Диктатор

Мы долго целовались. Он нависал надо мной, обнимал меня то за плечо, то за шею, целовал, облизывая мой язык, настойчиво прижимаясь к моим губам; я чувствовал прикосновения его жёстких бороды и усов, зарывался пальцами в его волосы на затылке. На грани сна и реальности я слышал звуки наших влажных неторопливых поцелуев, и с трудом понимал, что мы с ним делаем. К утру мы успели ненадолго задремать, но, спустя пару часов, я проснулся, отчего-то решив, что лучше мне прямо сейчас, на рассвете, уехать домой. Хью, проснувшийся от шороха моей возни, протянул руку и по-хозяйски меня обнял, никуда не отпуская. Оказавшись в тисках его объятий, я смирился с его волей, предпочитая ещё на какое-то время остаться в постели. Вновь засыпая и смутно припоминая события прошедшей ночи, я мысленно назвал Хью «маленьким диктатором», и сам же усмехнулся этому шутливому сравнению. Таким образом, я остался у него дома. Когда я проснулся во второй раз, его я рядом с собой не обнаружил. Не успел я прийти в себя, начиная чувствовать пока ещё лёгкую головную боль, как услышал шаги. Каково же было моё удивление, когда вместо своего вчерашнего любовника я увидел в дверях женщину лет пятидесяти, которая принялась подозрительно и без стеснения меня разглядывать. Я смотрел на неё, не зная, что предпринять: я вовсе не горел желанием щеголять голышом перед незнакомой мне дамой, но я не имел ни малейшего понятия, где валялась вся моя одежда, которую вчера я швырнул на пол где-то на подступах к любовному плацдарму. — Так вы это… — недружелюбно высказалась нежданная гостья, — Дядя его, что ли? Я? Дядя Хью? Не будь я под одеялом абсолютно голым, я бы сказал, что так оно и есть, но, ощущая нарастающую неловкость, я не мог произнести ничего связного и только протянул: — Э-э-э… И тут она заметила следы наших ночных приключений, валяющиеся по всему полу вокруг кровати. Её глаза мгновенно налились яростью, стоило ей осознать увиденное. То, что происходило после этого, я затрудняюсь описать приличными словами. Я еле успел похватать с пола первую попавшуюся мне на глаза одежду и кое-как натянуть штаны, пока эта эксцентричная особа, с ожесточением осыпая меня лестными словами, лупила меня по голому заду и другим доступным ей местам хлёстким веником, одному богу известно как оказавшимся у неё в руках в этот решающий момент. Майку, куртку, носки и туфли я надевал уже стоя на лестничной площадке, после того, как за моей исхлестанной веником спиной с грохотом захлопнулась входная дверь. За время моего поспешного бегства и облачения рядом с дверью я узнал о себе много нового и интересного, чего, пожалуй, никогда ещё о себе не слышал. По мнению новой знакомой, я был алкашом, наркоманом, педофилом, сатанистом, фуфулом собачьим, развратным старикашкой и выродком. Также, что хотя бы в какой-то степени имело место быть в реальности, я по её версии являлся сраным педиком, хуесосом, содомитом и «прости господи кем». Пару раз оброненное в монологе уточнение «опять» позволяло сделать вывод о том, что ситуация, в которой я оказался, уже повторялась в прошлом с третьим лицом, судя по всему, точно также выставленным за дверь в голом виде. Насколько я также понял по изысканной череде ругательств, некоторые из них были адресованы и «маленькому диктатору» Хью, сумевшему заблаговременно покинуть поле брани. Спустившись вниз по лестнице, я вышел на улицу, освещённую ярким утренним солнцем, доставлявшем мне, опухшему, с больной головой, массу неприятностей. И только тогда я вдруг понял, что, надев по ошибке брюки Хью, которые ко всему прочему были мне малы и нестерпимо сжимали моё несчастное естество между ног, я также лишился и своего кошелька с деньгами и всеми кредитными картами. Горячо возблагодарив всевышнего за оставленный мне в утешение ключ от моего дома во внутреннем кармане найденной на полу куртки, я (отдав дань выпитому накануне алкоголю вкупе с резким пробуждением и беготнёй от взбалмошной тётки и оставив свой ужин аккуратно лежать за одним из кустиков попавшегося мне на пути парка) поплёлся со скоростью улитки в сторону своего дома, надеясь добраться до конечного пункта живым. Спустя час, подрагивая от ощущений тошноты, боли и назойливой полуденной жары, я, не веря своему счастью, взобрался на крыльцо своего дома, с трудом расковырял ключом замок, и прорвался в тёмную прохладу прихожей. Наконец, я был дома. Повесив куртку на торчащий из подставки зонт, я прошёл в кухню, опустил всюду жалюзи и, достав из морозилки свиные котлеты, с упоением и слезами безграничного восторга прижался к ним лбом и рухнул на кухонный стул. Минут десять меня не было в реальности. Очнулся я от противного и назойливого запаха стремительно тающих котлет, заливающих руку и физиономию своим соком. Швырнув котлеты на место, я умылся холодной водой, заглотив несколько пригоршней живительной влаги, тщательно вытер лицо полотенцем и почувствовал, как ко мне отчасти возвращается моя человеческая сущность. Я, наконец, нашёл в себе силы разыскать лекарство от головной боли и налить воду в стакан. Закинув таблетки в глотку и залив их парой стаканов обжигающе ледяной воды, я снова уселся на стул, расстегнув ущемляющую моё достоинство ширинку, и тупо уставился перед собой на полоски жалюзи. И, после всего случившегося, меня вдруг пробрал смех. Как долго и тщательно я прихорашивался вчера утром, пребывая в возвышенном романтическом настроении, как трогательно оскорбился, не найдя своего рыцаря в условленном месте до сеанса в кино, как внезапно оказался очарован маскулинностью маленького королька. Ругал себя за излишнюю выпивку, чувствовал себя лирическим героем, пока он лапал меня за член в авто, радовался, что он сам раздевает меня, ведя в постель, сладко замирал, слыша его снисходительное «крошка»… И как быстро утро воскресенья похерило все эти прекрасные одухотворённые события, оставляя на память чужие штаны, отсутствие кошелька и с трудом подавляемое желание блевать. Кстати, майка, которую я надел, тоже была чужая. Она принадлежала Хью, он носил её весь вчерашний день под рубашкой и от неё густо пахло его парфюмом. Но если вчера этот запах показался мне интригующим и приятным, сейчас он раздражал меня стойкими резкими нотами. Я стащил майку через голову и отшвырнул на кухонный стол. Посидев немного в кухне, я дошёл до прихожей, чтобы взять куртку. Помимо ключей в ней также оказался мой мобильный телефон. Я снова швырнул куртку на подставку с зонтиками и, неся телефон в руке, направился по лестнице на второй этаж. Я стянул узенькие брючки Хью с ног и, завалившись на кровать, полез в интернет с телефона, разваливаясь по кровати и сонно почёсывая пятую точку. В интернете никому не было до меня дела, я отключил приложение и невольно зевнул. Наверное, самое время нормально проспаться. Но сперва я решил позвонить Хью. Даже если больше он не захочет меня видеть, у меня к нему была пара вопросов. Когда я набрал его номер, автоинформатор любезно оповестил меня о том, что абонент отключил телефон. Я выключил мобильный, отложил его на тумбочку и впал в положенное мне состояние грусти. Вчера он называл меня «крошкой»… Спрашивал о моём возрасте, говорил, что я выгляжу умопомрачительно, окучивал меня, как цветущий куст картофеля, болтал, что тащится от меня, что я очень сексуален. Он заявил, что я — его собственность, прежде чем поцеловать в первый раз. В конце концов, он сам первый начал меня целовать, и не отвлекался, как это обычно бывает, на глупую болтовню и игривые разговоры. Он властно взял меня в свои руки, благодарно ласкался ко мне, после того как выплеснулся в презерватив, дрожа и пульсируя внутри меня. Он не отпустил меня на рассвете, обнимая уверенно и крепко. Он даже правильно произнёс моё имя тогда, в машине… Неужели, мне показалось? Между нами на самом деле ничего не промелькнуло? Для него это стандартный набор ухаживаний, входящий в пакет «секс на одну ночь»? И то, как он многозначительно на меня смотрел, и как жадно целовал?.. Честное слово, меня огорчала мысль о его равнодушии. Я хотел поговорить с ним ещё раз. Хотя бы просто поговорить. Пусть он посчитает меня навязчивым, но я всё-таки постараюсь дозвониться ему, когда проснусь. Предлогов для звонка у меня хоть отбавляй. Я проснулся во второй половине дня от духоты в комнате и грёбаной эрекции. Мне снилось, что я делаю Хью минет. Грузно свалившись с кровати, я дополз до ванной комнаты. Намочив полотенце холодной водой, я включил прохладный душ и забрался в ванную, протирая полотенцем лицо и шею. Оставив полотенце на разгорячённой груди, я обхватил рукой член, устраиваясь поудобнее и закидывая ногу на край ванной. Вспоминая его прикосновения, движения его пениса внутри меня, я принялся дрочить, опираясь затылком на кафель позади себя, выгибаясь и слегка подаваясь вперёд бёдрами, словно пытался повторить то, что он делал со мной прошлой ночью. Шумно дыша и сжимаясь, я кончил, почти физически ощущая его в глубине своего тела. Расслабляя мышцы после благополучного оргазма и мягко теребя член, я протёр нос полотенцем, и закрыл глаза, слушая собственное сердцебиение и шум падающих капель воды. Отдохнув и намечтавшись, я поднялся на ноги и соизволил, наконец, вымыться, после чего вернулся в спальню, высушил волосы и переоделся в чистую и, что важнее, свою одежду. Перед тем, как отправиться готовить ужин, я ещё раз позвонил Хью. Его телефон был по-прежнему отключён, что вызвало у меня чувство досады, однако, ничего другого я и не ждал. Я звонил ему на протяжении вечера, один раз посреди ночи, утром в понедельник, в понедельник днём. Я позвонил Джою, чтобы попытаться узнать какую-нибудь ещё информацию о Хью, о том, как с ним можно связаться или где найти его — Джой извинялся, говорил, что кроме этого номера у него самого ничего нет. Также он поинтересовался, всё ли со мной в порядке и как прошла встреча, я ответил, что всё было нормально, только я, такой дурак, оставил свой бумажник в чужой машине. Джой, к сожалению, действительно ничем не мог мне помочь. В итоге он произнёс пару сочувственных фраз, пожелал мне удачи в поисках, ещё раз извинился и выключился. Я снова остался наедине с самим собой. Для отчётности я ещё раз позвонил Хью, чтобы послушать чудесный голос информатора, после чего плюнул на всё и, вытащив немного денег из заначки, отправился в супермаркет за покупками. Когда я, бывало, бродил по супермаркету с тележкой, я всегда напоминал себе обыкновенного престарелого холостяка. Думаю, такого же мнения были и все, кто видел меня в этот момент. Мне не слишком нравились такие ассоциации, поэтому во время походов за покупками у меня целый арсенал небольших развлечений, помогающих мне отвлечься от того, кто я есть и как выгляжу. Одним из таких развлечений было банальное мелкое воровство. Как правило, я выбирал для своего священного акта что-нибудь ненужное и незначительное. Например, бульонные кубики, женские заколки или ластики из отдела канцелярии. Сложно объяснить, что именно я пытался доказать, воруя эти вещи, но, проделывая это, я начинал чувствовать себя мелким бесом, маленьким хитрецом, у которого было очень мало общего со степенным старым геем без личной жизни. Ещё одним моим развлечением было поедание всевозможных весовых товаров: орехов, печенья и конфет. Не потому что я не мог позволить себе купить что-то из этого. По другим причинам. Иногда, увлекаясь, я мог долго простоять у какой-нибудь полки, таская арахис в шоколаде или кусочки рахат-лукума, и только чей-нибудь недоумённый взгляд, вызывающий у меня неловкую улыбку, был способен остановить мои противозаконные действия. Однажды меня даже поймали за руку работники магазина, но я смог выйти из ситуации, сохранив достоинство — сказал, что хотел всего лишь попробовать, но задумался и, конечно, я не хожу по магазинам и не поедаю бесплатно всякие, к слову сказать, отвратительные на вкус печенья. Сказав это, я взял упаковку с зефиром с соседней полки и не торопясь удалился. Разумеется, всё сошло мне с рук. Но каким крутым парнем я чувствовал себя в тот момент! И, успокоив своё чувство собственной важности, я подумал, что, пожалуй, не отказался бы быть пойманным ещё разок-другой. Следующим развлечением было покупать нелепые вещи (или нелепые в сочетании) с надеждой на реакцию людей на кассе. Например, такой набор: лопата, моток скотча и упаковка самых больших чёрных мусорных мешков. Собачий корм, сковородка и пряности. Две пачки презервативов и сникерс. Женские прокладки, плюшевого мишку и топор. Короче, извращался я, как мог. Насколько только позволяла моя убогая фантазия. Я приносил эти вещи домой, что-то использовал, что-то раздавал немногочисленным друзьям и знакомым. Когда становилось совсем скучно, я мастерил авторские скульптуры из продуктов, укладывая их на полках симметрично, в определённом порядке, согласно цветовой гамме или по размеру. Однажды умудрился составить вполне узнаваемого сфинкса из банок с зелёным горошком. Я прекрасно отдавал себе отчёт в том, что занимаюсь ерундой, мешающей нормальной работе супермаркета, но ничего не мог с собой поделать. Стоило мне войти в двери магазина, увидеть множество ярких, блестящих, разноцветных товаров, я тут же превращался в пятилетнего мальчика, которому больше всего на свете хотелось играть, проказничать и хулиганить. Это было моей маленькой тайной, о которой я никому не рассказывал, и, попадая в магазин в компании с кем-то, я сдерживал в себе порывы к стихийному творчеству и нарушению закона, производя впечатление вполне нормального и адекватного человека. На этот раз я был в магазине один, и ничто не мешало мне застрять у полки с пшеничными чипсами на предмет долгой дегустации, чем я и воспользовался, обдумывая будущие покупки. Натаскав чипсов за обе щёки и с трудом их пережёвывая, я направился дальше. Я взял себе на будущее упаковку баночного пива, бутылку белого вина и почти отважился на мартини, когда в кармане завибрировал мобильный. Я достал его, снимая блокировку и обнаружил сообщение, заставившее моё несчастное сердце забиться в ритме румбы. Простое сообщение — «абонент появился в сети». Немного подумав, что делать, я всё-таки взял мартини. Я выдохнул, приглаживая пряди волос и глядя на мобильный, и чуть не выронил его, когда тот внезапно начал отчаянно заливаться мелодией входящего звонка. Я отдышался, опасаясь, как бы сердце после румбы не забилось в ритме похоронного марша, размял челюсть, облизнулся и ответил на звонок. — Да, — своим обычным спокойным тоном произнёс я. — Мадс, привет, — послышался голос Хью, — Не отвлекаю? Можешь говорить? Я огляделся: меня окружали одни только бутылки с выпивкой. — Нет, — отозвался я, — Да, могу. — Ты дома? — О… Ну, почти. — Скажи адрес, я заеду ненадолго. Верну тебе кое-что, — Хью тихо усмехнулся. — Когда ты планируешь заехать? — паникуя по поводу своего местоположения, спросил я. — Мадс, — выдохнул Хью, казалось, с улыбкой, — Я не надолго. Скажи адрес. Я не думая тут же вывалил ему скороговоркой свой полный адрес и чуть было не продиктовал почтовый индекс, но вовремя спохватился. — Я буду… — он помолчал секунду, — Через полчаса. Окей? — Да. Окей. Хорошо, — отчеканил я. — Ну, до встречи. — Мгм. До встречи, мгм. И Хью пропал из моего телефона. Я с места в карьер рванул в сторону выхода из магазина, едва не сбив с ног несколько человек, оказавшихся у меня на пути. Но, когда мысль догнала действия, я так же бегом вернулся к своей тележке, выбросил из неё пиво и, грозя задавить своим транспортным средством какую-нибудь зазевавшуюся Анну Каренину, лихо укатил в сторону касс. Стоя в очереди, я безумно нервничал, то решаясь бросить выпивку и бежать домой, то заставляя себя успокоиться и немного подождать. Алкоголь я всё-таки купил, а пока стоял в очереди, вызвал такси. До дома было не больше десяти минут пешим ходом, но я боялся, о, как я боялся, что он заедет ко мне, не найдёт меня дома, оставит на пороге вещи и исчезнет на неопределённый срок. Или мы с ним встретимся у дома, в чём тоже по моим прикидкам не было ничего хорошего. У меня должно было быть хотя бы пять минут, чтобы успеть настроиться, взглянуть на себя в зеркало и внушить себе решительность. Так что, выбежав из супермаркета, я забился в машину, докатившую меня до дома за каких-то пару минут, обкидал водителя мелочью, и, распахнув низенькую калитку переднего дворика, влетел по дорожке на крыльцо и оттуда — в дом. Я свалил бутылки в холодильник прямо в пакете, и умчался в ванную. Не погнушался на всякий пожарный надеть чистые трусы и почистить зубы, причесался и, потренировав скромную, но чрезвычайно лучезарную улыбку, вернулся в гостиную, пройдя по ней два-три круга, ушёл в кухню и принялся доставать вино. В прихожей раздался мелодичный звон. Я поставил вино на стол, оставляя его в покое, и со сладостным придыханием прошествовал в коридор. Потянув за ручку, я сдвинул щеколду, открывая на себя дверь. Хью стоял на крыльце, сунув одну руку в карман, осматривал кухонное окно справа от себя и потряхивал в воздухе моим кошельком, подняв его на уровень плеч. Когда дверь распахнулась, он посмотрел на меня и широко улыбнулся, не обнажая зубов. — Больше не забывай такие важные вещи, Мадс, — он протянул мне кошелёк и я, не глядя, принял его из его рук, — И твоя одежда, — он поднял бумажный пакет, стоящий у его ног и тоже протянул мне. Я взял и пакет, отставляя его в коридор и бросая кошелёк в его недра. — Ну. Всё, — он приложил пальцы к виску, — Удачного тебе вечера, — пожелал он, развернулся и хотел начать спускаться с крыльца. — Хью! — окликнул я его, дикими глазами наблюдая за его попыткой ретироваться. Он, качнувшись, спрыгнул на одну ступеньку, чтобы сохранить равновесие, и оглянулся на меня. — Ты очень торопишься? Он посмотрел куда-то в сторону соседского дерева, соображая, что я имею в виду. — Мне зайти? — подняв брови и вновь оборачиваясь, с доброжелательной усмешкой спросил он. Расплывшись в ответной улыбке, я кивнул. — Сразу бы так и сказал, — добавил Хью, поднимаясь обратно на крыльцо. Я посторонился, прижимаясь к краю двери, украдкой оглядывая его со стороны. Он снял пальто, оставляя его на вешалке. — Нет-нет, не разувайся, — остановил я его, — Проходи. Он пожал плечами и направился дальше. Однако я совершенно не ожидал, что его понесёт на кухню. Закрыв за ним дверь, я кинулся вдогонку, но было уже поздно. — Знакомая вещица, — прокомментировал он, увидев свою майку на кухонном столе, — Как твои дела? Нормально вчера добрался? Я замялся, кривя губы. Но стоило ему на меня посмотреть, как я уверенно сказал: — Да, нормально. — Это хорошо, — прохаживаясь по кухне, он дошёл до кухонного гарнитура, обернулся и опёрся на него, упираясь ладонями в столешницу одной из тумб за спиной, — Твой дом? — спросил он, окидывая кухню взглядом. — Да, — подтвердил я, натягивая рукава тонкого свитера на пальцы. — Шикарно, — покивал он, — Уютно у тебя. Собравшись с духом, я сделал пару шагов к кухонному столу, немного замешкавшись около него и потирая поверхность стола пальцами. — Могу я угостить тебя выпивкой? — спросил я не слишком уверенно. Посмотрев на меня, оценив мой настрой, он принял хитрый вид и ответил: — Попробуй. Я замельтешил вокруг стола, пытаясь собраться с мыслями, но путаясь в них, не мог придумать, с чего начать. — Ты… ты пьёшь белое вино?.. — Разумеется, — сказал он. Получив согласие на вино, я дотронулся до него, но понял, что не знаю, где штопор. Хью, нашедший штопор глазами раньше меня, осторожным жестом указал мне в его сторону, словно хотел помочь, но боялся обидеть, признав мою неловкость. Когда я, взяв штопор, зацепился им за висящее на спинке стула полотенце и едва не своротил этот самый стул, Хью всё же принял решение вмешаться. — Это никуда не годится, — проговорил он, мягко отнимая у меня штопор. — Я сейчас… — на выдохе пробормотал я. — Садись, — отрицательно качнув головой, велел он, — Позволь мне немного поухаживать за тобой, — он взял бутылку в руки, без особого труда очистив её от этикетки и открывая, — Всё-таки я заявился к тебе домой, нарушил твои планы на вечер. Где у тебя бокалы? — Там, — я указал на шкаф, — Там, за салфетницей, я… — Сиди, — ласково повторил он, — Я найду. Он достал с полки два бокала для вина, прикрыл шкаф и, вернувшись к столу, наполнил их вином. Усевшись передо мной на корточки, он протянул мне вино, и я взял у него свой бокал. Я смотрел на Хью у своих ног, и он казался мне каким-то нереальным сказочным принцем, который, припарковав в моём дворе белого коня, зашёл на минуточку в гости лишь затем, чтобы, томно глядя на меня своими глубокими в высшей мере прекрасными глазами, объявить мне, что он забирает меня в своё сказочное королевство, где мы будем жить долго и счастливо, а после, как водится, умрём в один день. Он взял меня за руку, и где-то между моими сердцем и желудком что-то тяжёлое ухнуло вниз, как обломок скалы в тёмную воду, под напором переполняющих меня нежных чувств. — Мадс, — произнёс он, смотря на меня. — Мэсс, — шепнул я. — Что? — Мэсс. Правильнее Мэсс. — Мэсс, — он поднял брови, — Ладно, — он сжал мои пальцы, кивая, — Я запомню, Мэсс. Не знаю, что ты об этом думаешь, но, может быть, повторим прошлую ночь? Услышав «повторим», я внезапно побледнел, вспомнив своё тягостное похмелье. — Только если не напиваться, как в прошлый раз, — проговорил я с трудом, сдвигая брови. Он рассмеялся, а потом поцеловал мои пальцы. — Бокал-другой вина — и в постель, — сказал он. Мой взгляд прояснился, и я перестал хмуриться. Такой расклад меня очень устраивал, и я, наконец, с удовольствием попробовал вино, которое купил. — Мэсс, — примеряя ко мне моё имя, произнёс он, — Мэсси. Мы утащили вино на второй этаж, и по второму бокалу пили уже в постели. Он снова подавлял меня во всём, и мне опять это нравилось. Это было ни на что не похоже. Я был теперь не только крошкой, но и малышом, маленьким Мэсси, деткой, его мальчиком, его ангелом и ещё кучей подозрительных уменьшительно-ласкательных личностей. Он постоянно комментировал то, что происходило, несмотря на то, что я молчал как половина удава и побаивался даже громко стонать. Но я делал всё возможное, чтобы доставить ему удовольствие в благодарность за тёплое отношение, которое он ко мне проявил. Позже, лёжа рядом со мной под моим одеялом, он рассказал мне, что, придя домой вечером после нашей первой встречи, он обнаружил, что больше у себя дома не живёт. Его квартирная хозяйка — та самая женщина с хлёстким веником — выставила его вещи из квартиры, заявив, что Хью устроил там наркопритон. Не сумев убедить хозяйку в обратном, Хью предпочёл оставить её в покое, закинул в машину свои вещички и отправился в ближайшую гостиницу. По пути туда он и заехал ко мне, озарив мои серые будни своим чудным сиянием. — Оставайся у меня, — сказал я, выслушав его историю о гостинице. — Я хотел бы найти постоянное жильё, — закладывая руки под голову, отозвался Хью, — Купить квартиру. Надоело жить в съёмных. Я набрался смелости и, пододвинувшись, лёг к нему на плечо, обняв его за шею и целуя его бородатую щёку. — Живи у меня, — вкрадчиво проговорил я, — Оставайся насовсем. У меня есть запасной комплект ключей. Приходи, когда хочешь, уходи, когда хочешь. Мы сможем иногда трахаться. — Мэсси… — улыбнулся он, поёживаясь от моего прикосновения, — Это твой дом. — Для меня одного здесь слишком много места. Оставайся. — Что ж… Останусь. Почему бы не остаться? Как у него всё было просто. Но и слава богу, что так. Я пододвинулся к нему всем телом, протягивая ладонь к его плечу, обняв и замирая, наслаждаясь ароматом вновь приятного моему носу парфюма, смешанным со слабым запахом его пота. — Подготовь мне комнату и всё необходимое, — сказал он, — Завтра вернусь с работы и займусь своими вещами. — Хорошо, — довольный его решением, произнёс я. — Тогда спокойной ночи, крошка, — он погладил меня по волосам и поцеловал в макушку. — Спокойной… ночи, — пробормотал я, в счастливом упоении прижимаясь к его тёплой груди. Так в моём доме поселился этот «маленький диктатор».