Дом у Синего озера.

      Высыпав все содержимое пакета в кофемолку, я повернул ручку выключателя и поспешил ретироваться в сторону. Служивший верой и правдой, этот старенький аппарат давал фору любому новомодному комбайну, но громыхал так, что казалось, перемалываются твои мозги, а не кофейные зерна. За столько лет эксплуатации этого раритета кухонной утвари, я уже по изменяющемуся звуку мог определять и степень помола, и время, необходимое для его завершения. Потому, я не следил за процессом и спокойно копался в шкафах, ликвидируя «порядок», устроенный не очень педантичной Евой.       Когда кофемолка завыла, я не глядя протянул руку и вырубил прилично нагревшийся аппарат.       - Доброе утро.       Резко развернувшись от неожиданности, я столкнулся с парой, внимательно меня рассматривающих темных глаз.       - Извините, не хотел вас напугать, - он улыбнулся и заправил за ухо одну из обрамляющих лицо светлых прядей.       Сидящий за стойкой прямо напротив меня, «довольно известный писатель» вновь вогнал меня в оцепенение и я забыл, как складывать из букв слова.       - Вы наверное Томас?       - Кхм... Да, - кашлянул я, торопясь прекратить изображать деревянного истукана и вернуть себе человеческий облик. - А вы, должно быть, тот самый писатель?       Он заулыбался еще шире, безмолвно тем самым подтвердив, что у нас с ним один на двоих источник информации.       - Билл Каулиц, - он протянул мне ладонь, средний и указательный палец которой были украшены довольно крупными перстнями.       - Томас Трюмпер.       Его рука была теплой, а кожа гладкой и в отличие от моей, не загрубевшей.       - Что вам предложить? - завершив рукопожатие, я вспомнил о своих сегодняшних обязанностях.       - Чашку кофе и порцию яблочного пирога, пожалуйста.       Передав хлопотавшей на кухне Марте пожелание клиента, я вернулся за стойку и с удивлением обнаружил, что этот ранний посетитель не пересел за столик.       - Вы не будете против, если я позавтракаю здесь? - спросил он, словно угадав пронесшуюся в моей голове мысль.       - Нет, конечно. Буду только рад компании.       - Надеюсь, Ева не заболела? - приветливый взгляд карих глаз, вдруг заполнился тревогой.       - Нет, с ней все в порядке, - улыбнулся я, ничуть не удивившись такому участию по отношению к моей рыжеволосой сестрице. - Она сменит меня после обеда.       Удовлетворенно кивнув, он опустил взгляд на свои длинные пальцы, мирно покоящиеся на до блеска мною отполированной столешнице. Сегодня он был одет в простенькую клетчатую рубашку, рукава которой были закатаны до локтей.       - У вас красивая татуировка, - похвалил я, невольно проследив за его глазами.       - Спасибо, - парень вскинул голову, явно не ожидав от меня подобного жеста.       Удивленно изогнув бровь с украшавшим ее металлическим колечком, он вновь заулыбался. Вчера мне было этого не рассмотреть, зато сегодня я видел не только этот пирсинг, но и тот, что поблескивал в его носу. Изначально поставленный мною «диагноз» о его незаурядности сейчас не только укрепился, но и возрос в своей степени.       - Значит, вы пишете здесь книгу? - полюбопытствовал я, решив не скромничать и вести прямой диалог не о превратностях погоды, а о непосредственно меня интересующем.       - Да. У вас здесь очень... Романтично.       По его, ничуть не смутившемуся выражению лица, я понял, что могу без стеснения продолжать в том же русле. Жажду моих познаний о творчестве Билла Каулица прервал звонок из кухни, оповестивший о том, что заказанный им не очень плотный завтрак готов. Поставив перед заерзавшим на стуле в очевидном предвкушении молодым человеком тарелку и чашку на блюдце, я быстро нашел занятие своим рукам и продолжил:       - И, о чём она?       Коротко бросив на меня исподлобья явно заинтересованный взгляд, он вернулся к созерцанию своей кисти, размеренно кружившей ложечку в чашке.       - О жизни, - ответ на мой вопрос прозвучал лишь после того, как был сделан первый осторожный глоток.       - Значит, о любви, - неожиданно для самого себя, констатировал я.       Неопределенно помотав головой и рукой, с жатой в пальцах вилкой, он наколол приличных размеров кусок пирога и отправил его в рот. Прикрыв едва не закатившиеся от наслаждения глаза, он не торопился жевать и как следствие, давать сию же минутные ответы. Не сумев сдержать ухмылки от повеселившего меня зрелища, я поумерил свой пыл, кстати вспомнив, что человек всё же пришел поесть.       - О ней тоже, - сделав очередной глоток произнес он, видимо посчитав, что его ответ жестами меня не удовлетворил.       - Ева ваша поклонница, - заметил я, не зная, о чём еще спросить, чтобы не свернуть с благотворно влияющей на диалог темы.       - Правда? - вскинув бровями, он поразил меня своим удивлением.       Скромность и стеснение, не очень-то свойственные моей кузине, совсем не вязались с эмоцией, которая сейчас отражалась на лице моего собеседника.       - Ну, мне так показалось.       - Мне очень лестно.       Появившийся на острых скулах румянец, утвердил меня в ещё вчера проскользнувшей мысли побродить по просторам Всемирной паутины и уяснить для себя действительный уровень его популярности. Закончив свой завтрак без сопровождения в виде моего голоса, он расплатился с вежливо оставленными в мою честь чаевыми и благодарностью в адрес Марты, которую я, по всей видимости, и должен был доставить. Смотря в спину удаляющемуся парню, я пришел к выводу, что какого-то определенного мнения о новоявленном почитателе наших красот у меня ещё не сложилось.       Следующие пару дней, «Два барсука» вполне безболезненно обходились без моего присутствия. Занимаясь дома скопившейся за две недели документацией, требующими оформления заказами и договорами о поставках, я совсем растерял своё любопытство и даже не вспомнил о намеченном накануне сборе информации.       Лишь в пятницу утром, вновь лицезрев в дверях излишне, на мой взгляд, стройную для мужчины фигуру, я вспомнил, что так ничего нового о писателе и не разведал. Какого-то высокомерия к окружающему и напускной манерности за ним пока не замечалось, потому я решил, что мои познания вполне можно оставить в той зачаточной стадии, какой они и находились.       Едва завидев несомненно симпатичного ей посетителя, Ева выпорхнула из-за стойки и спешила принять первый в это утро заказ. Вновь пришедший спозаранку, он устроился всё за тем же столиком и перехватив на себе мой взгляд, кивнул в знак приветствия. Я ответил тем же жестом и вернулся к нашему меню, которое неспешно листал. Не менявшее своего дизайна вот уже несколько лет, оно теперь казалось мне скучноватым и я загорелся идеей хоть что-то, да изменить. Видимо, не торопившиеся меня покидать впечатления о яркой Сицилии, теперь давали о себе знать и грозили наугад затронуть любую из сфер моей жизнедеятельности.       Я сидел на высоком стуле за стойкой и меланхолично переворачивал досконально изученные, немногочисленные страницы. После пары минут, ставших вдруг машинальными действий, я четко ощутил, что все, озарившие меня идеи, странным образом куда-то исчезли. Бороздивший страницу взгляд стал рассеянным, и так и норовил соскользнуть с подлежащего модернизации листа.       Сидящий поодаль, создатель любимых Евою романов был сосредоточен и энергичным движением руки что-то записывал в лежащую перед ним книжку. Изредка прерываясь, чтобы сделать глоток из стоящей на столике чашки, он всё так же оставался наедине со своими мыслями и устремлял задумчивый взгляд в окно.       Сегодня его волосы были распущены и ниспадая с плеч, то и дело скрывали за собой открывающийся моему взору профиль.       - Т-о-о-м, - похлопавшая по плечу Ева, прервала нестройный поток, уносивших неизвестно куда меня мыслей.       - А? Что?       - Тебя прямо не дозваться, - хмыкнула кузина и пронзила меня испытующим взором. - Маме нужен картофель.       Не очень поняв направленного в мою сторону сарказма, я спрыгнул с насиженного места и покорно направился в подвал. В оборудованном там складе, мы хранили овощи и прочие, выдерживающие длительное хранение продукты. Выудив из контейнера увесистую сетку, я развернулся к выходу, но столкнулся с явно преследующей меня по пятам Евой.       - Он тебе нравится, - выдала сестра, по-лисьи сощурив свои янтарного цвета глаза.       - Кто? - не понял я.       - Этот картофель конечно!       Всплеснув руками, она сложила их на груди и не желала освобождать мне проход. Посетившая меня, единственная и абсурдная догадка изумила, но я решил оставить ее при себе.       - Да. Особенно, если он запечен с сыром.       - Издеваешься?       - Я? Нисколько, - гнул я свою линию, заранее зная, что она всё равно не отстанет.       - Билл! - вдруг взвилась она, - Он ведь тебе нравится.       - Ева, ты в уме? - на всякий случай уточнил я, рассудив, что за время моего отпуска с сестрой вполне могло что-то приключиться. - С чего такие выводы?       - Ты на него пялишься.       Загоготав в голос, я наконец разжал уже начинающие синеть пальцы и уронил ни в чём не повинный картофель на пол. Быстротечность мыслительного процесса Евы всегда меня поражала, но сейчас, ею без особых усилий был побит новый скоростной рекорд. Безмолвно наблюдая за моей истерикой, она всем своим видом показывала, что не собирается сдавать позиций и как-то видоизменять сложившееся в её головушке мнение.       - А на кого тут ещё пялиться? - немного успокоившись спросил я.       Мой встречный вопрос, по всей видимости, завел её в тупик и потому она молчала и только и могла, что недоуменно пожимать плечами.       - Ну? Сама посуди?       - Не знаю..., - протянула сестра, очевидно заколебавшись.       - Тут каждого вошедшего можно определить, если не по шагам, то по запаху!       Усмехнувшись предложенным мною методам опознания, она на пару секунд унеслась в только ей ведомый астрал и мечтательно выдохнула:       - От Билла всегда приятно пахнет...       - Эй! Да я посмотрю, ты сама от него без ума! - возмутился я и легонько её толкнул.       - Сдурел? Я обручилась этим летом, забыл?       Не желая принимать от меня плату в том же эквиваленте, она метнула в мою сторону испепеляющий взгляд и, наконец, шагнула через порог. Довольный итогом этой непродолжительной перепалки, я подхватил свою ношу и пошел следом.       - Кстати, - резко остановившись, моя рыжая бестия вновь загородила собою проход. - У него там какие-то неполадки с камином и я сказала, что ты посмотришь.       Приоткрыв от удивления рот, я снова выронил свой мешок и теперь всерьез обеспокоился её душевным благополучием.       - Чего? - шикнул я и схватил сестру за руку, тем самым заставив полностью ко мне развернуться.       - Тебе трудно что ли? - по округлившимся в полнейшем непонимании глазам, я догадался, что она не шутит.       - Ева! Ты...! - не сумев найти подходящего слова в ее адрес, я пытался убить несносную девчонку взглядом и беспомощно махал руками.       Мне казалось, она должна понимать. Знать, или хотя бы уметь прочесть мои чувства.       - Чего завелся-то? Не можешь – не надо. Просто, кроме тебя... Некому.       Сделав ударение на последнем слове, она резко развернулась и зашагала прочь. В этот момент меня словно проткнули чем-то острым, воззвав к заплутавшей совести и осознанию того, что ей-то ничуть не легче. Я как пришпиленная бабочка, мог до последнего вдоха трепыхаться и утруждать свои крылышки. Моей судьбы это всё равно бы уже не изменило.       - Ева, постой! - забыв про Марту, ждущую овощи, я рванул за сестрой. Нагнав её у самого выхода, я обхватил хрупкие плечики и прижал спиной к своей часто вздымающейся груди.       - Малыш, прости меня? - просил я, чувствуя себя болваном и полнейшим идиотом.       - Посмотришь? - одарив меня снисходительным взглядом из-за плеча, она улыбнулась.       - Посмотрю. Когда нужно?       - В любое, удобное для тебя время.       Доставив таки настрадавшийся по моей вине картофель до кухни, я решил оставить свою затею по преображению меню до лучших времен и глотнуть свежего воздуха. Выйдя из кафе, я перешел дорогу и ступил на давно мне знакомую тропинку, заковыристо петлявшую промеж сосен. Мне всегда хорошо здесь дышалось и спокойно думалось.       Ступая по хрустящей под ногами прошлогодней хвое, я наслаждался умиротворяющей тишиной и ворошил в памяти события не так давно минувших дней. Я наивно полагал, что они благополучно меня отпустили, позволив жить тем, что имею и люблю сейчас.       Не спеша углубляясь в лес, я размышлял о том, как совершенно незнакомый человек, сам того не ведая, может заново разбередить, казалось бы, устаканившийся водоворот чувств.