***
Я очень хорошо помню свою первую мысль, когда проснулся. «Я счастлив» Да, именно так сигналил мозг, перебивая даже головную боль от похмелья. Я потянулся и почувствовал неприятную ломоту в теле от недосыпа и неудачного положения, но улыбнулся, когда на моем плече пошевелилась Лейтон. Она открыла глаза, посмотрела на меня, и ее зрачки округлились. Она села, неловко прикрывая оголенную грудь, а я все еще улыбался. До сих пор стыдно за ту детскую безмятежную улыбку. - Будешь кофе? – Она молчала. Наверное, именно в ту секунду я понял, что что-то не так. Она медленно повернула голову, посмотрела на меня, а потом быстро встала. - Извини, Эд, мне нужно встретиться со знакомой. Сейчас уже, наверное, день, а я ничего так не успею. Она собиралась впопыхах, не глядя на меня, и я не пошевелился даже тогда, когда она сама закрыла за собой дверь. Я молча сидел на диване, которые еще хранил тепло ее тела. Я еще чувствовал запах ее духов и кожи. Я, наверное, был круглым идиотом, потому что отчего-то представлял все иначе. Собирался заварить кофе, собирался сходить с ней в душ. Хотел поцеловать… Еще раз, хотя бы? Бред. Секс по-пьяни. Так это называется, вроде. С чего я вообще решил, что для нее это что-то значило? И почему это вдруг так много значило для меня? Остаток дня как во сне. Пил кофе, тынялся по комнате. Вечером вышел в Централ Парк, и написал ей сообщение. Наверное, задетое самолюбие. Я почти убедил себя в этом. Спросил, когда продолжим репетиции. И написал, чтобы не парилась… Мне показалось, что вышло вполне дружелюбно. А она не ответила. Ни сразу, ни потом. И ночью я проверял телефон все время, но нет. Молчала. Утром я позвонил. И жалел, что не знал, где именно сняли ей квартиру. И еще жалел, что до съемок еще восемь дней. А она не брала трубку. Я так злился, просто с ума сходил. Я даже смирился с тем, что она никогда не чувствовала ничего, и та ночь ничего не значила для нее, но я не мог понять, зачем она меня игнорирует. В конце концов, у нас впереди десять серий шестого сезона, и она всегда была хорошей актрисой, реальность не влияла на ее работу…***
И когда я уже просто стал ждать съемок, она появилась. Точно так же, как и в тот раз. Просто позвонила в дверь, а я сразу понял, что это она. Старался крепиться, а выглядел, наверняка, придурком. - Джина? – я глупо пошутил, но она вымученно улыбнулась. - Не стоит. Я просто хотела извиниться, что не отвечала на смс и звонки. - Проходи. Мы сели на тот же диван, потому что больше сесть было некуда. Я остро почувствовал символизм. Ей, наверное, было все равно. - Ты не принимай это на свой счет. И не думай, что я… - она мялась, а я не понимал, что она хочет сказать. Мне хотелось успокоить ее и предложить не брать в голову, но с другой стороны, мне было интересно ее поведение. И я молчал, как скотина. - Понимаешь, просто я так не хотела, чтобы как с Себастом. Ну и я вообще не умею быть с кем-то. Я не хотела, чтобы так вышло… Впервые видел, чтобы Лейтон не хватало слов, чтобы она не знала, что сказать, чтобы так прятала глаза. Я взял ее руку в свою, немного сжал. - Все нормально. В этом нет ничего такого. Я просто волновался, что ты куда-то пропала. – Отчаянно лгал и не краснел. Я не считал, что в этом нет ничего такого. Я был пьян, но я бы повторил это и сейчас. Она нравилась мне давным-давно, я бы пошел на это еще пять лет назад, но сейчас, когда хоть что-то настоящее случилось между нами, я отрицал это. - Жаль, что мы не Чак и Блэр. Я удивленно вскинул брови. - Я никогда не жалел об этом. Да и вообще, они же просто выдуманные герои. - Я очень привыкла к ним. Мне будет не хватать моей Блэр. И моего Чака. – Она посмотрела на меня, заставляя все мои внутренности сжаться. Она слишком хорошая актриса, она просто играет. Репетирует, может. Или просто развлекается. Но, вдруг, говорит о самом сокровенном? - Мне тоже, но ведь реальная жизнь продолжается. В ней ты популярная актриса Лейтон Мистер. Разве этого мало? – Она забрала свою руку из моей и сжала пальцами виски. - Мало. Она умеет любить и доверять. Умеет быть с любимым несмотря ни на что. А я – нет. Я всегда боюсь чего-то. Я не умею быть счастливой. – Мне хочется биться головой об стену и кричать ей, что я могу сделать ее счастливой. Но я не могу сделать этого, потому что сам не знаю, откуда взялось это. В мире, где секс еще не повод для знакомства, секс заставил меня влюбиться? Или я просто накручиваю себя от нечего делать? Или, может, всегда любил ее? Она снова сбегает, я снова сижу на диване, когда дверь закрывается. Дежавю.***
Она не пишет ни слова, но и я тоже. Я жду съемок и думаю, думаю, думаю о ней. За эти пять дней я проанализировал каждый день рядом с ней, каждый наш разговор, каждый взгляд, каждое прикосновение под масками Чака и Блэр. Но разве это возможно: знать человека пять лет, а потом взять и влюбиться? Как в первый раз, изнывая от тоски и желания увидеть свою пассию. Разве бывает так, что твой хороший друг вдруг становится тем, о ком все песни и стихи? И как так, что ты в двадцать пять лет ходишь по ночным улицам и ноешь, как девчонка, под сопливую музыку? Я пытался разобраться, что же именно произошло со мной. Секс был хоть и пьян, но определенно хорошо. Что-то вроде того, к чему вели все эти годы страсти между Ч и Б. Вроде как понятно и закономерно, только гораздо лучше. Но я давно не девственник, и хороший секс в моей жизни не дефицит. Приятное общение? Оно всегда присутствовало… Единственным вариантом оставалась ее неожиданно открывшаяся слабость. Я увидел этого человека с другой стороны, я словно заново узнал ее. И мне так хотелось защитить ее, заставить улыбаться, сделать счастливой…***
В первый съемочный день я пришел даже раньше положенного, чтобы успокоиться и ничем не выдать своих чувств. Я ходил по площадке, садился в кресло, здоровался со съемочной командой, что постепенно сходилась, но все неизменно спрашивали у меня, почему я такой нервный, и приходилось врать, что я гудел всю ночь и это просто похмелье. Мистер же была великолепна. Она вела себя, словно ничего не произошло, и в короткой сцене, запланированной на сегодня для нас с ней, она была неподражаемой Блэр, как и всегда. Хорошо хоть настроение Чака по сценарию во много соответствовало моему, и я сыграл неплохо, как мне кажется. Когда съемочный день подходил к концу, и я весь извелся от ее дружеских нейтральных шуток, я неожиданно выдал: - После съемок все ко мне. Пиво, чипсы. Отметим встречу! Тусовщица Блэйк радостно запищала, Кроуфорд закивал головой и даже Пэнн был не прочь. В общем, у Лейтон не оставалось шанса придумать повод, чтобы не пойти. Мы заехали в магазин, где ограничились всего несколькими ящиками пива. Почти у всех завтра снова были запланированы съемки, и никому не хотелось слушать гнев визажиста, которому пришлось бы замазывать темные круги, набери мы больше выпивки. Вечер проходил в дружеской атмосфере, все делились воспоминаниями о летних каникулах, шутили и обсуждали сценарий Сплетницы. Поначалу Лейтон немного сторонилась меня, стараясь занять места возле Лайвли или Кроуфорда, но потом, видя, что я не предпринимаю никаких попыток к сближению, расслабилась. Когда на часах пробило полночь, моя рука свободно лежала на ее плечах, но никто не видел в этом ничего удивительного, потому Блейк и вовсе дремала на коленях Пэнна, а Мишель плела косички Чейсу. К слову, именно Чейс первым спохватился и вызывал каждому такси. Каждому, кроме Лейтон, потому что я при всех попросил ее помочь мне с уборкой и она попросту не могла отказаться. Наверное, это все-таки было подозрительно, потому что после моей просьбы все вызвались помочь, но я настаивал исключительно на ее кандидатуре. Тогда-то она и насторожилась снова. Насторожиться серьезно мешало пиво, но едва все ушли, она устало наклонило голову и спросила: - Ты хотел поговорить? - Не хочу говорить. – Я бы никогда не сделал этого, если бы она не сказала, что хочет быть Блэр. Глупо пытаться нацепить на себя маску воображаемого героя, но чего мы только не сделаем для счастья любимой женщины. И для счастья обладать ею… Подражая Бассу, я без слов обнимаю ее, и целую, прежде чем она поймет, что происходит. Пока поцелуй длится, я жду, что она оттолкнет меня, но ее губы мягкие и податливые, она обнимает меня в ответ. Мы не идем к дивану, мы опускаемся на колени на пол. Руководимые древнейшим инстинктом, мы снимаем друг с друга одежду, я целую каждый доступный мне сантиметр кожи… И когда остается последняя преграда в виде нижнего белья, дверь прямо позади нас открывается. - Э… Типа извините. – Мишель несколько секунд смотрит на нас двоих, а потом прячет лицо в ладонях и смеется. - Во-первых, это только я могла так удачно забыть телефон. А во-вторых, я теперь как реальная Джорджина. Знаю вашу маленькую тайну. – Я не сдерживаюсь, и тоже хохочу. К моему удивлению, Лейтон подхватывает. И пока Мишель обходит нас, идя за своим телефоном, даже когда она уже уходит, мы все еще смеемся. Я снова целую Лейтон, но она отворачивается. - Извини, это было очень неправильно. - Нет, это было правильно! – Почти кричу я, непонятно отчего. Я не хочу ее отпускать, ни за что. Мне не нравится, что она вновь ускользает за секунду до того, когда все налаживается. - Я люблю тебя, Лейтон. – Она замирает и смотрит на меня так, будто я только что ее ударил. - Да, люблю. Давно. Всегда. Слышишь? - Нет. – Она упирается и пытается выбраться из моих объятий, но я сильнее сжимаю их. Так, словно она моя последняя надежда, спасительный круг утопающего. Я целую ее плечи и шею, и каждый раз, когда она шепчет: - Нет, нет. - Я отвечаю: - Люблю.***
Мы просыпаемся рано утром на полу, и теперь она не прячет от меня лицо и не бежит. Она смотрит на часы и бормочет: - Идем на диван, у нас еще есть время. А я благодарю Бога, что сегодня нам на съемки после обеда. Я быстро стелю постель, пока Лейтон, не одеваясь, выбрасывает пустые пивные банки в мусорник и не спеша пьет минеральную воду прямо из горла. Она протягивает мне, я тоже отпиваю, ставлю бутылку в изголовье дивана и неуверенно продолжаю стоять. Похоже, ей просто наскучило мое поведение. А может, она поверила моим словам. Хотя, скорее всего, она просто хочет спать. Девушка коротко целует меня в губы и тащит на диван. Мы укладываемся, я крепко ее обнимаю, но не успеваю ничего сказать, потому что слышу ее сопение уже через секунду. Я тоже погружаюсь в сон.***
Несколько следующих дней на съемках превращаются в постоянную череду мелких стебов от Мишель. И если мне это даже несколько приятно, и я все время смеюсь, потому что знаю, что никто ничего не понимает, а она и не расскажет, то Лейтон это все явно не нравится. Она дуется и становится раздраженной. Я не могу вытащить ее ни ко мне домой, ни даже на разговор в гриммерку. Она не шарахается от меня, как тогда, и даже берет трубку перед сном. Но я вижу, что она не в восторге от наших «тайных отношений». Когда в очередной раз она уезжает домой к себе под предлогом головной боли, я беру такси и еду за ней. Знаю, что преследование вылезет мне боком, но мне слишком ее не хватает. Лейтон поднимается по лестнице, я поднимаюсь следом. Хорошо, что она не из пугливых, иначе бы схлопотал синяк, когда положил руку ей на плечо сзади. Так она только вскрикнула и с негодованием посмотрела на меня. Деваться ей было некуда, она впустила меня внутрь квартиры, мало отличающейся от моей. В большом яблоке всегда экономят место. - Будешь чай? – Я киваю, сажусь на стул и смотрю на нее. Неотрывно, с любовью. Специально, чтобы услышать: - Ну что такое? - Ничего. Почему ты не поехала со мной вчера? И сегодня… - Эд, меня раздражает, что Мишель видела нас. Я не хочу больше романов на работе. И я не знаю, как вести себя с тобой… Прости, но я… – она не успевает договорить, потому что я преодолеваю расстояние между нами и прижимаю палец к ее губам. - Пожалуйста, кролик… - она кривится, скрещивает руки на груди. - Зачем тебе это надо? Ты что, не можешь найти себе девушку? Не верю, что ты вот так вот взял и влюбился в меня ни с чего… Секс у нас отличный, но в остальном я никудышний объект любви, ну же? – И мне правда больно от ее слов, потому что я не согласен ни с одним из утверждений. Но еще больнее от того, что она не говорит ни слова о своих чувствах ко мне. Есть ли хоть что-то? Есть ли мне на что надеяться, или это останется односторонним? - Я пойду. – Возможно, мне показалось, но в какой-то миг ее руки вздрогнули. Словно хотела удержать меня, или что еще. Но нет. Я не закрываю за собой дверь, спускаюсь вниз. Но я не собираюсь ловить такси. Я дойду пешком, тут недалеко. Лоток с цветами, огромный букет подсолнухов и смешной плюшевый кролик. Именно так я называю ее, а подсолнухи ее любимые цветы. Солнечные, живые. Наверное, она черпает в них энергию. Мне интересно, что делает она сейчас. Думает обо мне, волнуется, жалеет, что отпустила… Или равнодушно пошла в душ, ложится спать? Это не имеет разницы, потому что как бы то ни было, я не оставлю все просто так. Моя любовь не эгоистична, я хочу сделать ее счастливой. И я знаю, что как только она позволит себе быть таковой, она сможет взглянуть на меня иначе. И тогда, вполне возможно, полюбит меня. Я поднялся по лестнице, и с удивлением отметил, что дверь осталась незакрытой и тонкая полоска света падала на пол лестничной площадки. Мне представилась Лейтон, замершая в той самой позе, в которой была, когда я уходил. Да, это было очень самонадеянно, но влюбленные частенько обманывают себя. Я аккуратно открыл дверь и заглянул внутрь,пряча букет и кроля за спиной. Лейтон не стояла, расстроенная, посреди комнаты, но и занята она ничем не была. Сидя ко мне спиной, девушка пила чай. Я шагнул в комнату, протягивая ей цветы. Мистер обернулась, и, к моему огромному счастью, улыбнулась: - Я думала, ты ушел. - Я и ушел. За цветами.- она поставила кружку на стол, поднялась, и подошла ко мне. Я думал, она продолжит разговор, снова будет убеждать, что не хочет любви. Но она умиленно протянула: - Ты знаешь мои любимые цветы... И кролик! - тогда она впервые сама поцеловала меня. То был поцелуй со вкусом победы.***
В последующие дни все понемногу налаживалось. Лейтон, конечно, по-прежнему периодически впадала в слезы и не верила моим словам, но я уже научился успокаивать ее. Брать лицо в руки, чуточку сжимать, заставляя смотреть себе в глаза, и постоянно, неустанно твердить о любви. Она все еще не отвечала мне взаимностью, но теперь мы исправно ночевали вместе, утром пили кофе, вместе приезжали на площадку и смеялись в ответ на прямые вопросы о наших отношениях. Пожалуй, последнее меня смущало больше всего, ведь в отличии от нее, я не хотел ничего скрывать. Я несколько раз задевал эту тему, но девушка реагировала так, что продолжать мне даже не хотелось. Я понимал, в чем корень всей проблемы, но не знал, что с ним делать. Просто быть рядом. Дарить любовь, это хорошо. Но я по сути своей нетерпелив, а к тому же, мне казалось, что некий один решительный шаг мог бы значительно помочь ей. И спустя почти три месяца, я его сделаю.***
Сегодня у нас очередной, мало примечательный съемочный день. Группа без конца снует туда-сюда, я переговариваюсь с Нейтом. Суть в том, что сейчас мы играем практически общую сцену, а не наедине с Блэр. Значит, на площадке будет много народу, никакой романтики и интимности. Ни у нас, ни у Ч и Б. Но это как раз то, что мне нужно. Я уже понял, что для того, чтобы помочь Лейтон, ее приходится загонять в угол и брать натиском. Вокруг нас целая толпа зрителей, все мы то и дело улыбаемся и машем им рукой, и я один заметно нервничаю. Режиссер отправляет нас в центр площадки, ребята по очереди говорят свои реплики, и когда доходит очередь до меня, вместо: "Ну что-то делать", - я говорю: - Лейтон, выходи за меня? Сначала все смеются и думают, что я шучу, потому что забыл текст. Такие шутки не редкость, мало кто обращает на это внимание. Но потом я подхожу к ней с открытой коробочкой в руках. Это не такое же кольцо, как носит она на съемках, на тонкой цепочке. Это аккуратное, тонкое, скорее романтичное, нежели откровенно-кричащее о своей роскоши как то, что подарил Чак Блэр. Небольшой бриллиант стандартной огранки, едва заметная надпись курсивом на внутренней поверхности «Ты достойна счастья». Она округляет глаза, зажимает рот рукой. Группа молчит, удивленная, а я сглатываю образовавшийся ком в горле и повторяю: - Я не хочу прожить остаток жизни, тоскуя по тебе и представляя, что могло бы случиться, если... Лейтон, ты станешь моей женой? Я люблю тебя. Правда. Веришь? – И пока медленно плывут секунды, доля за долей, каждый мой день с ней проносится перед глазами. Я сжимаюсь. Мне кажется, что сейчас я услышу очередное «нет». Я боюсь, что опозорюсь при всех этих людях, и боюсь, что, услышав отказ, уже не смогу больше играть Чака, не смогу больше смотреть на нее. Поставить все на кон, рискнуть. Она убирает ладонь ото рта, и в эту секунду окружающий мир взрывается визгами и аплодисментами. В основном, это фанаты. Щелкают камеры, мир вокруг нас сходит с ума. Она долго и пристально смотрит мне в глаза, а потом неслышно для всех остальных шепчет: - Верю. Стану. И пусть мы с ней не Чак и Блэр, я знаю, что сделаю ее счастливой.