировал на мимолетный успех своей ученицы… И Юи, подумав, что разочаровала его, с грустью опустила руку, а ледяной кинжал обратился в лужу воды на полу. — Простите… Что-то вновь неправильно? — виновато произнесла она. — Что?! «Старый ты олух!» — в мыслях Пакку получил от себя самого щелчок водяным хлыстом. Быстро шагнув ближе к принцессе, мужчина схватил ее за плечо, вновь обжигая ладонь о чужую кожу. — Нет, ты молодец! — искренне произнес учитель. — У тебя отлично получилось! «Ну, для первого раза», — кашлянул он про себя. Широко улыбнувшись, девочка одним слитным, порывистым движением оказалась рядом, закинула руки на его шею, привстала на цыпочки и… Чмок! Не успел Пакку очнуться после неожиданного поцелуя (влажные губы, горячее дыхание, светлые ресницы, коротко пощекотавшие его по скуле…), как этот непредсказуемый ребенок прижался к нему всем телом, по-кошачьи ткнувшись лицом куда-то в ребра. Удивительно теплые руки легко погладили его спину вдоль позвоночника и замерли где-то чуть пониже лопаток. От полудетских ладоней по всему телу Пакку расходились волны опьяняющего тепла. Мужчина растерянно моргал ресницами, не до конца соображая, как ему на это реагировать и что вообще нужно делать в таких случаях. Он уже и не помнил, когда его в последний раз вот так вот запросто обнимали. Не держали в борцовском захвате, не сковывали ледяными наручниками, пытаясь остановить бесконечный поток яростных атак, а обнимали. Вот как сейчас — просто, искренне и нежно, и от этой щенячьей какой-то нежности весь воздух стремительно покинул легкие, вырвавшись наружу облачком горячего пара. Пакку машинально опустил ладонь на затылок девочки, неумело поглаживая теплые волосы. Груди сквозь одежду касалось мягкое, горячее дыхание, Юи прижималась к нему всем телом и… Все это почему-то казалось удивительно уютным. Хотелось шагнуть назад, к креслу, плюхнуться туда, притянуть девчонку к себе под бок и сидеть так до утра, перебирая густые, гладкие волосы и иногда неуклюже касаясь виска сухими губами. И еще хотелось, чтобы этот проклятый ярко-алый румянец со щек, наконец, пропал! Что он краснеет, как мальчишка? Ну, да, его никогда никто не обнимал и уж тем более не целовал в щеку, но ему это никогда не было нужно! По крайней мере, он так думал, а теперь… «Кажется, она и не думает отстраняться, — как-то обреченно заметил маг воды. — Уффф… Нужно что-то сказать. Наверное. Или сделать. Хоть что-нибудь!» Мужчина с каким-то недоумением смотрел на собственную не по-мужски изящную ладонь, продолжающую размеренно поглаживать чужой затылок, и никак не мог осознать, что это была его собственная рука. — Кхм… Кхм. Юи? — немного неуверенно позвал учитель. Принцесса подняла голову и с легкой улыбкой посмотрела ему в глаза. Пальцы Пакку на ее волосах дрогнули, цепляясь за атласно-гладкие прядки. Девочка смотрела с такой бесконечной, глубокой дочерней нежностью, что у мага воды болезненно екнуло сердце и захотелось сжать Юи в объятиях так, чтобы захрустели ребра. Так, как он никогда и никого не сжимал в объятиях прежде. Но вместо этого учитель хрипло произнес: — Ты… Молодец. Да. Этот клинок потом нужно будет направить на противника, в грудь, в живот или… Эээ… Пониже живота. Да. Вот, — он немного замялся и, подумав, добавил: — У тебя получается лучше, чем у моих учеников, — мужчина криво улыбнулся, и на душе у него стало значительно спокойнее: такое выражение лица, интонации и фразы были ему значительно привычней, чем попытки выразить нежность, ту самую нежность, которая готова была разорвать его изнутри. А Юи будто решила над ним поиздеваться. — Просто Вы их не любите, а меня — любите, — девочка широко, обескураживающе-тепло и наивно улыбнулась, и Пакку понял, что возразить ему на это решительно нечего. В ответ он только обреченно вздохнул и все-таки обнял принцессу в ответ, заключая ее в тесные объятия. Он напрягся всем телом, когда почувствовал, как Юи чуть-чуть завозилась в его руках: неужели именно сейчас, когда он уже «вошел во вкус», девочка решит отстраниться? Пакку даже сильнее сжал руки, не желая отпускать ее и вновь оказываться в звенящем холоде одиночества, но этого не потребовалось. Юи просто принимала чуть более удобную позу, чтобы прижаться щекой к его груди и тепло выдохнуть, продолжая размеренно и нежно поглаживать его по спине. Ресницы Пакку сами собой мягко опустились, уголки губ также бесконтрольно приподнялись вверх, формируя слабую, но искренне блаженную полуулыбку... Пальцы продолжали рассеянно путаться в густых, мягких волосах, кончики их иногда касались горячего затылка... — Пакку?.. — чуть нерешительно прозвучал голос принцессы. — М? — ладонь на затылке девочки напряженно замерла. Юи немного отстранилась, только чтобы заглянуть учителю в лицо. — Но все-таки… Как же традиции? «Обязательно говорить об этом сейчас?» — хмуро скривился учитель магии воды. — Девушкам нельзя заниматься боевой магией… Разве нет? — голос принцессы упал до робкого полушепота, когда она увидела, как исказилось лицо ее друга «Я ее напугал. Старый дурак!» — мысленно рыкнул на себя Пакку и устало провел кончиками пальцев по ее миловидному круглому лицу. — Нельзя, — со вздохом откликнулся он. — Но… Н-но… Пакку нервно закусил нижнюю губу. Он честно хотел придумать что-то правильное, логичное, чем смог бы обосновать свой поступок и перед Юи, и перед кем-то другим — чужим — если потребуется, но ничего, кроме правды, не желало лезть к нему в голову. А разве Юи не заслуживала правды?.. С губ учителя сорвался бессильный, практически беспомощный вздох. Непривычно мягко касаясь ее щеки ладонью, он произнес: — Просто я не хочу, чтобы с тобой что-нибудь случилось, Юи. Я не всегда смогу быть рядом… Ты понимаешь это, — гибкая рука Пакку перебралась на ее спину, слегка сжимая ткань платья. — Поэтому для тебя и сделаю небольшое исключение. «Ты сама — мое исключение.»