***
— Мой настоящий шикай, — прошептал Аясегава, любовно поглаживая щупальца. — Настоящий? — Куросаки не мог оторвать взгляда от тонких изящных пальцев офицера. Юмичика это замечал, и такое внимание ему очень нравилось. — Видишь ли, Рурирокудзяку очень обидчив. Он обожает лазурный и ненавидит фиолетовый. Поэтому, когда я называю его Фудзикудзяку, он обижается и высвобождается только частично, что мне, собственно, на руку… — Юмичика покачал головой, ощутив, как щупальца нервно дернулись. — Кидотипные занпакто не жалуют в одиннадцатом отряде. А он мне слишком дорог. Куросаки качнул головой, отчего несколько рыжих прядок сползли на лоб. Теперь он понимал причину поведения Аясегавы. — Красиво, — тихо сказал Ичиго, смотря, как тонкие щупальца с нераскрывшимися бутонами медленно обвиваются вокруг хозяина. Юмичика сначала недоуменно поднял глаза на Куросаки, а потом как-то смущенно улыбнулся, а занпакто, видимо, услышав комплимент, ярко сверкнул. — Спасибо, — офицер заправил пряди волос за ухо и провел пальцами по красным перышкам, выправляя их. До этого никто еще не делал подобных комплиментов в сторону Рурирокудзяку. Ну а фальшивый шикай не такой изящный и красивый. Да и не привыкли в одиннадцатом отряде хвалить за внешний облик. За победу в битве — да, сколько угодно. Занпакто, кажется, слова Ичиго тоже оценил, налившись более ярким цветом. Аясегаве бы очень хотелось показать его во всей красе, когда он забирает реацу, переливаясь и сверкая, и когда распускаются прекрасные белые цветы с длинными лепестками. Может когда-нибудь удастся и это. Куросаки крупно и испуганно вздрогнул, отшатываясь. Тонкое щупальце резко сжало его запястье сильнее, и Ичиго пожелал вырваться, но теплая рука Юмичики осторожно опустилась его плечо, не позволяя. Офицер вдруг оказался сидящим очень близко, почти вплотную. — Не нужно дергаться, — прошептал Юмичика ему на ухо, почти касаясь губами мочки. По телу рыжего синигами прошлась легкая волнительная дрожь. Занпакто все так же медленно обвивал его, несильно сжимая. — Руриро не сделает больно. Он лишь хочет познакомиться с тобой. — А… познакомиться, да… — без энтузиазма пробормотал Ичиго, сглотнув. — Ты ему понравился, — ласково проговорил офицер, погладив щупальце на запястье Куросаки. Ичиго почему-то казалось, что они окажутся липкими и холодными на ощупь. Но щупальца были сухими и теплыми, даже приятно-шершавыми, как стволы молодых деревьев. Рыжик осторожно протянул руку и коснулся сжавшегося бутона. Шелковые лепестки дернулись под пальцами и сжались немного сильнее. — Почему цветы не распускаются? — тихо спросил Куросаки, разглядывая белый бутон. — Они красивы, не спорю, — спустя несколько секунд ответил офицер, а после нежно улыбнулся. — Но их красота смертоносна. Распускаясь, они забирают реацу жертвы, питаясь ей, как обычные цветы питаются соками земли. Последнее, что видит противник… это прекрасные яркие бутоны. Куросаки сглотнул, дергая плечом. Да уж, не хотелось бы ему быть на месте жертвы Рурирокудзяку. Занпакто все не отпускал его, а офицер и не думал отзывать. Не то, чтобы Ичиго не нравилось происходящее… ему было слишком непривычно. Да еще и Аясегава подсел так близко, что Куросаки почти чувствовал его физически и слышал спокойное дыхание. Его теплая нежная реацу скользила по коже. — Мне кажется, мы отсутствуем слишком долго, — наконец, подал голос офицер, дернув головой. Щупальца тут же рассеялись, а на их месте оказалось обычное лезвие. Ичиго даже вздрогнул от такого резкого перехода. — Нас могут хватиться, — пробормотал Аясегава, покачав головой. Ичиго только кивнул и медленно поднялся с земли.***
Постепенно сидеть вплотную с Юмичикой и быть оплетенным его занпакто стало таким привычным и родным, что Ичиго уже просто не мог без этого жить. Его тянуло к офицеру, хотелось быть с ним все время, хотелось увидеть Рурирокудзяку в бою. Вообще, много чего хотелось. Но желание поцеловать Аясегаву было легче всего выполнить. Потому что, казалось, офицер только этого и ждал. Щупальца резко обвились вокруг, сжались, не позволяя оторваться. Куросаки даже усмехнулся. Подобный шикай полезен не только в бою, как оказалось. Впрочем, рыжик вырваться даже не собирался, наоборот, он подавался вперед и прижимал изящное натренированное тело только сильнее к себе, жадно целуя тонкие губы. Сначала их знакомства Ичиго казалось, что Юмичика слишком уж похож на девушку. Сейчас же у него и мысли такой не возникло. Потому что Аясегава был слишком сильным и напористым для девушки. Казалось, что он уступал первенство временному синигами, но в то же время руководил процессом сам, в чем ему помогал занпакто. Ичиго подобный расклад устраивал. А еще у девушек обычно не бывает такого сильного накачанного тела. Правда, мышцы у Юмичики не проступали так сильно, как у того же Зараки. Они в меру выделялись под гладкой кожей, делая офицера еще привлекательнее. Юмичика все же уступил, позволяя нависнуть над собой, легко улыбаясь. Он совсем не волновался, уверенно и выжидающе смотря на Ичиго. Юката распахнулась и съехала набок, открывая грудь и бледные соски. Куросаки сглотнул. А вот он ощущал легкое волнение. Все же он даже с девушкой так далеко не заходил, а тут перед ним офицер одиннадцатого отряда и его занпакто, оплетший их обоих. Одно щупальце, кстати, обвило грудь хозяина и накрыло правый сосок. Ичиго ощутил, что еще несколько совсем тонких пробрались к его животу, исследуя кожу. Куросаки дернул головой, скидывая с себя ненужную одежду. Он ожидал, что Юмичика не шевельнется, но тот позаботился о себе сам, сел и аккуратно выпутался из рукавов юкаты, а после развязал оби. Занпакто же позаботился о хакама… Куросаки сглотнул. А после прильнул к призывно улыбавшемуся офицеру. Во всяких высокорейтинговых рассказах Куросаки обычно улавливал фразу «а дальше все было, как в тумане». Но здесь было абсолютно по-другому: до рези в глазах четко, ярко, и слух улавливал почти все. Аясегава не был слишком-то чувствительным, он почти не стонал, редко позволяя себе издать более громкий звук, чем шумный вдох и резкий выдох. Хотя масла в огонь подливал Рурирокудзяку. Мысль о том, что наблюдает кто-то посторонний — пусть даже и часть души офицера — заставляла смущаться и кусать губы. Рурирокудзяку не просто наблюдал. Он принимал активное участие. Аясегаве не хотелось, чтобы тот исчезал, поэтому ему приходилось сжимать фиолетовую рукоять тонкими пальцами. Удовольствие нельзя было назвать расплавленным или жгучим. Юмичика бы охарактеризовал его, как красивое, мягкое и ровное, если бы имел привычку обсуждать происходящее. Чувствовать неумелые прикосновения на коже было даже немного щекотно, но все равно довольно приятно. Когда все закончилось, Юмичика отозвал шикай, выдыхая. Он потратил довольно много сил, удерживая Рурирокудзяку во внешнем мире, так что хотелось просто лежать и не двигаться. Ичиго его мнение разделил, только обнял со спины, смущенно утыкаясь лицом в шею офицера. — Это тоже наш общий секрет? — тихо спросил он спустя некоторое время. Аясегава сонно приоткрыл глаза и по-доброму усмехнулся, потрепав его по ярким волосам. — Секрет только в том, что Рурирокудзяку принимал участие... Стоп, — Юмичика сощурился и внимательно посмотрел в глаза Ичиго, — тебе не терпится рассказать кому-нибудь о том, что ты переспал с офицером одиннадцатого отряда? — Нет, конечно! — Куросаки вспыхнул, стремительно покраснел и отвернулся, возмущенно пыхтя. Аясегава тихонько засмеялся, снова растрепав рыжие волосы. Он уже и забыл, что Ичиго еще далеко не взрослый человек, а совсем мальчишка, которого можно легко смутить чем угодно. — Ладно-ладно, — прошептал офицер на ухо любовнику. — Тогда это тоже наш общий и очень маленький секрет.