Диктатор

За пару дней до вторника одиннадцатого числа, дня, в который мы с Хью запланировали обременить себя узами брака, я безумно волновался. Настолько, что в какой-то момент готов был сбежать куда-нибудь подальше от принятия этого желаемого мной, но слишком волнительного решения. Единственное, что останавливало меня — пожалуй, то, что я не мог ходить. И самостоятельно я не преодолел бы и спуск по ступенькам крыльца… Справиться с этим состоянием мне помогал мой верный оруженосец Ли. Как-то я потребовал его явиться в комнату, чтобы спросить о паре вещей, но, когда он вошёл, я внезапно застеснялся и решил, что ему мои домыслы слушать вовсе не следует. Однако так просто Ли от меня не отстал, и мне пришлось объяснить ему своё волнение в достаточно обтекаемых и пространных выражениях, после чего он многозначительно покивал и накапал мне валерьянки. После пары таких возлияний, я смог успокоиться, а под вечер и вовсе уснул, не заметив ни как ушёл Ли, ни как вернулся папочка. Я проснулся уже ночью, на диване, укрытый одеялом. Рядом спокойно спал диктатор. Мне же было нестерпимо жарко, вдобавок по всему телу разливалось необычное для меня тягостное ощущение, которое я достаточно давно уже не испытывал. В попытке хоть немного охладиться, я с силой отшвырнул край одеяла, и по инерции хорошенько стукнул Хью по позвоночнику. Опасаясь, что разбудил его, я заткнул рот рукой, продолжая при этом шумно сопеть носом. — М… Мэсс… — услышал я кряхтение просыпающегося папочки. Он сонно обернулся на меня. — Что с тобой? — принялся разворачиваться он, потирая заспанные глаза, — Ты в порядке?.. — Мгм, — выдохнул я. Хью протянул ладошку и потрогал мой горячий и влажный лоб. — Мэсси, у тебя опять температура… И Хью потянулся к лампе, чтобы зажечь свет. — Со мной всё нормально, — пробормотал я, пытаясь его успокоить. Но удержать его от включения света не смог. Хью щёлкнул кнопкой лампы, заставив нас обоих зажмуриться. После этого он приподнялся, нависая надо мной, и поцеловал меня в лоб, проводя повторный анализ ситуации. Он слегка нахмурился и посмотрел мне в лицо, проводя рукой по моей скуле. — Просто сон, — сказал я, ухватившись за край его ладони. Он стёр пот с моего лба, мельком меня оглядывая. — Открой рот, — потребовал он, — И высунь язык. Я подчинился. Обсосав собственный большой палец, он прижал им мой язык к нижним зубам и, приподняв мою голову, внимательно осмотрел полость рта и горло. — Воспаления нет, — констатировал он, убирая палец и заставляя меня слегка подавиться и сглотнуть. Пододвинув локоть на подушке, он кинул взгляд вниз, повернулся обратно и, внезапно осознав, что увидел, уставился на причину моей повышенной температуры. Ткань штанов моей весьма целомудренной пижамы в полосочку красноречиво топорщилась между ног. И он, не теряя ни секунды, тут же полез проверять свою догадку. — Хью! — позвал я, — Папочка.! — Тш-тш… — Погаси свет… — Погашу. Погоди, — остановил он, запуская руку в мои штаны и извлекая из-под ткани мой внезапно оживший и до поросячьего визга осчастлививший меня этим орган. Я замолчал в предвкушении — кто же знает, на что он сейчас способен! Хью забыв и про лампу и про всё на свете наклонился над ним, взялся за него, без предыстории провёл языком по поверхности головки, плюя на все правила гигиены, как бы мерзко это ни звучало, и аккуратно, без спешки принялся вылизывать кончиком языка отверстие уретры. Я тем временем пытался не сдохнуть от стыда и возбуждения, впрочем, это было не важно, всё это затмевало состояние шока от того, что я это чувствую. Когда Хью обхватил головку члена мягкими губами, я почувствовал, что они мягкие. Мягкие и тёплые. Что ж он, чёрт возьми, делает… Я ухватил Хью за плечо, сжимая его. Меня переполняли эмоции и я не мог придумать, как мне с этим справиться. Хью не собирался пускать меня в глубину своего рта, он вообще не затронул ничего ниже самых моих чувствительных мест. Только повторял одно и то же. Только там, где я явно реагировал на прикосновения. Я окончательно сдался, когда он выискал языком нижний край головки члена, наклонил голову и сосредоточился на одном этом месте. — Па… папочка… — с тихими стонами, пролепетал я, впиваясь кончиками пальцев в его несчастное плечо. В критический момент моего напряжения, он обхватил ртом всю головку, вытягивая из меня сперму и глотая. Когда я совсем немного успокоился, он обсосал член и выпустил его изо рта, поднимаясь. На сей раз, его старания были вознаграждены, хотя награда, на мой взгляд, была сомнительной. Кажется, он так не считал. Опираясь на руку, он сел и взглянул на меня, раскрасневшегося и уставшего в тусклом отсвете настольной лампы, вытер бороду под губой и облизал пальцы. Я улыбался, как идиот, и глубоко вздыхал. Честно говоря, он выглядел очень коварно, пока смотрел на меня сверху-вниз. Как будто доказал мне что-то такое, что было очевидно, но во что я по глупости не верил. В каком-то смысле, так оно и было. Но только в каком-то смысле. Хью улёгся рядом со мной и, опять же послав к чёрту гигиенические домыслы, принялся за принудительные поцелуи. Хотя, он всегда так делал. Мы оба так делали. С некоторых пор. В итоге, получив в качестве бонуса информацию о вкусе собственного члена в реальном времени, я сказал ему: — Я должен тебе то же самое. — Угу… — чмокая меня в губы, протянул Хью. У него не было привычки строить из себя джентльмена на пустом месте, и это, пожалуй, был как раз именно случай «пустого места», в котором его возбуждение было куда важнее мысли о благонравии. Однако, чтобы снять с себя все подозрения, он добавил: — Если ты хочешь. — Наверное, — кивнул я. — Окей. И он завозился в постельном белье, стараясь пододвинуться к подлокотнику поближе, убирая подушку и швыряя её к стене. Я вполз на его колени, как солдат, ползущий под колючей проволокой, вдобавок очень не сексуально кряхтя и выдавая стоны, но не от возбуждения, а от напряжения и боли. Управившись, я тяжко выдохнул, понимая, что устал от всех этих перемещений, не таких простых в моём положении, как это могло показаться. Так что очутившись между его ног, опираясь на его колено, я осмотрел фронт работ, и снова вздохнул. — Ну что… что? — спросил хозяин «фронта работ». — Меня что-то так в сон клонит… — очень тихо проговорил я. — Что?.. — не расслышал Хью. Я потянулся к его члену, но, как бы подло это ни было, вместо «работы», улёгся ему между ног, подпирая член щекой, планируя хоть секунду просто полежать и надеясь, что не делаю ему больно. Судя по тому, что он не шлёпнул меня сию же секунду, больно ему не было. — Что с тобой? — наклоняясь, спросил снова диктатор. Я вяло поднял руку с поднятым указательным пальцем. — Я…а-а… — поднимаясь, я не смог подавить смачный зевок, — Сейчас… — Ты же сам предложил, — заметил Хью. — Да… — О, Мэсс… — Хью втащил меня на себя, подхватывая под подмышки, — Уснёшь с членом во рту. — М…- безотносительно мыкнул я, поддаваясь его действиям. — Иди давай сюда, ребёнок… Хью пододвинулся к стене, утаскивая меня с собой и укладывая к себе на грудь, заодно подтягивая и мои конечности в полосатой пижаме. — Неправильно… — пробормотал я, пригревшись в его объятьях, — Я всё сделаю… — Заткнись уже, — нежно произнёс папочка. Я заткнулся и, посидев минутку в тишине, взял и заснул. — Мэсси, Мэсси, куда.? — услышал я сквозь сон голос Хью. — А? — хрюкнув и подавившись собственным дыханием, вякнул я. — Давай-ка я тебя спать уложу, тогда и храпи, сколько влезет… — А? — испуганно закрывая рот рукой, спросил я, — Я не храплю. — Ещё как храпишь, — улыбнулся Хью. — Не храплю я! — Ладно, ладно, не храпишь, — согласился Хью. — Просто лег неудобно… — заявил я в своё оправдание. — Да, да. Мне показалось. Он погладил меня по волосам. — Что… — неуверенно проговорил я, — Правда что ли храплю? Хью не ответил и просто на меня посмотрел. — Серьёзно?.. Он покривился, словно сообщая мне невероятно горестную новость, и покивал. — Твою мать, — буркнул я. — Ну что ж такого? — покрепче меня обнимая, поинтересовался Хью, — Я под твой храп прекрасно сплю. — Да ты сам храпишь… — А я знаю, я и не отрицаю этого, — сообщил диктатор, — Причём, лет эдак с семнадцати. Брат из другой комнаты приходил, чтобы треснуть меня подушкой. Чтобы я заткнулся и не мешал спать. Мне стоит только на спину завалиться — всё, концерт обеспечен. Я усмехнулся. — Я поэтому вечно себя заставлял спать на боку, когда кто-то рядом. Или сбегал сразу после, чтобы не позориться. — В смысле, ты про… — Не важно, — прервал Хью. — Да чего ж… Понятно, — без особых предубеждений на этот счёт, сказал я, — От меня ты почему-то не сбежал, — я приподнял физиономию, устало глазея на своего папочку. — Что ты имеешь в виду? — Когда мы у тебя… — я принялся тереть веко, подбирая слова, — Когда мы трахались… Когда… — я сорвался на усмешку, посчитав, что сказал ерунду. — Я сбежал! — сообщил Хью, — Под утро я сбежал. Пока ты спал. — Ночью-то я просыпался, хотел сам сбежать, когда ты меня обратно уложил и заставил дальше спать… — Что? — хохотнул Хью, — Я?.. Хрена себе я. Я думал, что ты вырубился после выпивки и продрых до утра. — Не-а. Я вскочил затемно и решил быстро свалить, но ты не дал. — В смысле, я прям просыпался и вставал, что ли?.. — Не-ет, ты вцепился в меня и как сжал, что я еле вздохнуть мог. Я подумал: ладно, раз мужчина такой настырный, не буду с ним спорить. — Мужчина спал и ничего не помнит, — захихикал Хью. — Да?.. А я, наверное, после этого самого в мужчину и влюбился. — Охренеть, вот же стечение обстоятельств! Так выходит, мы зря это всё? Повода не было. — Ой, да как не было? Ты так в ресторане хамил, что нельзя было внимание не обратить… — Это… Что… Хамил? Ну я просто… я… Тебе нравится, когда хамят?.. Я уткнулся ему в грудь. — Да не в этом же дело… — выдохнул я. — Нет, что значит «хамил»? Я никому не хамил. — Значит, не хамил. Мне показалось. — Эй… — Что-то та-ак спать хочется! — Ах ты, хитрец маленький! Мне вон тоже вставать на работу рано, так уже рукой махнул, раз такое дело, а он… — Не ворчи, папочка… — Всё! Укладываю тебя спать и… — Не укладываешь, мне нужно в туалет. — Мне, вообще-то, тоже. — Ты меня пропустишь. — Всё, прикуси язык и иди на руки. Хью попытался вылезти из-под меня и подхватить меня на руки, но поскольку за последнее время я питался чрезвычайно усиленно, ему это не удалось. — Лучше кресло… — попытался я предложить альтернативу. — Неет! — упорно заявил Хью, — Что ж я донести тебя не смогу? — Хью! Я сейчас прямо тут… — Тихо. Хватайся за шею, — он наклонился ко мне спиной. — Хью… — Хватайся, кому сказал. Выдохнув с досадой, я обхватил его за шею. Таким образом он вполне смог меня поднять, подхватил под задницу и понёс до туалета. «Принцесса и её конь» — картина маслом. Я оставил соображения на этот счёт при себе, опасаясь, как бы конь не начал брыкаться и не ссадил меня где-нибудь в коридоре головой о плинтус, и не лягнул бы в довершение. Ссадив меня, как и планировалось, на керамический трон, Хью утянулся в ванную, сказав, что скоро вернётся. Не хочу знать, что он там делал и что чувствовала при этом раковина, над которой я обычно умывался и чистил зубы. Хью, как и обещал, вернулся, правда, не очень скоро, но вернулся вместе с мокрым полотенцем и, нарушив моё единение, принялся «умывать» меня, игнорируя факт спущенных штанов. Я отобрал у него полотенце, сказав «спасибо» и продолжая вытирать лицо и шею самостоятельно. — Что ж ты делаешь? — спохватился Хью, заметив, что я вытираю полотенцем совсем другое место, то самое, которое он не так давно облизывал, — Это ж для лица! — Я его постираю, — обстоятельно заметил я. — Постирает он… — вздохнул папочка, — Дай сюда. — Я сам себя могу здесь вытереть, — увернулся я. Хью махнул на меня рукой. — Так. Всё, — я отложил полотенце на журналы на полке, — Спать. — С тобой выспишься, пожалуй… — становясь в позу раба-коня, проговорил Хью. — Я тебе спать не мешал почти месяц, — веско сказал я. Хью улыбнулся, подхватывая меня и поднимая. — Штаны натяни там что ли… — Уж как-нибудь. — Молодец. — Стараюсь, папочка. — Замолкнешь ты или нет? — Я люблю тебя. Хью выдохнул. Он донёс меня до нашего дивана-кровати, так всё-таки и не скинув в коридоре, хотя, кажется, я его действительно немного достал. Диктатор уложил меня, укрыл одеялом и сел на свою половину дивана, почёсывая голую спину. Зевнул. Потом обернулся на меня. Я с трудом приоткрывал один глаз, борясь с желанием уснуть. Наконец, Хью принялся забираться под своё одеяло. Да, они у нас были разные. Всё-таки я-то был инвалид, а Хью имел привычку пинаться, когда кто-то отбирает у него одеяло. А потом, завоевав одеяло себе, он ещё и закидывал на него ноги так, что вытянуть одеяло из-под них было практически невозможно. Поэтому я укрывался своим собственным и спал степенно. И он укрывался своим собственным, и спал, как попало. Больше всего мне нравилась его поза «носом в подушку, пузом — в ком из одеяла, попой вверх», в которой я частенько заставал его по утрам и которую он тут же менял на что-либо более благопристойное, стоило ему проснуться. И вот — он, наконец, влез под одеяло и вытянулся во всю длину дивана. — Ночи, — сказал он. Я пододвинулся к нему поближе. — Что… — Хью протянул руку и потрогал меня по голове, — Спи давай. Я уткнулся губами в его плечо. И он сжалился. — Малыш… Ты же знаешь… — он соизволил дотянуться до меня и по-отцовски чмокнуть в макушку, — Мешай мне спать по ночам. Когда захочешь. Когда угодно. Я удовлетворённо улыбнулся, закрывая глаза. — Спокойной ночи, — сказал я. — Мгм, — согласился он, и, казалось бы, это было отличным окончанием ночного приключения, но это бы было слишком просто, — А где мой телефон? — вдруг громко спросил Хью, — Я будильник-то поставил? — и он скатился с дивана на пол. — Ц! — я отвернулся, закрываясь одеялом с головой. — Свет не погасили ещё… — топая по комнате, прокомментировал он, продолжая искать свой телефон. Найдя его, он-таки выключил лампу, положил телефон под диван на одну из моих книг, лежащих на полу, и снова лёг под одеяло. Полежав какое-то время, он тихо-тихо приподнялся, стараясь не скрипнуть какой-нибудь диванной пружиной, навис надо мной и шепнул: — Люблю тебя, Мэсс… — и якобы незаметно коснулся губами края моего уха, после чего залёг на место, выполнив всё, запланированное на ночь. Думал, я такое — и не услышу?.. Наивный родитель.