Amor omnia vincit

POV Джуди. Внизу хлопает дверь. Я нехотя встаю с кровати и плетусь вниз. Джордж стягивает с себя куртку, небрежно кидает в кресло и на автомате целует меня в щеку. Я отвечаю ему тем же, и он идет на кухню. Пока он гремит там посудой, я поднимаю его куртку, расправляю ее и вешаю в шкаф. Затем иду в гостиную, хватаю с полки первую попавшуюся книгу и падаю на диван, намереваясь просидеть на нем весь вечер. Вскоре Джордж присоединяется ко мне. В его руках я замечаю очередной детективный роман – с некоторых пор он увлекается маггловским чтивом. Мы сидим так час. Два. Три. К концу третьего часа я не выдерживаю и спрашиваю его: - Джордж, а ты помнишь, какой у нас день послезавтра? - Конечно, помню, - говорит он рассеянно, не отрываясь от книги. – Годовщина нашей свадьбы. Три года с того дня, как мы поженились. Я грустно улыбаюсь: - Пять. - Что? – Переспрашивает он, наконец отрываясь от своей книжонки. - Пять. – Повторяю я, - мы поженились пять лет назад. - А, ну да. – Он раздраженно хмурится и вновь утыкается в книгу. Я чувствую, что во мне поднимается злоба. Чтобы чего плохого не вышло, я быстро поднимаюсь на ноги и, наскоро пожелав мужу «спокойной ночи», взлетаю по лестнице наверх, в нашу спальню. Спустя пять минут я уже лежу в кровати, глотая слезы. Мерлин, ну за что мне это? Этот брак, эти страдания?.. Немного успокоившись, я зачем-то вспоминаю всю историю нашего брака. Нет, наверное, не так. Историю нашего знакомства. Мы были однокурсниками в Хогвартсе. Я училась на Райвенкло, а близнецы – на Гриффиндоре. И кто сказал, что все райвенкловцы зануды? Поверьте, это не так. Мы так же, как и остальные факультеты, любим шутки и розыгрыши, если только они не пересекают грань допустимого. Первые несколько лет мы с близнецами не общались, да и вообще наше знакомство было чисто случайным – я возвращалась вечером из библиотеки, а они удирали от Филча и попутно прихватили с собой и меня. Впрочем, завхоз нас все-таки поймал, но мы умудрились отделаться одной отработкой. Ну и что с того, что она была у Снейпа? Главное, что было весело, и после нее мы подружились. Я помогала им в их проделках, а они взамен веселили меня во время депрессий, которые часто у меня случались. Мы окончили школу, наверное, лучшими друзьями, но не думали, что в будущем наши дороги пересекутся. Однако человек предполагает, а Мерлин, как известно, располагает. Как-то раз, сидя в кафе, я вдруг почувствовала легкий поцелуй у себя на щеке. Оглянувшись, я с радостью узнала Фреда. Уизли стоял позади меня и улыбался, аки чеширский кот. - Давно не виделись, Джуд, - весело сказал он мне и без разрешения плюхнулся на соседний стул. Мы проболтали тогда почти полтора часа, и потом он проводил меня домой. Стоя у моего подъезда, он взял с меня клятву в ближайшее же время заглянуть к ним в магазин, и засим мы попрощались. И магазин я посетила, да. И была поражена обилием товаров и воображением близнецов. Они с гордостью рассказывали мне о своих новых изобретениях, демонстрировали новейшие разработки. После этого наше общение не сошло на нет, наоборот, мы стали чаще видеться друг с другом. Я стала постоянным посетителем их магазинчика, они – моей квартиры. Мы могли сидеть допоздна, вспоминая школьную жизнь и мечтая о жизни новой. А однажды Фред пришел ко мне один, без Джорджа. Мы провели отличный вечер, рассуждая о новых вредилках, и я сама не помню тот момент, когда предложила ему остаться на ночь. На улице лило как из ведра, а мы сидели в гостиной с бутылкой вина и просто молчали. С ним можно было не говорить ни слова – только сидеть, прислонившись к плечу, и молчать. Он тогда признался, что был влюблен в меня с шестого курса, с того самого момента, как станцевал со мной на Святочном балу. Казалось бы, что ему мог сказать один танец? Видимо, что-то такое, что в силу женской логики мне было непонятно. А может, какую-ту роль в его внезапной влюбленности сыграло мое обтягивающее платье?.. В общем, как бы то ни было, но в этот же вечер Фред предложил мне стать его девушкой. Я отказалась - испугалась того, что вокруг – война, не место для сантиментов и любви. Он не настаивал, но с этого момента я каждый вечер получала большой букет цветов, всегда разных. Они были анонимными, но я прекрасно знала, кто отправляет их. Да и Фред никогда не делал из этого тайны – напротив, встречая меня на улице, в магазине или кафе, он каждый раз заговорщицки интересовался, как мне понравился очередной его «сюрприз». Я неизменно отвечала «Все замечательно», и мы расходились. И все-таки потом я согласилась. Фред покорил меня не букетами, нет – он смог поддержать меня после самых страшных событий в моей жизни – убийства моих сестры и отца. Мне тогда казалось, что я схожу с ума, и он пришел на помощь. Был рядом со мной целыми днями, не отходил ни на шаг, таскал мне фрукты и иногда, по настроению, мог принести бутылку хорошего вина. Как-то раз он сказал мне, что хочет жениться и считает, что я – лучшая кандидатура на роль его жены. А еще он очень хотел детей – мальчика и девочку, и, может быть, еще одного мальчика. Но девочку – обязательно. - Она будет похожа на тебя, - говорил Фред утвердительно, и мое воображение уже рисовало картины нашего безоблачного будущего. А второго мая тысяча девятьсот девяносто восьмого года все рухнуло. Мечты, клятвы, обещания – все это было сметено цунами под названием «война». В этот день хотелось одного – выжить. Мне было уже не до детей и призрачного будущего – сохранить бы настоящее! Каждый миг – это осознавали все – мог быть последним. В любой момент тебя могли ударить заклинанием, и последнее, что ты услышал бы – издевательский смех, который издавал зверь в черной мантии… Все кончилось так же, как и началось – быстро и немного сумбурно. В один миг все Пожиратели по приказанию Темного Лорда взвились в воздух и исчезли, и единственное, что осталось – это страх. Страх неизведанного – никто не знал, где его товарищи, братья, сестры и живы ли они… Когда я спустилась вниз, дрожа от одной мысли о том, что сейчас увижу мертвыми кого-то из близких, первое, на что упал мой взгляд, были мертвецы, лежащие ровными рядами, и снующие тут и там выжившие и раненые. И лишь потом я разглядела в другом конце зала небольшую группу рыжеволосых людей. Едва переставляя ноги, я приблизилась – и с трудом удержалась от падения в обморок, увидев мертвого Фреда. Мозг отказывался поверить в происходящее, а на глаза между тем стремительно набегали слезы – горькие и горячие. Я плакала, стоя поодаль от семьи Уизли, закрывая лицо руками и судорожно всхлипывая. Как же так?! Еще час назад мой любимый был жив и полон решимости истребить всех до единого Пожирателей, а сейчас лежал среди осколков и крошек от стены, бездыханный и похожий на тряпичную куклу. Сквозь пелену слез я видела, как рыдает миссис Уизли; как скорбно и хмуро лицо Артура; как бледны Джинни и Флер; и, наконец, я увидела Джорджа, с лицом, более похожим на маску, нежели на человека – белым, как лист бумаги, и застывшим от боли и ужаса. Неожиданно, будто почувствовав мой взгляд, он поднял голову и посмотрел на меня потухшим, будто бы мертвым взглядом. Повинуясь внезапному порыву, я на негнущихся ногах подошла к нему и села рядом. Он попытался что-то сказать, но вдруг судорожно вздохнул и уткнулся лицом мне в грудь. Его плечи содрогались от рыданий, а я… Я ничего не могла с этим поделать – мое состояние было не лучше его. Все, что мне оставалось, – обнять его, как ребенка, и шептать какие-то слова утешения. То же самое было и на похоронах – мы держались друг за друга, как утопающие за соломинки. Я плакала у него на плече, и на этот раз он утешал меня, несмотря на то, что и ему было очень херово. Эта привычка утешать друг друга осталась у нас навсегда. Сколько раз я в буквальном смысле вытаскивала его из петли, забирала лезвия, тащила пьяного из очередного бара, в котором он топил горе? А сколько раз он утешал меня после очередной истерики – и не сосчитать. В какой-то момент мы ошибочно решили, что вполне можем пожениться. Нам казалось, что мы полюбили друг друга и создадим очередную счастливую ячейку общества… Как же мы ошибались! Впрочем, сначала все было как положено – ужин при свечах, тихая музыка, обручальное кольцо в бархатной коробочке и короткое «да». Затем – пышная свадьба (по настоянию миссис Уизли), белое платье (по настоянию моей мамы), куча гостей (по настоянию обеих). «Счастливые» жених и невеста, плачущие от радости родственники и клятвы верности перед алтарем. Не спорю, первые пару лет мы старались жить, как живут многие молодые семьи – я хлопотала по дому, он работал, а по выходным мы шли гулять в близлежащий парк или отправлялись в гости к многочисленным родственникам. Второго мая мы вместе приходили на могилу к Фреду, возлагали к надгробию цветы и подолгу стояли, думая каждый о своем. Было у нас и одно общее желание – мы оба страстно хотели ребенка. Но все наши попытки зачать малыша заканчивались бесплодно. Мы обошли, казалось, всех возможных врачей; наглотались всевозможных зелий; я пролила море слез – но без толку. Видимо, вдобавок ко всем нашим несчастьям Господь решил оставить нас без такого желанного малыша. Вскоре мы совсем отчаялись и смирились с тем, что ребенка у нас никогда не будет. Постепенно, но неумолимо мы отдалялись друг от друга. Сначала я стала больше времени после работы проводить со своими подружками или в магазинах; а потом и он стал приходить с работы за полночь, аргументируя это тем, что у него много дел, а помощника нет. Я пыталась привлечь его внимание новыми прическами, вкусными ужинами и соблазнительными нарядами, а он лишь равнодушно проходил мимо, изредка говоря «спасибо» за ужин. В итоге, к нынешнему дню наши отношения оказались на грани краха. Казалось, что ему проще вообще не видеть меня, и часто он предпочитал тихие семейные вечера посиделкам в баре. Я ругала себя за то, что он охладел ко мне, за то, что я не смогла стать ему хорошей женой и матерью его детей. Впрочем, иногда у него бывало хорошее настроение, и тогда мы проводили ночи так, как и положено супругам – в одной постели, даря друг другу ласку и нежность, на какие только были способны. Тогда я вновь казалась себе нужной и любимой; но утром он спокойно уходил на работу, даже не глядя в мою сторону, и я чувствовала себя шлюхой с улицы, развлечением на одну ночь. *** Вот и сегодня – я уже успокоилась и засыпала, когда дверь тихонько скрипнула, и в комнату вошел Джордж. Быстро раздевшись, он нырнул в кровать, постаравшись лечь как можно дальше от меня. Я вновь почувствовала горькое чувство обиды, как можно крепче, чтобы не расплакаться, зажмурила глаза и постаралась уснуть. Проснувшись утром, я, кое-как умывшись и одевшись, аппарировала домой – к маме, и почти час, горько рыдая, жаловалась ей на несчастную семейную жизнь и мужа-грубияна. Внимательно выслушав меня, она глубоко вздохнула: - Послушай, Джуд, - когда она назвала меня моим детским именем, я вновь почувствовала себя маленькой девочкой, и мне захотелось забиться в уголок с плюшевым мишкой и поведать ему все свои тайны, – когда ты выходила замуж, ты была уверена, что изменишь его, поможешь справиться с горем. А он до сих пор искренне верит, что никогда не изменится, никогда не заживет полной жизнью. И ведь в некотором роде это так, не правда ли? — Она выжидательно посмотрела на меня. Я осторожно кивнула, и мама продолжила: - Вы были уверены в том, что ваши чувства – назовем их просто увлечением – помогут вам преодолеть все разногласия. Сколько тысяч лет женщины и мужчины, вступая в брак, повторяют эту ошибку снова и снова?.. – Тут голос мамы стал жестче: - Никто и никогда не сможет изменить другого человека, если он сам того не захочет. И если ты хочешь сохранить ваш брак, тебе нужно научиться принимать его таким, какой он есть. Иначе – никак. Я хотела ей ответить, но она мягко меня остановила: - А сейчас хорошенько подумай, нужно ли тебе пытаться сохранить брак, или вы пойдете дальше другими дорогами? Не торопись, поразмышляй. Как бы я не старалась, точного ответа на этот вопрос у меня не нашлось. *** Три месяца спустя. POV Джордж. Свершилось – мы разводимся. Вчерашний день стал последним в нашей семейной жизни. По правде говоря, наш брак уже давно висел на волоске – а вчера я своим необдуманными действиями этот волосок перерубил. Началось все с того, что вечером я, как обычно, возвращался от Анджелины, вновь проведя с ней почти полдня. Не то чтобы я ее любил, но как любовница она была очень хороша – я убедился в этом еще два года назад, когда впервые нашел утешение в ее объятиях. Года полтора я вполне удачно скрывал нашу связь, но постепенно стал допускать проколы – то волосок на рубашке не замечу, то духами женскими от меня пахнет. А Джуди это все видела и чувствовала, но почему-то скандалов и истерик не закатывала – то ли выжидала, то ли я был ей абсолютно безразличен. Признаюсь, второй вариант меня даже немного задевал. Сегодняшний вечер проходил в спокойной обстановке – мы мирно поужинали, каждый думая о своем, и я попросил ее постирать мою куртку. Джуд согласно кивнула и отправилась в ванную, а я уселся на диван, чтобы закончить чтение очередного детектива. Но спустя несколько минут мой отдых прервал грозный голос моей жены, которая зачем-то звала меня к себе. Вздохнув, я встал с дивана и поплелся к Джуди, попутно вспоминая, в чем же таком я провинился. Она встретила меня с оскорбленным видом и срывающимся голосом спросила, где же я все-таки сегодня был. Я сказал, что на работе, тогда она странно усмехнулась и достала из кармана моей куртки, которую собиралась стирать, кружевные женские стринги. Я узнал их – именно такие стринги были в наборе, который я подарил Анджелине на день рождения. Пока я думал, откуда они взялись в моем кармане и как теперь отмазываться, Джуди медленно подошла ко мне и, размахнувшись, дала мне пощечину. - Эй, ты чего? – возмутился было я и тут же вновь получил по щеке. - Я старалась стать для тебя идеальной женой, - глухим шепотом сказала она, с ненавистью глядя на меня. И этот голос вызвал у меня чувство какого-то необъяснимого ужаса – уж лучше б она кричала, право слово! – Готовила для тебя. Стирала, убирала, выполняла все твои прихоти. Никогда не отказывала тебе в постели. А ты променял меня на эту черномазую дешевку, - Джуд усмехнулась, увидев мое изумление. – Думаешь, я не догадалась, с кем ты спишь? Я давно знала, но все-таки надеялась, что это – плоды моего воображения. А теперь у меня есть доказательства. - Она потрясла в воздухе стрингами и вдруг, разозлившись, бросила их мне в лицо. Я машинально поймал вещицу и вспомнил, что Анджелина как-то попросила меня развестись с женой, чтобы мы могли пожениться, но я тогда ей отказал. Она больше не возвращалась к этой теме, и все-таки, видимо, решила взять все в свои руки. - Я ненавижу тебя, - вдруг сказала Джуд, и я с некоторым испугом понял, что она не шутит – действительно ненавидит. – Ты… Ты просто подонок, вот ты кто! Черт, да меня еще никто так не унижал! Она вдруг разрыдалась, и я почувствовал, что во мне поднимается ярость – больше всего на свете я ненавидел женские слезы. - ЗАМОЛЧИ! – закричал я, не в силах справиться с вдруг нахлынувшими эмоциями. – ЭТО ТЫ ВИНОВАТА! ЕСЛИ БЫ ТЫ НЕ БЫЛА БЕСПЛОДНА И СМОГЛА БЫ РОДИТЬ РЕБЕНКА – Я БЫ НИКОГДА ТЕБЕ НЕ ИЗМЕНИЛ! Я осекся, поняв, что переступил черту допустимого. Напоминать о том, что она не может иметь детей, было низко и подло с моей стороны, но сказанного назад уже не вернешь. Джуди побледнела и, взглянув на меня, как Поттер на Волдеморта, вышла из ванной, а я в бессилии оперся руками о раковину. - Ну и дурак же ты, Джордж, - грустно улыбнувшись, заметил я сам себе. – Совсем рехнулся. Это же не ее вина – ты мог проводить с ней больше времени, и, может, ей все-таки удалось бы забеременеть… Увлекшись своими мыслями, я упустил тот момент, когда в доме стало подозрительно тихо. Выйдя из ванной, я начал подниматься в нашу спальню, напряженно прислушиваясь ко всем звукам. «Не сделала ли она с собой чего?» - подумал я и почувствовал холодок в груди. Открыв дверь в нашу спальню, я понял, что в ней стало меньше предметов. Сделав несколько шагов по направлению к соседней двери, я вдруг увидел на комоде клочок бумаги. «Документы на развод пришлю завтра же. Джуди, твоя бывшая жена». Я опустился на кровать, закрыл лицо руками и с некоторой горечью понял, что отныне моя жизнь уже никогда не станет прежней. Нет, я не могу сказать, что люблю ее – впрочем, когда мы поженились, я ее, конечно, любил, - но я уже привык к тому, что дома меня ждет вкусный ужин, чистая одежда и уютный, спокойный вечер. Анджелина, при всем своем желании, не могла бы этого мне дать – хозяйка из нее ужасная, это все знают. Однако в этом были и свои плюсы – я теперь почти свободен, а значит, волен сам распоряжаться своей жизнью и ни перед кем не должен отчитываться. И плевать, что сегодня я испортил отношения с самым близким мне человеком – свобода, несомненно, того стоит. А что я, ребенок, что ли? Вполне могу прожить и без опеки жены, порой даже чересчур надоедливой. Никто еще не умер от развода. В конце концов, у меня есть Анджелина – женюсь на ней, если захочу. И никто мне не помешает. *** Кажется, я ошибался в том, что смогу прожить без Джуди. Причем очень крупно ошибался. Сначала все было прекрасно – я пил пиво, приходил домой, когда хотел, а то и вовсе ночевал у других девушек. Питался, правда, либо на ходу, либо в барах – но это ничего. Главное, что теперь я свободен! Но постепенно я понимал, что скучаю по Джуд. Сначала я списывал свою ностальгию на пять лет, что мы прожили вместе, но потом понял, что причина кроется в другом. Я боялся признаться себе в том, что люблю ее. Боялся, что после слов, что я наговорил ей два месяца назад, она не будет меня даже слушать. Какой же я все-таки, черт возьми, трус! А Анджелина стала мне ненавистна после второй недели нашего совместного проживания. Меня раздражало в ней все – начиная от ее любви к розовому цвету и заканчивая ее подружками, которые постоянно находились в ее квартире, как будто какие-то уродливые предметы интерьера, и болтали, болтали, болтали. Болтать они могли о чем угодно – о мировой экономике (в которой ни черта не смыслили), о новом парне охотницы «Холихедских Гарпий» и о «том красавчике из соседнего дома». После трех дней их непрерывного брюзжания я понял, что пожизненное в Азкабане за убийство особо тяжким путем – не так уж и плохо… Но сдержался. Потом стало еще хуже – Анджелина сделала то, чего никогда не делала Джуди, – она старательно проверяла мои вещи на наличие женской помады или волос; внимательно прочитывала все приходящие мне письма и закатывала истерики каждый раз, когда я задерживался на работе. На мое мягкое замечание о том, что магазин требует много времени и сил, и я не всегда успеваю закончить все дела до его закрытия, она устроила истерику в духе «мы-же-живем-вместе-так-почему-ты-так-относишься-ко-мне?» и не разговаривала со мной три дня. Сейчас я сидел в своем кабинете и размышлял о том, что я буду говорить на слушании по поводу нашего с Джуди развода, которое состоится послезавтра. «Она не могла родить мне ребенка»? А если судья спросит, сколько раз мы спали вместе за последний год, что я отвечу? Раз? Два? Не помню? Только опозорюсь. Сказать, что моя любовница подложила в карман моей куртки кружевные трусы, чтобы нас рассорить? Бред, хоть и правда. Нет, не то, все не то… Решив подумать над этим позже, я взял со стола список, который утром прислал мне Перси. Список состоял из пятнадцати вопросов, которые судья чаще всего задает людям, решившим развестись. Мой взгляд уткнулся в один из вопросов – «вы твердо решили расторгнуть брак?». Я потер виски, напряженно размышляя. С одной стороны, наши отношения давно были на грани краха, и с этим надо было что-то делать, с другой – меньше всего на свете я хотел так быстро сжигать все мосты, связывающие меня с предыдущей жизнью. Неожиданно мой мозг пронзило простое, как все гениальное, решение. Я схватил чистый пергамент, несколько минут напряженно размышлял над текстом, который хотел на нем написать, а потом придвинул к себе чернильницу и начал быстро строчить. Двадцать минут спустя, испортив три листа, я наконец заклеил письмо и привязал к лапке своей совы. Когда она вылетела в распахнутое окно, я прислонился спиной к подоконнику и довольно улыбнулся. Сейчас отдохну пару минут, а потом отправлюсь к Анджелине, чтобы сказать ей, что между нами все кончено, и выслушать поток истерики и оскорблений. А потом аппарировать в цветочный магазин и заказать букет роз. Самых роскошных и красивых. Для единственной девушки, которую я люблю. *** POV Джуди. Я валялась на диване, размышляя о чем угодно, кроме предстоящего развода. Десять минут назад я проводила свою младшую сестру Эмбер, которая долго пыталась уговорить встретиться с Джорджем и решить ситуацию мирно, но я наотрез оказалась. Она сокрушенно покачала головой и, посидев еще немного, ушла домой, а я легла на диван и уставилась в потолок, размышляя о ее словах. Не стоило обманывать себя – я действительно хотела вернуться к мужу. Я уже простила его за те слова, что он сказал мне в пылу ссоры – его злость была оправданной. Я упрекала себя за то, что не смогла сохранить семью и удержать мужа, но уже поздно было что-то менять. Я вспомнила последний месяц нашей семейной жизни – отношения между нами стали тогда просто ужасными. Он возвращался с работы, ложился на диван и мог проводить так часы, отвернувшись к стене или читая книги. Я пыталась разгадать причину его плохого настроения, но не добилась успехов. Впрочем, иногда он как будто оживал, спускался ко мне, обнимал за талию и покрывал шею поцелуями – но этим все и ограничивалось. Он вновь поднимался наверх, и я не видела его часами. Как-то раз, отчаявшись растормошить Джорджа, я спросила у него: - У тебя что, проблемы в магазине? - Нет, - лаконично ответил он. - Что-то с твоей семьей? - Моя семья – это ты. - Скажи… - Прежде чем договорить, я хорошенько задумалась. Он посмотрел на меня, ожидая продолжения. Я собралась с силами: - У тебя появилась другая? Он ухмыльнулся: - Нет, у меня никого нет. На этом наш разговор закончился, но ничего не прояснил. Вспоминая сейчас этот день, я ругала себя за то, что не выяснила настоящую причину его депрессии. А может, я просто надоела ему, и он не хотел со мной разговаривать? В любом случае, это все – дело прошлое. А жить, как говорил Фред, надо настоящим. Мои мысли были прерваны стуком в окно. Стучала крупная серая сова. Я нехотя сползла с дивана и, распахнув окно, впустила птицу. Она кинула на стол конверт и, сделав пируэт в воздухе, вылетела в окно. Недоумевая, я взяла конверт и увидела штамп «ММ» - Министерство Магии. Размышляя над тем, что им от меня понадобилось, я вскрыла конверт и углубилась в чтение. «Уважаемая миссис Уизли! Уведомляем Вас, что сегодня утром Ваш муж, мистер Джордж Уизли, отозвал заявление о расторжение брака, указав причиной «примирение сторон». Просим прислать подтверждение. С уважением, Кетрин Уайтли, специалист отдела по семейным отношениям». Я обомлела. «Примирение сторон»? Джордж отозвал заявление? Что за муха его укусила?! Пока я пыталась собраться с мыслями, в мою дверь позвонили. Гадая, что же еще несет мне этот день, я распахнула дверь и увидела перед собой букет роскошных красных роз. Которые, как я заметила чуть позже, держал мой муж. Джордж был серьезен и собран, на лбу пролегла глубокая складка. - Я пришел с тобой поговорить, - тихо сказал он и, не дожидаясь приглашения, вошел в квартиру и захлопнул дверь. Я прислонилась спиной к косяку и скрестила на груди руки, ожидая его объяснений. - Я был последним идиотом, - начал он, - самовлюбленным, эгоистичным… Я покачала головой: - Все это слишком банально, Джордж, - стараясь, чтобы мой голос прозвучал как можно жестче, отчеканила я. – Придумай что-нибудь другое. Он растеряно и немного с обидой посмотрел на меня, но взял в себя в руки и, подумав, сказал: - Я был неправ, когда говорил все это. И, Джуди… - Он взглянул на меня с мольбой. – Прости меня! Я люблю тебя, и… Мне так жаль, что я не говорил этого раньше! Я отвернулась от него, чтобы не смотреть в его умоляющие глаза, вздохнула и произнесла: - Я тоже люблю тебя, Джордж. И я давно тебя простила. – По моей щеке пробежала слезинка, за ней – другая. Спустя несколько секунд я почувствовала его руки на моих плечах – он развернул меня к себе и жадно поцеловал. Потом отстранился и хрипло прошептал: - Не плачь, пожалуйста, не плачь! Я дурак, я знаю. – Я покачала головой, улыбнулась и попыталась что-то сказать, но он вновь умело заткнул меня поцелуем. - Давай начнем все сначала? – предложил он спустя пару минут, наконец оторвавшись от меня. Я лишь согласно кивнула и вновь притянула его к себе… *** Год спустя. - Ты очень вовремя тогда передумал, - улыбнувшись, заметила я. – За два дня до суда. Он рассмеялся: - Я всегда все успевал, - заметил он. Потом, повернувшись, притянул меня к себе и приложил руку к моему уже порядком округлившемуся животу. В этот момент малыш, как по заказу, толкнулся. Джордж с восхищением посмотрел на меня и прошептал, как будто боясь испугать ребенка: - Посмотри, толкается… Я рассмеялась: -Это нормально, - заверила я его и погладила себя по животу. - Я уже хочу поскорее стать отцом, - мечтательно протянул он, откидываясь на гамаке. Я села к нему и прижалась головой к его плечу. - Осталось примерно два месяца, - заметила я. Джордж поморщился: - Долго, слишком долго… - Ну прости, - шутливо обиделась я, - я не могу заставить его родиться раньше. - Да я понимаю, - вздохнул он, - но все равно хотелось бы быстрее… Я рассмеялась и поцеловала его. - Ты ждал шесть лет – подожди еще два месяца. Это не так долго, как кажется. - Ну хорошо, - торжественно пообещал он, - я подожду. Но учти, я очень, очень нетерпелив. - Его голос стал мягким, вкрадчивым, вызывающим мурашки по коже. - И когда… - Помолчи уже, - поморщилась я и вновь прильнула к его губам. *** Два с половиной месяца спустя, 6 августа 2007 года. - Осторожно, - прошептала я, перекладывая нашего сына со своих рук на руки мужа. – Не разбуди его. Джордж держал малыша, как сокровище, и боялся, казалось, даже на него дышать. - Он не хрустальный, - заметила я с усмешкой, и он ответил мне растерянной, ошалевшей от счастья улыбкой. Ребенок сонно пошевелился и крепче зажмурил глазки. - Он прекрасный, - сказал Джордж, глядя на Фреда-младшего с обожанием. - Я знаю, - ответила я и мягко, но настойчиво забрала у него сына. – Его нужно покормить. Джордж сидел рядом, пока я кормила нашего малыша, и внимательно наблюдал. Когда Фред уснул и был благополучно отправлен в свою кроватку, он поцеловал меня и прошептал: - Спасибо тебе за сына… Я счастливо улыбнулась и в который раз за этот год поняла, что все-таки люблю своего мужа. Каким бы он не был – хмурым, мрачным, неразговорчивым, – Джордж всегда будет для меня надежной опорой и самым любящим на свете мужчиной. А большего мне и не надо.