Право на убийство

У мести нет сроков давности, поэтому жизнь молодого ассасина превратилась в череду убийств без права на передышку. Наверное, именно по этой причине Эцио так любил брать контракты на убийство: они хоть немного, но отвлекали от тяжелых мыслей. Как будто одна смерть могла хоть немного смягчить воспоминания о другой. Удивительно, как быстро то, о чем он раньше боялся даже подумать, стало чем-то обыденным, почти рутиной. Его руки не были по локоть в чужой крови, он давно купался в ней, но при этом его нисколько не мучили муки совести. Протыкая печень очередного стражника скрытым клинком, он никогда не задумывался, была ли семья у этого человека, что он любил, о чем он думал, где он жил. Он просто устранял препятствие на пути к своей цели, и всё. Когда-то давно, когда он похоронил отца и братьев, Эцио решил, что его цель оправдает любые средства, и с тех пор шёл по жизни, не отвлекаясь на самокопание и лишние сантименты. Контракты на убийства не были его целью. Более того – они не были даже связаны с нею. Тем не менее, Эцио подходил к их выполнению со всей тщательностью: он собирал информацию, он продумывал план, он выбирал лучшее время и место, он всегда заранее решал, как именно лишит жизни того или иного человека. Для него исполнение заказа было подобно творчеству, и он без лишней скромности считал себя мастером своего дела. Однажды Леонардо то ли в шутку, то ли нет, назвал его assistente di morte, помощником смерти. Эцио тогда зашёл к нему с просьбой одолжить карнавальную маску, ибо его следующая жертва будет на вечернем празднестве, и ему надо слиться с толпой, чтобы подобраться к ней незамеченным. Отдавая ему простую белую маску, художник сказал, что помощник смерти должен быть таким же бесстрастным, как и она сама, поэтому белый цвет подойдёт ассасину как нельзя лучше. Эцио тогда лишь рассмеялся, поблагодарил друга и ушёл. Если бы ни капюшон, Леонардо наверняка бы заметил, что его глаза остались серьезными. Наблюдая за шумной веселящейся толпой с крыши здания на краю площади, Эцио вдруг вспомнил эти слова. - Ты не прав, мой дорогой друг, - тихо сказал он, снимая маску для лучшего обзора. – Я и есть сама Смерть. И сегодня ночью я в своём праве. Часы на старой башне пробили полночь, и небо озарили десятки салютов. Неспешно обходя танцующих на площади людей в дорогих цветастых костюмах, Эцио улыбался. И в этот раз улыбка отразилась и в его взгляде.